Я — легионер, или Восемь лет в европейском футболе
Шрифт:
Не впервые на этих страницах я завожу разговор о деньгах и каждый раз чувствую себя неловко. Так уж сложилось, что любого, кто заговаривает на тему материальных благ, у нас сразу же спешат объявить рвачом, хапугой и т.д. Хороший пример — конфликт в сборной 1994 года, когда ситуация была представлена общественности в искаженном виде. Тогда футболистов безосновательно обвинили в том, что они требуют денег, отказываются играть за родную страну, хотя в первую очередь речь шла об улучшении условий подготовки команды, о правильной организации дела, о достойном отношении к игрокам национальной сборной. Но, кажется, никому объяснить это мы не сумели — нас просто не захотели слушать. И действительно, зачем прислушиваться, пытаться понять,
Так сложилось, что в современном профессиональном спорте заработки необычайно высоки, причем Футбол здесь далеко не на первом месте: многие мастера баскетбола, тенниса, хоккея, гольфа, бокса и ряда других видов спорта получают больше, чем футболисты. Но дело не в размерах, а в источниках их баснословных зарплат. Важно понять что спортсмен ни у кого не крадет и не отнимает деньги, он их честно зарабатывает. Люди по собственному желанию покупают билеты, абонементы, тратятся на спутниковое или кабельное телевидение и получают взамен высококлассное зрелище. Из этих денег складываются доходы команд, клубов и федераций, а часть этих доходов идет на оплату труда спортсменов. Эта схема ничуть не отличается от любого другого экономического механизма.
Мы, футболисты, своим трудом приносим огромную прибыль нашим работодателям. Они, как и положено бизнесменам, стремятся к максимальным доходам, которые напрямую зависят от результата команды. А результат делаем мы. Каждый игрок в зависимости от своего мастерства, а по сути — от способности влиять на результат, имеет свою цену. Чем выше цена футболиста, тем выше его контракт. Владелец клуба, желающий добиться максимального результата, вынужден приобретать сильнейших игроков и платить им зарплату, соответствующую их уровню. В середине 90-х годов конкуренция между клубами сильно возросла, и поэтому суммы трансферов и зарплат значительно увеличились. Это совершенно естественно.
Не знаю, убедил ли я кого-то своими рассуждениями, но, по-моему, тут и убеждать-то не в чем. Нет и не может быть ничего постыдного в желании зарабатывать как можно больше — если, конечно, для этого не нужно преступать закон.
В России, увы, разговоры о деньгах всегда находят благодатную почву. Поэтому нашим оппонентам было очень легко увести общественное мнение в сторону от затронутых нами проблем. Для этого нужно было только заговорить о презренном металле. И мы сразу оказались плохими: ну как же, в стране тяжелое положение, а они только о деньгах думают.
Уже довольно много лет прошло с тех пор, однако воспоминания о тогдашнем конфликте по-прежнему не дают мне покоя. Что ж, быть может, когда-нибудь придет время вернуться к этому разговору и поставить все точки над «i». Но не сейчас.
Итак, я остался в «Интере», хотя для этого мне пришлось пойти наперекор президенту, что, конечно же, не сделало меня его лучшим другом. Но я был молод, полон сил и верил, что смогу доказать свою правоту на поле.
Поначалу ситуация складывалась благоприятно: Coca уехал играть за Уругвай на Кубке Америки, и нам с Йонком обоим хватило мест в составе. Игр семь или восемь мы провели вместе — это был мой шанс, который я, к сожалению, не использовал.
Прошло чуть больше года с того момента, когда меня назвали лучшим легионером в Италии. Что случилось со мной? Состарился? О чем речь — мне же только 24! Разучился играть? Конечно же, нет — это невозможно! И все же я не был похож сам на себя.
Я упустил несколько возможностей забить — раньше со мной такого не случалось. Шансы у меня, игравшего в глубине полузащиты, возникали очень редко, зато реализовывал я почти все, благодаря чему и был одним из самых результативных в своем амплуа. Но теперь картина изменилась.
