Я играл в футбол с пеленок. Книга о Владимире Казаченке
Шрифт:
«Динамо»: сила в движении
В ходе сезона 1975 года «Зенит» чуть ли не полностью обновил состав. Игроков нам привозили буквально пачками, причем из низших дивизионов. Это все стало следствием событий осени 1974-го, уже тогда Герман Семенович Зонин задумал кадровую революцию.
Доходило до анекдота. Приехал к нам защитник Володя Сухарев и недоумевает: «Сижу в запасе во второй лиге, думаю, что делать. И вдруг – приглашение в высшую! Я отказываться не стал». Правда, надолго он у нас не задержался.
Я практически весь тот год играл на уколах. И спас меня переход в московское «Динамо», иначе для моего здоровья все закончилось бы очень плохо.
В «Зените» я был уже ведущим игроком, начало тренировок из-за меня задерживали, пока врачи все процедуры не закончат и меня не отпустят. Впрочем, тренировался тогда я редко – один-два раза в неделю, берегли меня для матчей. Уже потом я понял, что такой график для футболиста губителен. Многие в то время с подобными проблемами просто заканчивали играть. Например, спартаковец Виктор Папаев.
Хорошо, что в Москве доктор Зоя Сергеевна Миронова разобралась и с моими приводящими мышцами, и с изменившей форму костью. Так что переход в «Динамо» стал просто счастливым знаком судьбы.
Меня особо уговаривать перейти в «Динамо» и не надо было. Журналист Олег Винокуров дружил с тогдашним тренером ЦСКА Анатолием Тарасовым и видел мою фамилию в списке на призыв в 1976 году. В Ленинграде-то никто не гарантировал мне, что я смогу служить, играя в футбол.
В сложившейся ситуации вариант с «Динамо» действительно выглядел более привлекательным. Я принес заявление об уходе из «Зенита», в тот момент получал расчет и Павел Садырин. Мы посидели, поговорили, он одобрил мое решение. Я был настолько самоуверенным, что не сомневался – заиграю в «Динамо». Сейчас для меня самого это удивительно, но тогда и тени сомнения не было, что все именно так и получится. Я в «Динамо» уезжал играть с такой странной уверенностью – хотя никто ведь мне никаких гарантий не мог дать. Это я теперь понимаю, что шансов было – пятьдесят на пятьдесят.
Интересно, что Перетурин, Кучеренко и Винокуров, предложившие переезд в Москву, чувствовали ответственность за дальнейшее развитие событий и взяли в столице надо мной шефство, старались, чтобы я не чувствовал себя одиноким в чужом городе. Я ведь из-за дисквалификации восемь месяцев не играл, и они показывали город, водили меня в театры, Перетурин всегда брал с собой на хоккей, который комментировал.
Я был комсоргом «Зенита», и при мне эта должность впервые стала номенклатурной. После прохождения ряда комиссий я стал членом бюро обкома. Более того, у меня пошел кандидатский стаж для вступления в партию. Рекомендации мне дали первый секретарь Ленинградского горкома КПСС Борис Иванович Аристов, Герман Семенович Зонин и комитет комсомола ЛОМО. Вскоре я должен был поступить в Высшую партийную школу. Все шло своим чередом. Если бы метил не столь высоко, может, и обошлось бы. Однако в Спортивно-технический комитет Федерации футбола СССР позвонили из ЦК и настояли на том, что Казаченка необходимо публично наказать. Деятельность футбольной команды «Зенит» за 1975 год был признана неудовлетворительной.
Владимир Казаченок: в динамовской футболке
Мне объявили выговор, а я вместо того, чтобы остаться и исправлять свои ошибки, рванул в Москву. Именно так решили в верхах. В результате мне вдогонку объявили строгий выговор, а хотели вообще исключить из комсомола. Вот не поверите, у меня во время заседания выступили на глазах слезы, я встал и сказал: «Я соглашусь с исключением, если вы мне докажете, что в Москве другой комсомол, нежели в Ленинграде». Терять мне было нечего, поскольку после выслушанных выступлений чувствовал себя чуть ли не предателем родины. После моих слов обсуждение резко свернули. И все же затем я получил годичную дисквалификацию от СТК.
