Я нарисую тебя
Шрифт:
Утром меня разбудил незнакомый звонок, оказалось, звонит подруга мамы, соседка по подъезду.
– Юля, у Светланы приступ, скорая час назад увезла.
– Какой приступ? – не могла я понять со сна, пытаясь разомкнуть опухшие от слез глаза.
– Сказали инсульт. Я утром к ней пошла, мы чай пьем вместе, а она не открывает. Хорошо, что у меня ключ есть, захожу, а она лежит и хрипит, двинуться не может. Вызвала скорую, увезли. Ты поезжай к ней.
– Да, конечно, в какой она больнице? – вскочила я с кровати, пытаясь прийти в себя. Выслушав ответ, помчалась в душ, а потом в больницу. Я не могла лишиться еще и матери, только не сейчас!
ГЛАВА 58.
Я стояла в коридоре больницы и смотрела в окно, где падал тихий снег, покрывая землю и деревья мохнатым покрывалом. Ели стояли в снежных нарядах, свесив почти до земли тяжелые еловые лапы. Желтым светом в сумерках зажигались фонари, отбрасывая причудливые тени.
– Вы, дочь Овчинниковой Светланы Олеговны? – раздался рядом со мной до боли знакомый голос. Я стремительно обернулась и уставилась на мужчину в белом халате и голубых широких штанах. Посмотрела в эти глаза и охнула, зажав рот рукой, чтобы не закричать.
– Юля? – хмуро смотрел на меня Лайон, только настолько удивленно и ошарашенно, что я просто потеряла дар речи.
– Лайон? – прошептала я и на меня надвинулась темнота, все вокруг завертелось, и я провалилась в бездонный колодец моей памяти.
Пришла в себя от острого запаха нашатыря и оттолкнула руку, что держала у моего носа вонючую вату. Резко села, чуть не впечатавшись в мужчину, который сидел на стуле рядом с кушеткой, где до этого лежала я. Посмотрела на него, в его родные до боли глаза и почувствовала, что меня снова повело куда-то в темноту.
– Так, стоп, стоп, – заволновался мужчина-врач, – Подожди, не уплывай снова, а ну, посмотри на меня, Юля! – он щелкнул пальцами перед моим носом, и я попыталась взять себя в руки.
– Ты… Да как… – я просто не находила слов, чтобы задать вопросы, да и какие?! «Откуда ты здесь, в моем времени, почему ты врач, мать твою?!» Я начала сомневаться в своей адекватности и психологическом здоровье моей головы.
– Я так понимаю, что у нас совместное помешательство, – начал мужчина, откидываясь на спинку стула и сложив руки на груди. Господи! Я помню эти руки, каждую мозоль от оружия, помню эти нахмуренные сейчас брови и неожиданно лукавую улыбку.
– Я ничего не понимаю, – простонала я, – Ты меня знаешь?
– Конечно, ты Юля, ведьмочка из моих снов, – просто ответил Лайон или кто он там был сейчас.
– Как твое имя? – спросила я, пытаясь осознать его слова про сны.
– Лев, – усмехнулся Лайон и я нервно захихикала, – Да-да, не смейся, Лев Григорьевич Ворончук, лечащий врач-кардиолог твоей мамы.
– Так, давай по порядку, откуда ты меня знаешь? – повторила я, пытаясь хоть как-то обуздать хаос в своей голове.
– Хорошо, я тебя знаю из моих снов, которые были у меня, пока я был в коме. Полгода назад я попал в аварию, сильно не пострадал, практически ни царапины, но вот гематома на голове была довольно серьезной. Две недели был в отключке, а потом внезапно пришел в себя, словно ничего со мной и не было. Но все эти недели я пребывал в другом мире, причем даже не помнил там, что я не из того времени. Когда проснулся то только и мог, что дико кричать на всю больницу «Юля, не умирай!» пока мне не воткнули успокоительное, – усмехнулся Лев, – Меня спрашивали потом, кто такая Юля и что мне снилось, но я просто не мог это все рассказать. Да и как бы я рассказал, что был в прошлом времени, в обличье рыцаря, носил доспехи и любил самую прекрасную ведьмочку во всем мире. Что был графом Торгин, выросшим в Англии, имеющим замок, мать, отца, брата с сестрой. Но когда появилась ты, меня словно прицепило, привязало к тебе какими-то колдовскими силами, – наклонился
– О, Лайон, – я кинулась ему на шею и принялась целовать лицо, глаза, губы, – Я думала ты погиб! Когда меня пронзил меч Кардона, последнее, что я увидела, как ты упал, истекая кровью.
