Я научу тебя любить
Шрифт:
— Некоторые люди — моральные уроды, Аня. Имеешь с ними дело, а чувствуешь себя… Как в говне искупался…
Корней сказал, Аня скривилась. Потому что ей не хотелось, чтобы он имел дело с такими людьми. Только вот… Как уберечь? Разве что успокоить потом. Своей любовью укутать. Надежней, чем свитером. Так, чтобы не соскользнула…
— Ты можешь больше не иметь с ними дела? — Аня спросила, глядя в карие глаза. Зная, что углубляться не нужно. Он сказал все, что хотел. Больше не станет.
Сначала моргнул, потом произнес:
— Могу.
— Значит, все… Все хорошо. Их больше просто нет. Договорились? Уродов больше нет. Есть мы. Я есть…
— Спасибо, зайка. За то, что ты есть.
Корней поцеловал Аню в лоб. Она зарделась. Привстала на цыпочки, обняла сильнее, в шею вжалась…
— Пока рано, наверное, Корней…
Сказала тихо, затаившись. Понимая, что ему снова нужно будет время, чтобы вспомнить…
— Почему рано, Ань? — но он вспоминает. Спрашивает… Тянется за новой сигаретой… Аня чувствует это и хочет упредить, но держится. Завтра будет замечательно. А сегодня она еще потерпит.
— Потому что у нас планы… У тебя планы… Лондон. Полтора года. Мне доучиться надо…
— Я тебе куплю диплом. Скажешь, какой хочешь…
Услышала, замерла. Ушам не поверила. Оторвалась, заглянула в лицо…
Непроницаемое. Спокойное. Он смотрел перед собой на город. Он не шутил. Ее Корней, который терпеть не может читерство, не шутил…
— В смысле? — глянул мельком, поймав ее практически испуганный взгляд. Плечами повел. Сделал затяжку, выдохнул дым, струсил пепел…
— Мы же оба знаем, Ань, что все это — больше для меня. Планы. Лондон. Полтора года. Хочешь детей — давай детей.
— Корней… — Аня снова улыбнулась. Но это было скорее нервное, чем счастливое. Она видела, что его снова начинает штормить. Не хотела этого. Но и откреститься от понимания, что сейчас он говорит не столько продуманно, сколько импульсивно, не могла.
Когда-то ведь Корней сказал, что если не думает она — думать будет он. Сейчас, кажется, ее очередь притормаживать.
— Давай мы завтра обсудим, хорошо? Ты успокоишься. Мы сядем…
— Я хорошо подумал, Аня. Завтра ждать мне не надо. Если ты готова — не пей таблетки. И все. Сходим в ЗАГС. Распишемся. Сделаем малого. Будешь нянчиться. Мы же оба знаем, что тебе нахер не нужен ни Лондон, ни Школа. И ССК нахер не нужно. Для меня не надо стараться. Я свой выбор сделал. Ты можешь не сомневаться. Я всегда тебя обеспечу. Защищу. Тебя и детей. Просто будь счастлива. Пожалуйста. Со мной.
От переизбытка чувств у Ани закончились слова. Она снова обняла. Прокручивала в голове. Чувствовала, что по коже мурашки… Но не от холода.
— Можно мне немного времени? — Аня спросила, жмурясь… Почему-то боялась получить ответ. Одновременно оба варианта. Хотела и чтобы он запретил сомневаться… И чтобы дал прийти к решению самой. Девочке, которая так боялась всю жизнь быть брошенной.
— Сколько нужно. Это тоже решаешь ты. Просто знай, что я готов. Забей на планы. Реши, как хочешь ты.
— Хорошо. Я решу. И скажу тебе.
Аня потянулась к губам Корнея. Он поцеловал в ответ. Докурил вторую. Потушил. Закрыл окно.
На балконе по-прежнему было холодно и немного надымлено. Но они не спешили уходить. Аня чувствовала, что дрожит из-за внезапного выброса адреналина. Корней смотрел на город, излучая пугающее спокойствие.
— Все будет хорошо, не волнуйся…
И пусть Аня так и не поняла, что с ним происходит, сказала, искренне веря в свои же слова. А Корней кивнул, обнимая ее так же сильно, как только вернувшись сегодня в квартиру.
Глава 35
Последний день зимы.
Аня шла по тротуару в сторону БЦ, не в состоянии перестать улыбаться. В руках — большущий картонный стакан с кофе, над головой — солнце, будто подтверждающее: ты не ошиблась, малышка, завтра действительно весна! На душе… Невероятно хорошо.
Корнея отпустило. Вроде бы. Не сразу, но сейчас он был куда более спокойным. Куда более привычным. Меньше уходил в себя. Больше был с ней.
С отменой таблеток Аня все же решила не спешить, мужчина воспринял это спокойно. Во-первых, потому что хотя бы бакалавриат она хотела закончить, получив не корочку, а знания. Во-вторых, потому что прописаны противозачаточные ведь были не просто так. И прежде, чем решать от них отказаться, стоило проконсультироваться с врачом. Аргументы показались Корнею разумными. Он не настаивал на своем. Знал, что Аня держит в памяти. В памяти и сердце…
Единственное, что омрачало настроение — это неизбежность разлуки.
Завтра утром у Корнея очередной ранний рейс. Его ждет Лондон. Высоцкого не будет рядом целую неделю.
Аня чувствовала — он почему-то не хочет лететь. Понимала — скорее всего из-за нее. Волнуется. В чем причина — не знала, но пыталась всеми силами убедить, что она перенесет расставание легко. Придумала себе миллион и одно занятие. Собиралась пригласить в гости Алину. Собиралась провести пару дней у ба.
Послушно кивала, когда Корней в очередной раз перечислял ей, что она делать не должна. Шляться ночами. Не ночами тоже. Отключать телефон. Про пять легальных минут промедления для ответов на его звонки и сообщения тоже напомнил.
Аня делала вид, что воспринимает все очень серьезно, а сама в душе улыбалась. Потому что это было так трогательно… По-Корнеевски трогательно и заботливо.
А она уже, кажется, и не представляла, что бывает иначе. Только приказным тоном. Только нравоучительно. Только с требовательным: «ты все поняла, зайка? Повтори тогда, чтобы я убедился»…
Повторяла раз за разом, чтобы ему было спокойно. И нарушать, конечно же, не собиралась. Зачем, если она со всем согласна? Зачем, если это нужно ему, чтобы не нервничать?