«…Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно»: Письма Д.И. Кленовского В.Ф. Маркову (1952-1962)
Шрифт:
Жаль, что Вы разошлись с «Мостами». Если «Н<овый> ж<урнал>» прикажет долго жить, где же тогда печататься? «Опыты» выходят вроде того, что раз в два года, да и не «скончались» ли и они? [235] «Мосты» будут выходить регулярно дважды в год, объемисты, выглядят красиво… Если Вы так отчитали в письме Берберову — немудрено, что она Вас больше не хочет знать! Но Берберова в «Мостах» уже ничем больше не заворачивает и от них отходит, если уже не отошла (у нее какие-то нелады с новым редактором Г. Андреевым [236] , которого Вы, вероятно, знаете). Н<ина> Н<иколаевна> писала мне, что она, собственно, только числится еще в редколлегии, но всего лишь иногда читает рукописи — не больше, новый свой рассказ она еще прошлым летом дала не в «Мосты», а в «Н<овый> ж<урнал>». Она уверяет, что в «Мостах» теперь (по инициативе Андреева или американцев??) взят курс на «бодрую ноту» и что из-за отсутствия таковой не принят ее рассказ и какие-то стихи Елагина (который ведь тоже числится в редколлегии!). У меня для № 3 просила стихов не она, а Андреев. Кстати, те мои, что пойдут в № 3, бодростью никак не блещут! Т<ак> ч<то>, м. б., Н<ина> Н<иколаевна> преувеличивает? Поскольку ее, в сущности, в «Мостах» нет, почему бы вам туда не вернуться? Объявлено содержание № 3: рассказы Зайцева, Ржевского,
235
Предположение Кленовского оказалось верным. «Опыты» прекратили выходить в 1959 г. после № 9.
236
Андреев Геннадий (наст, имя и фам. Геннадий Андреевич Хомяков; 1909–1984) — литератор, журналист. После окончания средней школы в 1926 г. работал в газетах Сталинграда, в 1927–1935 гг. находился в заключении, в 1942 г. в Крыму попал в плен, жил в Германии. Член НТС, редактор альманаха «Мосты» (Мюнхен, 1958–1970), позже переехал в США.
237
Буркин Иван Афанасьевич (р. 1919) — поэт. Осенью 1941 г. попал в плен, после войны жил в Германии в лагерях для перемещенных лиц. В 1950 г. эмигрировал в США, преподавал в Сиракузском университете, затем в Сан-Францисском штатном колледже, печатался в «Гранях», «Мостах», «Опытах».
238
О литературной деятельности ЦОПЭ см.: Андреев Г. <Хомяков Г.А.>. В отраженном свете: «Мосты», эмиграция, Россия // Русская литература в эмиграции: Сб. ст. / Под ред. Н.П. Полторацкого. Питтсбург, 1972. С. 309–320.
239
«Трудные дороги» Г. Андреева печатались в «Новом журнале» (1955–1957; № 42,44, 47, 49), затем вышли отдельным изданием (Мюнхен: Товарищество зарубежных писателей, 1959).
Как с «Гурилевскими»? Выходят они в «Рифме»? Если нет — издавайте сами! Как живется? Что пишете? Я весь прошлый год болел и сейчас болею, порой чрезвычайно мучительно, и, вероятно, потому почти не пишется.
Рекомендую В<ашему> вниманию выходящий в самое ближайшее время сборник восьмистиший Влад<ыки> Иоанна Шаховского: «Странствия. Лирический дневник» (псевдоним «Странник») [240] . Это впечатления от полета из USA на о. Родос и размышления, им вызванные. Мне многое там очень нравится. Нет ничего навязчиво церковного и поучающего, некоторые религиозно-философские мысли поданы обаятельно и даже с милым юмором.
240
Странник. Странствия: Лирический дневник. Нью-Йорк: ИКСФИС, 1960.
Сердечный привет и наилучшие пожелания
Д. Кленовский
* пока писал, пришел № 3.
43
11 апр<еля 19>60
Поздравляю со Светлым Христовым праздником!
Дорогой Владимир Федорович!
Спасибо за «Гурилевские романсы»! Это была как встреча с любимым итальянским городком (Ассизи, Орвьето, Сан-Джиминьяно), куда больше тянет вернуться, чем увидать какой-нибудь новый. Почувствовал, перечтя, что еще крепче полюбил Вашу поэму — вероятно, стал старше и бережливее. И как важно, чтобы написанное оформилось книгой! Журнальные строки исчезают на какой-нибудь дальней полке, а то и на чердаке… Где там разыскать любимое в тридцати схожих томах! А теперь можно протянуть руку — и любимое в руке. Рад поэтому, что вышла наконец книга! Вот если бы это оживило в Вас вкус к стихам! Мне почему-то кажется, что Вы когда-нибудь к ним вернетесь! Они как-то больше в Вашей тональности, чем что-либо другое, как бы другое ни удавалось.
