Я – инопланетянин
Шрифт:
Я помассировал плечевые мышцы — они затекают, когда сидишь в гнездовье целый день.
— Ты работаешь с металлом, Фоги, тебе лучше знать. Разве не из Сумрачных Земель, не с плато Атрим мы получаем медь и железо, серебро и олово? А еще — стальные ножи, лучшие пилы и сверла, серебряные шарики и диски?
Его глаза затуманились; он советовался с генетической памятью, но, судя по мрачному виду моего у'шанга, там не нашлось ничего полезного.
— Не знаю, — пробормотал Фоги, — не знаю… Этот Фастан — слухи и сплетни, которых полно в памяти родителя и предков… Что за мусор я унаследовал! — Хлопнув ладонью по лбу, он уставился на меня. — Плато в Сумрачных Землях и Фастан… Думаешь, можно туда добраться?
— Дайры подошли бы лучше, но за горами Сперрин для них слишком темно и холодно. И потом, тебе ведь, наверное, хочется испытать свою машину?
— Конечно!
Ринувшись с помоста, Фоги перевернулся в воздухе и с радостным воплем начал снижаться к своей мастерской.
В последующие дни он был очень занят: с помощью Нора собирал каркас большого летуна, клеил легкие полотнища из рыбьих пузырей, обтягивал ими деревянные рейки, возился с канатами, выменянными на бронзовые резцы, ходил на поклон к живописцам — с просьбой, чтоб расписали и украсили машину. Моей задачей была корзина, и вышла она вместительной, из прочной коры, с сиденьями на носу и корме и кольцами для подвески гамаков. Кроме того, я посоветовал Фоги, как сделать устройство, сворачивающее полотнища и уменьшающее тем самым подъемную силу летуна. Раньше чем взлететь, сообрази, как сядешь! Мы, разумеется, могли покинуть аппарат и опуститься на собственных крыльях, но было бы жаль бросить на ветер столько трудов и запасов — наши товары, а также сушеные фрукты и напитки, что приготовили для нас Сат'па и Оро'ли.
Летун был готов, испытан и даже раскрашен под огромного дайра, когда мне передали приглашение от Тьи. Целитель просил его навестить — в любое время, удобное почтенному плетельщику, но лучше на закате, в часы вечерней трапезы и отдыха. Большая честь для скромного мастера Аффа'ита! Тьи вместе с тремя другими пережившими рождение потомства считался нашим старейшиной и управлял общиной — или, вернее, давал советы в затруднительных ситуациях. Он был по-прежнему силен и бодр, но жизнь его подходила к концу; через год-другой он расстанется с нею, подарив нам второго отпрыска и обессмертив свой род. Редчайший случай на Сууке! Таких долгожителей здесь почитали.
Я отправился к нему, когда алое солнце коснулось моря, рассыпав в серебристых водах рубиновые отблески. Гнездовье Тьи на верхнем ярусе располагалось у самого ствола, в развилке двух могучих веток, и было просторным, убранным циновками, портретами предков и чудесными пейзажами на деревянных и костяных пластинах. Резные столбики поддерживали кровлю из желтой полупрозрачной коры, паутинные занавеси и гамаки трепетали на легком ветру, и весь пронизанный светом павильон казался похожим на сказочный корабль, который вот-вот оторвется от дерева и с неторопливым величием начнет подниматься к облакам.
Тьи ждал меня в нише-дупле, чьи стены скрывали ковры из ярких птичьих перьев, а внизу тянулась широкая полка, где были сложены книги — увесистые фолианты в цветных переплетах. Мы выпили по чаше сока, насладились фруктами, а затем я преподнес ему нагрудник — тот самый, с голубыми и розовыми раковинами. Целитель долго глядел на него, бережно поглаживал дар ладонью, потом произнес:
— Эта вещь прославит твое имя… Ты стал великолепным мастером, Аффа'ит! Лучшим, чем твой родитель.
