Я – инопланетянин
Шрифт:
— Модель Р-33, — произнес Макбрайт. — Выпускается моим заводом в Висконсине для спецчастей ЕАСС и всех, кто может выложить шесть миллионов за этого недоумка.
В голосе его не слышалось особой гордости.
— Сильно поврежден? — спросил я.
— Корпус в трещинах, шасси разбито, силовой блок деформирован и, вероятно, гидравлике конец… Он дохлый, как панцирь лобстера, приятель! Убыточное изделие! Не то что…
Макбрайт ухмыльнулся и кивнул на Сиада. Тот, сокрушив богатырским ударом обшивку, наклонился и с силой дернул робота на себя. Манипуляторы, жалобно скрипнув, отвалились, нижняя часть корпуса с шасси и силовым блоком не пожелала покинуть кабину, но верхнюю суданец вытащил — головогрудь с торчавшими из нее проводами и платами, похожими на кишки трубками и рычагами псевдоскелета. Этот обломок весил побольше сотни килограммов, но, кажется, это Сиада не волновало; он аккуратно опустил его на землю, сунул конец альпенштока в трещину панциря, нажал… Керамика поддалась с протяжным визгом, что-то хрустнуло, лопнуло, брызнули разноцветные детальки.
— Осторожней! — выкрикнул Макбрайт, оттолкнув суданца.
— Для чего он вам? — спросила Цинь Фэй, брезгливо уставившись на робота.
— В нем тоже есть «черный ящик», — пояснил я. — Сейчас Джеф его достанет и…
Макбрайт лихорадочно копался в переплетении проводов и трубок, которые с сухим треском ломались под пальцами. Не просто ломались, а рассыпались в пыль и прах, будто этот механизм, выпущенный на заводах Эм-эй-си в не столь уж далекую пору, провалялся в Анклаве три или четыре столетия. Может, на порядок дольше, если припомнить, с какой легкостью Сиад расправился с металлокерамическим панцирем.
— Есть! — С торжествующим криком Макбрайт выдрал из внутренностей робота маленькую гильзу, подбросил ее на ладони, повернул торцом и тут же поскучнел. — Черт меня побери… Штучка-то пустая!
— Не огорчайтесь, Джеф, — сказал я. — Мне повезло не больше вашего.
Он поднял голову, ткнул пальцем в распотрошенный механизм.
— Вам попался другой недоумок?
— Нет. Но в экранолетах тоже есть информационные капсулы.
— А, конечно! Как же я забыл! — Джеф поднялся с колен, отряхнул штанины комбинезона. — Поищем, босс?
— Бесполезно. Я проверял — данные в чипах отсутствуют. Хотя по идее эти устройства очень долговечны.
— Насколько?
— Информация хранится лет сто пятьдесят. В воде, в глубоком вакууме, в холоде… Разумеется, чип можно разрушить механическим путем, но все найденные мной капсулы были целы и невредимы. А чтобы стереть информацию, нужна температура, как в доменной печи, либо электромагнитное поле — мощное, вихревое, высокочастотное. Примерно в сотню мегагерц. Джеф огляделся.
— Непохоже, чтобы тут бушевал пожар… И я не помню, чтобы сообщалось о необычных электромагнитных явлениях в Анклаве…
Я молча пожал плечами. Глаза Цинь Фэй округлились от любопытства; забыв о почтении к командиру, она дернула меня за рукав.
— Что… О чем вы говорите?
— Понимаешь, — я покосился на гильзу в руке Макбрайта, — если не считать керамики, «черный ящик» прочнее и долговечнее всего, что мы обнаружили в этих руинах. Долговечнее человека, оружия, экранолетов и компьютеров. Он предназначен…
— Да, я знаю! В нем фиксируются показания приборов, сведения о маневрах, переговоры экипажа, и все это хранится на случай аварии. Однако капсулы пусты, и вам неизвестна причина?
— Именно так, — подтвердил я.
Макбрайт, потирая лоб, задумчиво осматривал могильник. От Джефа опять повеяло страхом и тревогой.
— Если верить нашей юной леди, — наконец произнес он, — то этим останкам всего три года. Но посмотрите: металл проржавел, одежда и вся органика рассыпались прахом, кости скелетов потемнели и сделались хрупкими… Такое невозможно за трехлетний срок!