Нелепо упомянул о Вас Завалишин [241] . Что он, собственно, хотел сказать? Вероятно, просто уже видит в Вас литературоведческого конкурента и предпринимает превентивные шаги! Каких, впрочем, только глупостей теперь не пишут! Вот и Трубецкой в своем «Помраченном Парнасе» [242] наговорил всяких махровых глупостей! Плохо не то, что люди глупости пишут, а что редакции их печатают. Вот говорят, что с дураками не стоит бороться. Так ли? Глядишь, потихоньку да полегоньку всякие Трубецкие пролезут в вершители судеб поэзии, и тогда от них уже не будет избавленья!
241
Завалишин Вячеслав Клавдиевич (1915–1995) — литературный критик, журналист. После Второй мировой войны в эмиграции в Германии, затем в США, литературный обозреватель газеты «Новое русское слово» (в 1951–1987), сотрудник радиостанции «Освобождение» (позже — «Свобода») и «Нового журнала». Его отзывы о стихах Кленовского были неизменно положительными: Завалишин Вяч. О новой книге Кленовского // Новое русское слово. 1959. 24 мая; Он же. Поэзия этих дней (из записной книжки) // Там же. 1960. 27 марта; Он же. Новый сборник Д. Кленовского // Там же. 1962.27 февраля. О каком упоминании Маркова идет речь, непонятно.
242
Трубецкой Ю. Помраченный Парнас // Там же. 1960.17 января. № 17104. С. 8.
Мне очень понравилось, как изданы Ваши «Гурилевские романсы». Словно лучше, чем прежние сборники стихов в той же «Рифме». Кстати о ней: мне писали из Парижа, будто бы Чиннов обратился к издательству не с просьбой, а с требованием издать новый сборник его стихов, предъявив особые требования в отношении объема, тиража и проч. Редколлегия (Прегель, Терапиано и… Померанцев, тот самый, что твердит о ненужности стихов и невозможности их писать!) ответила ему, что «Рифма» печатает только поэтов неимущих, а Ч<иннов> к ним не принадлежит (действительно, он зарабатывает в Мюнхене у американцев огромные деньги [243] ). На это Чиннов в свою очередь ответил в том смысле, что он, мол, признанный лучший поэт эмиграции и его богатство никого не касается. Померанцев читал это письмо на собрании русских писателей в Париже, и оно вызвало всеобщее возмущение. Источник этого занятного рассказика самый достоверный.
243
С 1953
Мы оба по-прежнему болеем, причем число недугов все растет. Жена ложится на операцию в глазную клинику.
Сердечный привет! Д. Кленовский
44
9 июня <19>60
Дорогой Владимир Федорович!
Рад был получить весточку от Вас — давно не имел. У меня было невеселое время: жена с месяц лежала в больнице, ей оперировали глаз, причем это сопровождалось всякими осложнениями. И она настрадалась, и я нанервничался. Сейчас она уже дома.
Ваша защита Одоевцевой на страницах «Н<ового> р<усского> с<лова>» [244] до меня еще не дошла (или я ее пропустил?). Вы сугубо правы, когда пишете: «мы должны заступаться друг за друга». Но мне представляется, что заступничество хорошо, если ты чувствуешь несправедливость и заступаешься по своему собственному почину, а не тогда и не потому, что тебя очень настойчиво об этом просят. А если бы Одоевцева не попросила? Вероятно, не заступились бы! Значит, заступились не от души и не вполне искренне, а больше по обязанности и в порядке взаимного одолжения… Не сердитесь, дорогой, за откровенность! Не вдаваясь в оценку критики Рафальского, я нахожу, что в случае с Одоевцевой было весьма полезно, что она почувствовала на своей собственной шкуре, что значит для автора резкое и несправедливое (предположим, что это было так) критическое суждение. В свое время Одоевцева очень грубо расправилась с Алексеевой (одна «Хавронья» [245] чего стоит!). Тогда за Алексееву никто не заступился, да она и не просила (прибегать к таким просьбам не очень-то красиво). Я заступиться за нее не мог, т. к. сам был пострадавшим (от Одоевцевой) лицом. Были читательские попытки это сделать, но О<доевцева> их на страницы «Рус<ской> м<ысли>» не пропустила. Теперь, когда дело коснулось ее самой, — Одоевцева молит о защите! С воспитательной точки зрения и ей же на пользу — защищать ее не следовало! Мне писал очевидец из Парижа, что, встретив Рафальского на одном из тамошних литературных вечеров, Одоевцева во всеуслышанье на него накричала, заявив, что своей статьей он «оскорбил ее как женщину и как вдову (!!?? — Д. К.)». Как видите, она сама умеет постоять за себя!
