Я хочу жить
Шрифт:
Обитали на планете Иллуриель, системы Аксион, принадлежавшей разъединённой Галактике. Планета была уничтожена воинственной цивилизацией розовых сакринов…
«Как?! Моя планета уничтожена…» Гронос закрыл рот своей грубой трёхпалой рукой. Ему показалось, что сердце остановилось в груди, а потом слёзы покатились из глаз. А он никогда и не замечал, как они стекают по лбу. Например, когда плакал от боли. Он вообще не замечал ничего за постоянным страданием. «Сакрин… – обожгла сердце внезапная догадка. – Тот голос, из галлюцинации…
Питание гетеротрофное, биполярная полуэнерготрофность…
«Полуэнерготрофность. Точно! Вот почему мне не нужен кислород, – догадался Гронос, пощупав собственную грудь. – Вместо него используется биполярий-простраль».
Для защиты, а также распиливания коры деревьев и плодов использует длинные выдвижные когти-ножи…
Гронос выпустил когти, которыми привык пользоваться во время пыток.
Сканер сильно развит…
«А вот его у меня вроде как нет. Утратил из-за мутации?»
Способ размножения – комплексная миолизация. Миолизатор расположен в основании спины и раскрывается при необходимости.
Гронос потрогал скрючившиеся, высохшие и совершенно нечувствительные отростки, торчащие у него из области поясницы, и печально опустил голову. «И его, считай, нет. Это… явно больше не раскроется. Да и какой смысл?.. Я остался единственным представителем своей расы». Он обхватил голову руками, сгорбился, опершись о стол, и разрыдался. Впервые за долгие годы легендарный покоритель Галактики плакал… не из-за физической боли.
Когда наконец его слегка отпустило, Гронос посетил отсек связи, чтобы связаться с единственным своим настоящим другом. Как ни странно, этим другом был врач. Доктор Кассор занимался изучением мутантов и согласился тайно наблюдать Гроноса, помогая справляться с его заболеванием. Столь запущенная форма болезни считалась неизлечимой, так что, врач только и мог назначать лекарства, облегчающие мучительные симптомы. Кроме того, Гронос поставлял трупы погибших жертв для вскрытий и медицинских изысканий, разумеется, тоже секретным образом.
— Кассор, это Гронос. У меня к тебе срочное дело, – с ходу выпалил мутант, установив канал связи.
— Срочное, значит? – переспросил голос из динамика. – И какие же там у тебя срочные дела, что ты даже пропустил плановый осмотр? Это на тебя не похоже.
— Осмотр? Когда?..
Гронос открыл календарь в панели управления. И действительно: он должен был посетить врача ещё четыре дня назад – с этим саркисоидом и внезапным чудесным выздоровлением у него просто вылетело из головы! И ведь никто из слуг не напомнил, даже Сиур.
— Я забыл, – пробасил Гронос в микрофон.
— Как твои дела? – начал было интересоваться доктор, но мутант перебил его заботливую речь:
— Не важно! Мне нужна помощь с другим делом. У тебя ведь есть доступ к Ювер-Амань?
— Допустим.
— А у меня нет. Мне нужна информация об одной расе. Майя ильнур. Всё, что сможешь найти.
— Майя? – переспросил Кассор. Гронос явственно представил, как он сейчас прищурился. – Ищешь себе новую жертву? Мне не хотелось бы пособничать в этих твоих делишках…
— Не для этого, – приглушённо отозвался злодей. – Ты поймёшь, когда разузнаешь о них. Пожалуйста, Кассор. Я прошу.
На том конце помолчали.
— Ну хорошо, – согласился врач, наконец. – Вечером откроешь канал, я вышлю тебе всё, что удастся найти. И насчёт осмотра договоримся!
— До связи.
«Хайрон» не мог иметь на борту портала свободноинформационной Сети Ювер-Амань, или какой-либо другой, ведь тогда корабль могли бы обнаружить. Большую часть времени он таился одиноким призраком в космической тьме, лишь изредка позволяя себе протянуть нематериальную ниточку связи. Время сеанса всегда было ограничено.
Но в этот день экипаж корабля запланировал ещё одно важное дело, которое не терпело отлагательств. Махина звездолёта приземлилась, разогнав розоватый вечерний туман. Небо уже начинало темнеть, а речушка, протекающая неподалёку, полностью потерялась в розоватом облаке, и только запах речных растений, примешивающийся к головокружительной свежести, намекал Луксонту о её близости. Он вдохнул живительный воздух поглубже и не удержался от дрожи. Рефлекторно протянул руку вперёд, будто стремясь ухватить что-то в тумане, рванулся – но оковы сдавили его горло, не пуская. Саркисоид закашлялся. Фигура его сгорбилась, плечи безвольно опустились.
— Можно мне подойти к реке?
— Нельзя!
В тихих словах его не было почти что ни капли надежды. Стигм грубо дёрнул за верёвку, и саркисоид упал. Оказавшись на коленях, поднял к небу лицо. И вдруг обернулся на стоявшего в паре шагов тирана.
— Зачем вы привезли меня на Саркис?
На щеках его блестела влага. Даже в полумраке заката Гронос всё равно увидел это.
— Отпусти меня… Отпусти меня!
Он стоял, как изваяние, вросшее в почву, и молча слушал стенания своей жертвы.
— Мы можем сбежать вместе, я тебя не брошу, только отпусти…
Громоздкая фигура метнулась к нему, и мозолистая ручища схватила за горло, больно его сдавив.
— Что ты несёшь? – процедил Гронос сквозь зубы. – Только посмей ещё заикнуться об этом, и ты пожалеешь…
Хлыст в руках другого слуги просвистел и стегнул по обнажённым ногам Луксонта.
— Знай своё место!
Болезненный крик прорезал топкую вечернюю тишь. Когда сбор провизии был окончен, пленника вновь завели на корабль. Он больше не поднимал головы и не пробовал оглядеться напоследок. Не смотрел… на своего мучителя.