Раиса Ивановна Казаченок
Когда Володя уже в основном составе «Зенита» был, на него обратили внимание тренеры из московского «Динамо». Звонили, приглашали. Но мы не соглашались его отпускать. Восемнадцать лет ему всего было – как он будет там жить один? А потом уже, спустя несколько лет, приехал их главный тренер. Сели они с отцом, долго разговаривали. Мол, ему там и армию зачтут, и жилье дадут. И правда, квартиру он там в Химках получил, шикарную.
Когда Володя уже уехал, несколько раз приходили из военкомата, разыскивали его. Как-то даже с автоматами приехали. Но ему в Москве работу в «Динамо» оформили как военную службу.
Осенью 1976-го динамовцам предстояло стартовать в Кубке УЕФА, и к началу сентября с меня сняли выговор, потом разрешили выступать за бело-голубых, а в ноябре включили в состав сборной СССР, я сыграл против бразильцев на «Маракане».
Не получилось у меня со сборной страны, не чувствовал доверия тренеров. Все время приглашали только на просмотр, в резерв… Но я счастлив, что сыграл за сборную на «Маракане». Это незабываемое впечатление. Как, наверное, верующие люди мечтают попасть в Иерусалим, каждый футболист спит и видит себя на «Маракане». В Бразилии я увидел, как тренируется их сборная, и поразился: они играли одиннадцать на одиннадцать в одно касание в штрафной площади! Причем разыгрывали комбинации, придумывали что-то. Насколько же все-таки бразильцы техничны!
Манучар Мачаидзе, чемпион СССР, полузащитник тбилисского «Динамо» в 1967–1980 гг.
Хорошо помню игру Владимира Казаченка как в матчах чемпионата СССР, так и за сборную СССР. Это был физически крепкий форвард, он доставлял немало хлопот соперникам.
Особенно хорошо помню день, когда мы вместе с Володей в составе сборной СССР сыграли на «Маракане» против Бразилии. Это было 1 декабря 1976 года. Когда играешь на «Маракане», это навсегда остается в памяти.
В Рио была страшная жара: игра на «Маракане» началась в девять часов вечера, но все равно было очень жарко. В самом начале игры форвард Юра Чесноков из-за сильной жары почувствовал себя плохо и попросил замену: тренеры выпустили на поле Володю Казаченка. Он не растерялся, сыграл хорошо, к тому же он физически был очень хорош. Вообще в том матче сборная СССР на равных сыграла со сборной Бразилии: за 11 минут до конца матча счет был 0:0, на 79-й минуте Фалькао сумел забить гол в ворота гостей. Сборная СССР пошла вперед, мы создали пару моментов для взятия ворот, но на 87-й минуте бразильцы провели острую контратаку, и совсем еще молодой Зико довел счет до 2:0. В тот день мне особо запомнилась отличная игра ветеранов бразильской сборной Ривелино и Карлоса Альберто.
Что касается Володи Казаченка, то в дальнейшем мы не раз играли друг против друга в матчах чемпионатов СССР; и, когда была возможность пообщаться, вспоминали тот матч на «Маракане» и страшную жару в Рио.
Возвращаясь к истории с уходом из «Динамо» и исключением из комсомола, могу сказать, что свою комсомольскую молодость я заканчивал, уже вернувшись в «Зенит». За хорошую работу в ВЛКСМ меня наградили грамотой и в знак особых заслуг разрешили оставить на память членский билет этой организации. Вот такие метаморфозы.
Хорошо помню первую после перехода в «Динамо» игру в Ленинграде. Я тогда гол забил, динамовцы выиграли. На трибунах сперва мне посвистели, а потом как-то успокоились. Никакой обструкции не было.
В 1977 году московские «динамовцы» выиграли Кубок СССР, и министр внутренних дел Николай Анисимович Щелоков устроил по этому случаю прием. В команде все были офицерами, только я рядовой.
Когда я из «Зенита» переехал в Москву, у меня не было ни единого документа. Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Васильевич Романов распорядился: с работы не рассчитывать, трудовую книжку не выдавать, паспорт забрать и отправить в армию.
Поскольку я не мог в подвешенном состоянии находиться, меня в Москве оформили сотрудником районного отдела госбезопасности. С полгода я там «прослужил» младшим лейтенантом, ходил с удостоверением, зашитым в пиджак, – не дай бог потерять. И вплоть до поступления в Высшее командное милицейское политическое училище я там числился. Потом сдал экзамены в училище, поступил, стал курсантом. Спустя год меня перевели в хозроту, я уже там был рядовым.