244
Сергей Милич (Милиевич) Рафальский (1896–1981) в статье «Последняя и первая» сравнил стихи И.В. Одоевцевой и Л. Алексеевой, придя к следующему выводу: «Если Одоевцева — зашедший в плохую Европу тупик самодовлеющей, оторванной от народной жизни культуры, то Алексеева, оставаясь во всех отношениях эмигрантской писательницей, в простых но “доходящих” стихах умудрилась подняться над “железным занавесом”» (Новое русское слово. 1960.28 февраля. № 17146. С. 8). Марков решил заступиться за Одоевцеву и опубликовал статью о Рафальском: «Вещи, которые он высказывает по адресу Одоевцевой, заслуживают не возражения, а хорошей отповеди. <…> Возмущает тон, с каким выносится приговор поэту, которым может гордиться русская поэзия» (Марков В. О критических приемах Сергея Рафальского // Там же. 15 мая. № 17223. С. 8).
245
Отвечая на статью Н.И. Ульянова «Десять лет», Одоевцева упомянула, что ульяновское определение Л. Алексеевой «Дева Феврония» было переделано парижскими зубоскалами в «Деву Хавронию» (Одоевцева И. В защиту поэзии // Русская мысль. 1959. 12 марта. № 1341. С. 4–5).
Жду к себе летом многих посетителей: Берберову, Глеба Струве, Ржевского с женой (из тех, кого Вы знаете) и др. Только что известил о своем приезде в июле Иваск (с магнитофоном для записи моих стихов и рассказа о моем творчестве). О злоключениях бедного Глеба Петровича Вы, вероятно, слышали от него самого. Оперировать его (аппендикс) будут в августе, а до этого он должен вести самый осторожный образ жизни, что в значительной части поломало его планы поездок по Европе. Все же он надеется дней на 5–6 выбраться ко мне. А Вы никогда не бываете в Европе? Если бы это случилось — был бы искренне рад лично с Вами познакомиться! От Мюнхена мы в часе езды по ж<елезной> д<ороге>.
Сердечный привет и наилучшие пожелания Д. Кленовский
45
18 июля <19>60 г.
Дорогой Владимир Федорович!
Получил В<аше> письмо. Да, Г<леб> П<етрович> у меня уже был (сейчас он в Париже), но провел только 3 дня вместо намеченной ранее недели. Он вообще свел до минимума свои поездки по континенту, т. к. аппендикс его (удаление которого назначено на август в Лондоне) то и дело дает себя знать, и ему нужно быть сугубо осторожным, странствует он поэтому с опаской и в неважном настроении. А что это у Вас за «схватки»? Где именно? Обратите все же на них внимание! Отмахиваться от болезней нельзя! По себе знаю, что такое запущенные недомогания. Потом их не расхлебать! У нас по-прежнему со здоровьем неблагополучно. Жене после глазной операции пришлось делать вторую (гнойная опухоль на голове). Сейчас она снова дома, но надолго ли!? У нас обоих вместе с десяток всяких болезней, из коих половина давно просится на операцию. Т<ак> ч<то> благополучия в этом отношении я не предвижу, остается только и далее перемогаться.
Очень рад был повидаться с Г<лебом> П<етровичем>, хорошо поговорили. Чем ближе его узнаешь, тем он симпатичнее. А как в критике особенно ценю в нем его самостоятельность и независимость + большая порядочность и корректность. Были недавно и Ржевские, проводящие лето на озере под Мюнхеном. И с ними было очень приятно встретиться и поговорить. Ржевский привез новую свою книгу [246] , куда вошли уже напечатанные ранее в журналах рассказы. Читал, конечно, гостям новые мои стихи. Их набралось уже немало, т<ак> ч<то> подумываю о шестой книге (к весне 1961 г.). Послал недавно кое-что в разные журналы. Иваск еще у меня не был. Я сперва вообще отказался от его магнитофонного «интервью», ибо никакими воспоминаниями об акмеистах не располагаю (а ведь именно собирание таковых цель его поездки [247] ), к тому же из-за болезни ноги (деформация кости в пятке — еле на нее ступаю) поехать для этого в Мюнхен мне затруднительно. Но Иваск ответил, что он все же приедет ко мне и запишет чтение мною стихов и повествование о моем, как он выразился, творческом пути.
246
Ржевский А. Двое на камне. Мюнхен: Товарищество зарубежных писателей, 1960.
247
Иваск в то время получил грант на поездку в Европу, чтобы собрать материалы для исследования по акмеизму, и летом 1960 г. записывал на магнитофон воспоминания современников. Подробнее см.: Проект «Акмеизм» / Публ. Н.А. Богомолова// Новое литературное обозрение. 2002. № 58. С. 140–180.