Я – инквизитор
Шрифт:
Спустя пять минут посредством салфеток, лосьона и некоторого количества черной туши хозяйка «Лидии-принт» полностью восстановила прежний строгий имидж. Андрей — тоже, но обойдясь без туши. Затем не без кокетства из ящика письменного стола были извлечены красные трусики и надеты с демонстрацией шоколадного цвета ног. Загар в Петербурге в середине зимы смотрелся очень пикантно. И не сразу бросался в глаза: коричневые икры казались просто одетыми в колготки. Красные трусики исчезли под серой деловой юбкой.
— Пирожок с вишенкой, — улыбнулся
— Мой домашний, — сказала она. — Звони. Кстати, можешь мне и свой дать. Ты где обитаешь?
— Неподалеку, — честно сказал Андрей. — На чердаке.
Лидия Андреевна рассмеялась.
— Дело твое, — не стала настаивать она. — Звони. У нас совсем неплохо получается!
Глава восьмая
Проснулся Ласковин от шороха. Да, нервы стали ни к черту. Вот позапрошлой ночью коты орали, как грешники в аду, — ничего. Спал как-то.
Тьма была полной. Снаружи — ночь. Был бы день — слева, над примерзшей дверью, что вела на крышу, пробивалась бы полоска света. Не видно ее — значит, ночь. Темнота… и шорох! Нет, не нервы, наоборот! Шурр-шурр… Ходит кто-то. Человек?
«Вздор, — подумал Ласковин, окончательно проснувшись. — Вздор! Ходить по чердаку, заваленному мусором, в полной темноте? Да это такой бы шум поднялся: то на жесть ржавую наступишь, то на стекло. Или за трубу заденешь. Не то что ходить почти бесшумно, вообще ходить — ноги переломаешь!»
Андрей представил себе команду «тобольцев», окружающих его во мраке. С ума сойти. Тут бы такой грохот и мат-перемат стоял…
Однако ходит, ходит же! И не кот, тяжелый. Кто? Собака? Нет, у собаки шаг другой, и когти цокают. Тигр? Бред! Тигр — на чердаке! Шурр-шурр… Все-таки… Человек? Может, он, Ласковин, все еще спит?
Андрей медленно расстегнул молнию спальника. Фонарик рядом, пистолет, если что, тоже рядом.
Шаги — шурр-шурр — начали удаляться. Он, чердак, большой, есть где побродить… в темноте. Большой чердак, попробуй найди в нем Андрея Ласковина! Тем более что спит Ласковин в укромном уголке, за дымоходом, с довоенных времен оставшимся.
«Господи, — подумал Андрей. — Да я боюсь!»
Он тихонько сел, начал надевать ботинки. Ботинки нужнее, чем штаны. Без штанов даже двигаться легче, а без ботинок — по щепкам, по гвоздям, по стеклам битым — поди-ка попляши!
Холодно, однако. Кожа в пупырышках. Или это от страха? Как он ходит? Это кем надо быть, чтобы по этим самым гвоздям, стеклам, щепкам, в полной темноте — так тихо? Страшно тебе, Ласковин? Страшно! Когда Крепленый в тебя стрелял, страшно не было. А сейчас… блин! Кто?
Шурр-шурр… Сюда идет. К нему. Выходит, с той стороны все осмотрел, теперь сюда идет. Осмотрел? В такой темноте? Да здесь даже коты ни хрена не видят!
Шурр-шурр… С другой стороны дымохода. Человек. Точно, человек. Дышит с присвистом: бронхитник, что ли? Шурр-шурр… Сейчас выйдет справа. Слева — там потолок низкий и балка. Значит, справа. Шурр-шурр… Банки пустые консервные не задел, обошел… Шурр-шурр… Страшно, Ласковин? Хрен вам!
Андрей подобрал ноги, сконцентрировался: фонарик в одной руке, «вальтер» — в другой…
Шурр… Остановился. Может, знает, что Ласковин рядом? Наверняка знает. Чует. Если уж в такой темноте разгуливает, как в полдень по Дворцовой площади…
Шурр… Шурр… Вот он!
Андрей не увидел — почувствовал, как из-за угла дымохода возникла страшная фигура… Кто?
Луч фонаря ослепительно, остро ударил в темноту, вырвал из тьмы уродливую голову, черное, отливающее глянцем, как спинка жука, рыло… Голова чудовища на человеческом теле, огромные квадратные, отблескивающие радужно глаза… и пистолет, направленный прямо на Ласковина!
Андрей вскрикнул от потрясения: такого он точно не ожидал — вскрикнул и непроизвольно нажал на спуск. «Вальтер» хлопнул отрывисто, оглушительно, пуля (мимо!) грохнула в крышу. Чудовищная голова на человеческой шее дернулась, монстр зарычал, пистолет его плюнул огнем и громом: бах-бах-бах! Трижды. Андрей метнулся назад, за дымоход, в щель между кирпичной кладкой и скосом крыши. Фонарик он выронил, но тот, по странной прихоти, продолжал светить прямо в чудовищную морду. И пистолет в черной руке задергался снова: бах-бах-бах… А сам монстр топтался на месте неуклюже, вертел башкой… и стрелял, стрелял. Грохот наполнял брюхо чердака. Грохот и пороховая гарь. Андрей все ждал, когда у него кончатся патроны, а патроны не кончались. Десять выстрелов, двенадцать…
И вдруг чудовище перестало палить, сунуло пистолет в карман, схватилось рукой за уродливую голову… и оторвало от нее половину!
Андрей почувствовал себя резиновой игрушкой, из которой выпустили воздух.
Слава Богу! Ноктовизор! Прибор ночного видения, фотонный умножитель. Никакой не монстр. Просто человек с ноктовизором, и сейчас этот человек взял обычный фонарик и направил на ласковинскую «спальню».
Вот бы самое время прыгнуть, выбить пистолет, выбить чердачную пыль из куртки незваного гостя… И дух из самого гостя — тоже!
Но прыгнуть Ласковин не смог. Слабость. Реакция на стресс. И выстрелить не смог, не приучен в людей стрелять, тот, первый выстрел — случайность.
А гость злобно пнул ногой ласковинский фонарик, выключил свой и снова надвинул на лицо прибор-морду. Начнем сначала. Те же и темнота. Слепой Ласковин против «зрячего» убийцы.
Нет, уже не сначала, с другого места. Слабость прошла. Андрей больше не боялся. Человек плюс техника против человека же плюс искусство… Убийца заглянул в щель, где прятался Ласковин. Поздно, приятель! Андрей уже выполз с другой стороны. Есть приборы, которые «видят» сквозь стены. Но не этот. Убийца — там. Андрей — здесь. Между ними — полутораметровой ширины труба дымохода. По кругу, в догонялки, как в детстве.