— Ускоренное старение в зоне повышенной энтропии… — пробормотал я, припомнив сказанное Монро. — С этим мы уже сталкивались, Джеф, вспомните вчерашний вертолет и вешки. Кстати, и вашу собственную гипотезу об ускорении деструкционных процессов. Она представляется мне весьма разумной.
Джеф раздраженно пнул ногой корпус разбитого робота.
— Святые угодники! Не притворяйтесь наивным, приятель! Конечно, мы можем допустить, что здесь, в Анклаве, присутствует некий фактор, влияющий на деструкцию. Но!.. — Он с многозначительным видом поднял палец. — Мы здесь, мы живы, и наши комбинезоны не рассыпаются в пыль! Мы притащили с собой массу металла — оружие, ледорубы, крючья, молотки, — и все это, заметьте, не ржавеет! Почему? Ведь мы стоим на месте катастрофы, в самом ее эпицентре! Стоим и не гнием заживо!
— Значит, что-то изменилось, — заметила Фэй. Я кивнул в знак согласия.
— Разумеется, изменилось. Во-первых, экранолеты прошли сквозь флер, а во-вторых, три года назад бассейн был, очевидно, не таким обширным. Фэй заметила, что вуаль отступает… Сейчас здесь чисто, но прежде вся эта зона могла оказаться под вуалью.
Макбрайт, вывернув шею, уставился в сумрачное, затянутое дымкой небо.
— Вуаль… Говорите, зона повышенной энтропии? Не верю я в эти заклинания физиков! Возможно, все намного проще… Скажем, какой-то коллоид, взвесь, распыленная в воздухе… Субстанция, инициирующая окисление… Если ее частицы заряжены, их можно связать силовыми полями и удержать в локальных границах… Со временем взвесь оседает на почву, создавая зоны безопасности, данный процесс идет с различной быстротой в разных частях Анклава, и это вполне естественно, если учесть огромность его территории… А также возможную неоднородность поля… Значит, все эти бассейны, рукава и остальная дребедень дают нам картину распределения напряженности — точно опилки, к которым поднесли магнит… — Опустив голову, он посмотрел на меня. — Разумная гипотеза, приятель? Что скажете?
— Скажу вам то же, что и раньше: гипотез не измышляю, — ответил я и решительно взмахнул рукой. — Берем пробы, заполняем контейнеры и уходим! Мне совсем не хочется тут ночевать.
Мы разбили лагерь у вешки за номером тридцать четыре, километрах в трех от мрачного могильника. Он казался не только мрачным, но и древним; человека, попавшего в такое место, невольно тревожат призраки неупокоенных, их жуткие стенания и звон цепей — или, учитывая профессию погибших, лязг запасных обойм в подсумках. Странно, но жители Земли, каким бы божествам они ни поклонялись, никак не смирятся с мыслью, что смерть для них — факт окончательный и непреложный. Это касается всех, даже мудрецов, подобных Аме Палу, которые ближе к истине, чем миллиарды остальных землян. Тем не менее они не теряют надежды восстать из праха в цепи перерождений, или перебраться после смерти в рай, или уж на крайний случай попасть в чистилище. Мне кажется, что именно в этом, в вере в загробную жизнь, а не в понятии о Высшем Существе, и состоит притягательность религии. Разумное и живое не мирится со смертью; вначале разум изобретает все новые трансцендентальные системы, ну а потом… Потом появляются Старейшие.
После ужина Цинь Фэй уснула; кажется, переживания в могильнике утомили ее больше, чем восхождение на скалы и попытки зондировать вуаль. Сиад, как обычно, стоял на страже, я заполнял походный дневник, а Джеф, вооружившись отверткой и плоскогубцами, возился с блоками, выдранными из останков робота. Не знаю, что он хотел там обнаружить — может быть, весточку от жутких инопланетян? Но аура, окружавшая его, была не столь безнадежно угрюмой, как прошлым вечером.
Наконец он отложил инструменты и с пренебрежительным видом отпихнул один из модулей — кажется, ржавое плечевое сочленение. Затем пробормотал: