Я научу тебя любить
Шрифт:
И что бы там ни говорил Корней, пусть мудро, пусть трезво, но невозможно просто взять и разделить: где твоя вина, а где "само выросло".
Ищешь ведь постоянно. Ищешь и ищешь… Где промахнулся? Где ошибся? Где недодал? Где разбаловал? Где оступился? И хочешь… Очень сильно хочешь отмотать время и сделать все иначе. Чтобы… Ребенка своего спасти. Кровь свою. И плоть свою. Отрекшуюся.
Чувствуя, что горло снова сковывает, Зинаида вскинула взгляд в небо.
Когда Корней вышел из кафе, она ведь снова пыталась… В последний раз в жизни, наверное, призвать дочь к совести. Уже не просила вернуться к лучшей в мире девочке, а хотя бы оставить ее в покое. Не ранить. Не делать больно. Просто уйти. И в этом проявить свою любовь. Да только Анфиса…
Даже это для нее было слишком благородно.
Она не знала, насколько Аня — тонкая. Не знала и знать не хотела. Она готова была танком проехаться. По ней видно было, что готова. И сколько ты под гусеницы ни бросайся, не остановишь. Только… Деньги.
Как бы ужасно ни звучало, остановят только деньги…
Дрожащие руки потянулись к щекам, Зинаида стерла первые слезы, глядя в серое-серое небо. Такое же безнадежное. Такое же тяжелое…
Как ее крест. Как девочка, которой они с мужем когда-то подарили так много любви. Всю, что была.
— Где же мы ошиблись, Толик… Где же мы так сильно ошиблись?
И ведь она впитывала. Когда-то казалось, что впитывала. А сегодня… Будто выплюнула обратно всю разом.
Ей любви не требуется. Деньги. Только деньги…
Глава 34
Анфиса была верна себе. На следующий день ждала Корнея за тем же столиком.
И улыбалась так же — хищно, бесстыже. Абсолютно не трогая. Разве что зля чуть сильнее. Да только…
Сегодня ему было легче. Можно не тормозить.
Корней опустился на стул напротив женщины, сложил на столе пальцы пирамидой, кивнул, как бы ожидая, что начнет…
Анька осталась дома. Чувствовала неладное. Весь день в субботу пыталась лаской, нежностью, добрым словом привести его в норму, а не получалось… Он не мог успокоиться. Бесился. Чтобы ей не навредить — закрывался в себе. Не сомневался в одном: Аня не должна узнать о том, что Анфиса приезжала. Потому что… Перевернет все с ног на голову. Напомнит, что он ей обещал… Наломает дров. Но и встретиться им давать было нельзя. Пока точно нельзя. Поэтому…
— Добрый день, Корней. Зачастили мы со встречами, да?
— Надеюсь, эта — последняя.
Анфиса улыбнулась, Корней откинулся на спинку стула, глядя на нее пристально, немного с прищуром. Ей было комфортно. Ему это не нравилось. Хотелось другого. Пришел он сюда не только, чтобы договориться. Был достаточно умным, чтобы понимать — денег ради она все стерпит. А ему очень хотелось… Потоптаться. За Аню. И за себя немного. Потому что зайка никогда в жизни этого не сделает. Никогда. А Анфиса заслужила.
— Давай начистоту.
Сказал, уловил в ответном взгляде женщины заинтересованность. Даже бровь приподняла…
Хотелось потоптаться и немного… Копнуть в человека. Найти, есть ли в ней хоть что-то… Осталось ли. Было ли. Дно пробито или присутствует?
— Давай начистоту…
Сегодня она уже не пыталась делать вид, как перед матерью. Хочет «дочкин ебарь» сразу о деле — почему бы и нет?
— Я хочу выкупить у тебя девочку. Для собственных нужд.
Корней сказал, Анфиса посмотрела на него как-то по-особенному заинтересованно, усмехнулась шире…
— Пугаешь меня что ли? — спросила, вряд ли испытывая тот самый испуг…
— Зачем мне тебя пугать? Мы оба понимаем, что ты готова. А я просто не буду при пожилой родственнице подобное обсуждать. Я — не самый лучший человек, но преждевременно скончавшиеся мне не нужны. Меня устраивает Аня, как любовница. Она послушная. Она недолюбленная. Благодаря тебе. Она не привередлива. Она красивая, кстати. Если тебе интересно… Очень красивая. Но очень молодая. Может взбрыкнуть. Не мне тебе объяснять… А я хочу, чтобы не взбрыкнула, пока не надоест. Я дам тебе денег. Получу право держать рядом столько, сколько захочу. Решит уйти — объясню ситуацию. Твоя мать правильно ее воспитала. Ответственная девочка. Будет отрабатывать.
У любого здорового человека, даже не будь он матерью, от сказанного лицо должно бы судорогами пойти. От отвращения. От жалости. От мерзости. А Анфиса выслушала спокойно, со все той же улыбкой.
— Вот так всегда… Думаешь… Рыцарь… А смотришь поближе — такой же, как все…
— Ну на тебя-то и поближе смотреть не надо. Большое видится на расстоянии. Я не рыцарь. Я делец. Я люблю честные договоренности. Ты мне девочку. Я тебе деньги. Ты пишешь расписку, что в долг взяла и обязуешься вернуть. Оставляешь ее мне, как гарантию исполнения своей части. Уматываешь. Молчишь о нашем договоре. И к Ане тоже не приближаешься. Я не хочу лишних истерик. Мне нужна стабильная. Твое присутствие рядом может усложнить. Хороводы водить я не буду ни вокруг тебя, ни вокруг нее. Дополнительный рычаг никогда не будет лишним, я уже объяснял. Буду ли я его применять — сам решу. Не твое дело. Ты либо соглашаешься, либо…
— Ладно, я поняла. А сколько ты готов дать мне за… Анечку… — взгляды Анфисы и Корнея встретились. Он был спокоен. Женщина — откровенно заинтересованной.
— Так дело не пойдет. Сумму называешь ты. Я скажу, устроит ли. Если нет — сбивай. Ну или останешься со своей жадностью. Не переоценивай только. Девочек много, ты же понимаешь… И без проблемных матерей найдутся…
Анфиса хмыкнула, опустила взгляд на стол, задумалась…
— Пятнадцать тысяч евро… — сказала, возвращаясь к лицу Корнея. Вероятно, думала по первой реакции определить, не перегнула ли. Но первой не было. Впрочем, как и второй.
Теперь опустил взгляд уже он. Несколько секунд молчал. Потом снова на нее.
— Много. Давай семь.
Сказал, смотрел, ждал…
Первое дно он не обнаружил. Сам факт сделки ее не притормозил.
Второе тоже, кажется. И торговаться за дочь, скидывая, для нее — не проблема.
— Двенадцать хотя бы… Сам же сказал, что красивая. Да и девочкой была, наверное… Зная маму, хранила цветочек-то…
— Пятьсот евро накину. — Корней сказал, чувствуя, как скулы сводит. Какая же сука…