Особенно обидным в этом отношении был матч пятого тура в Риме против «Лацио». По воле календаря для нас это была вторая выездная игра подряд: неделей раньше в Кальяри мы потерпели первое поражение в сезоне. Победа в Риме позволила бы сразу забыть о той неудаче и вернуть команде хорошее настроение. Но мы сыграли вничью — 0:0, а я не использовал два отличных голевых момента. Сперва Йонк прекрасным пасом вывел меня один на один с вратарем, и я с полулета пробил выше, а затем, замкнув прострел с фланга, из выгодной позиции попал в штангу.
Эти неудачи подрывали мою уверенность в себе. И, что самое обидное, утрачивал веру в меня и тренер. Я находился не в том состоянии, чтобы Баньоли ради меня шел на конфликт с президентом, и, когда Coca вернулся с Кубка Америки, я очутился на трибуне. В тот момент я считал, что внутренне готов к такому развитию событий и сумею пережить этот период без потрясений. Но в действительности это оказалось куда труднее — я и не представлял, каким тяжелым окажется переход в разряд запасных игроков. В принципе, играл я не так уж мало: выходил на поле в 18-ти матчах чемпионата и забил два гола. Дело было в начале декабря в Лечче: мы провели ту игру на подъеме, выиграли -3:1, и я забил первые и, как потом оказалось, последние свои голы в чемпионате. Причем один из них — головой, чего со мной ни до, ни после этого не случалось. Все мы были воодушевлены победой, нам казалось, что она — первый шаг к преодолению кризиса и что скоро наши дела пойдут на поправку. Но, увы, за этим ярким выигрышем опять последовали бледные выступления, команда вновь утратила веру в себя и продолжала вязнуть в болоте средней части таблицы.
Кроме восемнадцати матчей чемпионата, я провел большинство из двенадцати игр на Кубок УЕФА, который мы в том сезоне завоевали. Но все равно впервые в своей карьере мне пришлось ощутить себя футболистом запаса, а жить с этим ощущением чрезвычайно тяжело.
А «Лацио» в том сезоне стал камнем преткновения не только для меня, но и для Баньоли: именно после матча с римлянами во втором круге наш тренер был отправлен в отставку.
Ту игру на «Сан-Сиро» мы начали и большей частью провели очень хорошо, за несколько минут до конца выигрывая — 1:0. Но непродолжительная расслабленность стоила нам двух очков (тот сезон был последним, в котором за победу давали два очка). Одну ошибку допустили защитники, одну — наш опытный вратарь Дзенга, прозевавший удар Ди Маттео метров с тридцати, и вместо победы наши болельщики стали свидетелями очередного поражения. Мы покинули поле под оглушительный свист трибун, а Баньоли на следующий же день был отправлен в отставку.
Мне довольно часто приходилось быть свидетелем тренерских перестановок в ходе чемпионата. В Италии, да, кажется, и в других странах, без них вообще ни один сезон не обходится. Но, насколько я мог заметить, пользы от таких перемен немного. Это, в общем, понятно: новому тренеру крайне тяжело включиться в работу, тем более что работать придется с игроками, находящимися в плохой форме и плохом настроении.
Бывают, конечно, исключения — скажем, в сезоне 1996/97 из неважно выступавшего «Лацио» ушел Зденек Земан, и его заменил Дино Дзофф, ранее тренировавший команду, а в тот момент занимавший пост президента. Он быстро наладил игру в обороне (я уже говорил, что это не самое сильное место Земана), а с атакой особых проблем и не было. В результате до конца чемпионата «Лацио» не потерпел ни одного поражения и резко вознесся в таблице, попав из опасной зоны, грозившей вылетом, в Кубок УЕФА. Вот одно из редких исключений, когда смена тренера в ходе сезона дала положительный результат. Наверное, знатоки футбольной истории найдут и другие. Но в целом, думаю, эти исключения лишь подтверждают правило.