– А я видел, как его меч пронзил твою грудь вот здесь и понял, что мне незачем больше жить и очнулся, – усмехнулся Лев, целуя меня в ответ и прижимая к себе, положив свою руку на мою грудь, там, где бешено, билось мое сердце.
– Но я не была в коме, когда попала в прошлое, я спала, – чуть отстранилась я от Лайона, трогая пальчиками его родное лицо и улыбающиеся губы, – Я думала, что потеряла тебя там. Умирая, видимо вернулась в свое время и очнувшись, поняла, что не могу жить в мире, где нет тебя.
– Я как врач более приземленно подхожу к таким снам, но поверь, не было ни дня, что бы я не вспомнил о них. О приключениях, что были там с нами и о тебе. Если бы не шрамы по всему моему телу, некоторые достаточно большие, особенно на животе, которые исчезли бесследно на следующий день, как я проснулся, то точно бы свихнулся на своих мыслях о том, что произошло. Я хотел искать тебя, ведь ты называла свою фамилию и имя, называла Москву, но боялся утонуть в мыслях о своем сумасшествии, я не мог поверить в то, что это было на самом деле. Будучи там, я не помнил, в отличии от тебя, что я не в своем времени, может поэтому с легкостью поверил тебе, почти сразу. Я был графом Торгин с самого рождения и ничего не знал о будущем, совершенно ничего.
Когда привезли твою маму, я не подумал конечно, кто она тебе, да и существуешь ли ты вообще, но сама фамилия словно разорвала мою душу, я не находил себе места. То хотел бежать к знакомому полицейскому и искать тебя, то убеждал, что я просто свихнулся на своих снах. А когда сегодня мне сказали, что со мной хочет поговорить дочь пациентки, ты не представляешь, что со мной было. Я шел по коридору, вглядываясь в твою фигуру и понимал, что сошел с ума. У меня самый настоящий глюк, и я точно псих, – засмеялся Лев, обнимая меня за плечи и зарываясь носом в мои волосы, – Как же я соскучился по тебе, моя ведьмочка, – произнес он, а я разрыдалась, громко всхлипывая, глотая слезы радости. Я не могла вынести то, что свалилось на меня.
Облегчение, что Лайон жив, точнее и не умирал, что он здесь со мной, в моем веке, накатило с такой силой, что мои рыдания превратились в завывания и Лев даже испугался. Встал, налил мне стакан воды, достал пару таблеток и принес мне. Я с трудом сделала несколько глотков воды, запивая таблетки и стуча зубами о стекло. Меня трясло всем телом, руки дрожали, расплескивая воду из стакана и Лев заботливо поддержал его, пока я пила.
– Я не знаю, что с нами такое было, да и, честно говоря, не хочу знать, ты вроде бы моя жена или нет? – засмеялся Лев, и я улыбнулась в ответ, чувствуя, что успокаиваюсь. Достала из-под платья кожаный шнурок, на котором висел перстень, что когда-то надел мне на руку Лайон при венчании в старой часовне. Как бы это не было вероятно, но он здесь, рядом, а как это произошло мне уже не важно.
– Я твоя жена там, была, здесь нам придется пожениться снова, если ты конечно не против или ты… женат? А Гонория? Она существует или все-таки нет? – снова со страхом спросила я, – Она тоже есть в этом мире?
– Не совсем, – хохотнул Лев, – Была, пока я не очнулся от своего сна с твоим именем на губах. С тех пор Галина не проявляла ко мне никакого интереса, впрочем, как и я к ней.
– Галина? – улыбнулась я, – Хорошо, что не Гонория, – тут мы засмеялись уже оба.
– И знаешь, у меня есть младший брат, Борис, очень похожий на Брайна, – заулыбался Лев.