Похвала была мне приятна — Тьи считался тонким ценителем прекрасного. В конце концов, зачем мы трудимся? Лишь из удовольствия и для того, чтобы нас похвалили! Когда на Земле признают эту истину, здесь начнется золотой век.
Мы выпили еще по чаше сока, и Тьи сказал:
— У тебя мало у'шангов, Аффа'ит, только четыре, и, думаю, каждый тебе драгоценнее собственных крыльев. Не хочешь ли поговорить об одном из них?
У'шанг… Мне трудно объяснить это понятие несуукцу. В некотором
Фоги, мой маленький крылатый брат и друг… Я вспоминаю о тебе и временами стараюсь угадать, как ты прожил свою жизнь, был ли счастлив в Сумрачных Землях и где теперь твои потомки… Пусть пребудет с тобою Вселенский Дух! Надеюсь, жизнь твоя была полна, а моя жертва не напрасна.
Однако вернусь к целителю Тьи и комнатке, завешенной коврами. Не дождавшись от меня ответа, он пригладил шерсть на могучих плечах и вымолвил:
— Я говорю о Фоги, твоем у'шанге. О взрывчатом порошке, придуманном им, а также о трубе из меди, нелепых глиняных чашах, что оскорбляют взор, и этой летающей коробке из дерева и рыбьих пузырей. От одного — клубы вонючего дыма, от другого — шум и треск, и от всего — беспокойство… Я сожалею, Аффа'ит, но нам, целителям, знакомы эти симптомы. — Уши Тьи печально поникли. — Знаешь ли ты, что твой у'шанг недужен? И что его болезнь неизлечима?
— Болезнь ли? — Я пошевелил крыльями. — Стоит ли считать его шалости болезнью? Возможно, дело всего лишь в том, что Фоги отличается от других?
— Готов согласиться с тобой, Аффа'ит. Я прожил долгую жизнь и накопил немного мудрости, но всю ее можно выразить в двух словах: мы разные! Да, мы разные, и это хорошо — ведь непохожесть порождает интерес друг к другу, желание познать чужие мысли и высказать свои… Но Фоги слишком отличается от нас. Я знаю, Аффа'ит, я говорил с ним… — Целитель тяжело вздохнул. — Я попытался направить его в иную сторону, увлечь творением прекрасного, но он толкует лишь о бесполезном — о своем летуне и мертвых вещах, способных двигаться будто живые. Это ему интересно, но не занимает ни меня, ни остальных. Теперь представь, что отличия Фоги усилятся в его потомке, и этот потомок окажется одинок — совсем один, без понимающих его у'шангов… Поистине, страшная судьба!
— Страшная, — подтвердил я, невольно содрогнувшись. — Чтоб этого не случилось, подобное должно идти к подобному, не так ли?
Тьи, ожидая продолжения, смотрел на меня, и светлые глаза целителя полнились печалью. Других его эмоций я уловить не мог — здесь, на Сууке, я был лишен внечувственного дара, как и способности к телепортации за счет энергии деревьев. Таков организм автохронов, и такова их психика; я, заключенный в теле Аффа'ита, вынужден был примириться с этим и не роптать. Возможно, их ограниченность в этом смысле, их ментальная невосприимчивость и глухота являлись платой за генетическую память? Возможно. Не исключено, что так… Природа не изливает всех своих щедрот в одну-единственную чашу.
— Наверное, Фоги стоит переселиться, — произнес я. — Если слухи о Фастане верны, то это место как раз для него. Конечно, Нор, Сат'па, Оро'ли и я потеряем у'шанга… Зато уверимся, что там, в Сумрачных Землях, он нашел единомышленников и никогда не будет одинок. Эта мысль успокаивает нас, хотя предчувствие разлуки угнетает… — Сделав жест сожаления, я добавил: — Скоро мы отправимся в Фастан на летуне Фоги. Он и я… Провожу его и вернусь.
— Мудрое решение, — согласился Тьи с облегченным вздохом. Потом спросил: — С ним полетишь только ты?