Я научу тебя любить
Шрифт:
Знала, что Высоцкий смотрит вслед. Его взгляд практически прожигал спину по ощущениям… Но это было все равно лучше, чем ударяться в ложь при нем. А сказать бабушке все начистоту именно сейчас она все же была не готова. Глупо, но так…
Прислонившись плечом к стеклу, глядя на очередной самолет, Аня слушала гудки, строя ладно в голове… А когда услышала в трубке любимый голос — растерялась.
— Алло, ба… — произнесла, как самой показалось, испуганно, прокашлялась…
— Алло, ребенок. Ты чего так рано? Суббота же…
Получила ответ
Чувствовала, что ладони намокли, но сдержалась — не потянулась к бокам джинсов. Потому что…Корней по-прежнему смотрел. И все прекрасно понимал.
— Ба… Тут такое дело… Ты не нервничай только, пожалуйста, но я… В Вену лечу…
В разговоре наступила ожидаемая пауза. Сердце Ани отбивало чечетку. В голове — сумбур мыслей…
— Когда летишь, Ань? — и бабушкин вопрос… До невозможности предсказуемый… И будто способный открыть ящик Пандоры.
— Через час…
Аня произнесла тихо, прижимаясь к стеклу уже виском. Скривилась, продолжая чувствовать сердечную чечетку… И чувствуя вину из-за того, что на том конце провода сейчас, наверное, такая же…
— В смысле? — но Зинаида находит в себе силы хотя бы вопрос задать…
— Не волнуйся, ба… Это просто спонтанно получилось… Я… По работе…
И пусть Аня знала, что не стоит сейчас смотреть на Корнея, но оглянулась.
Он, действительно, неотрывно следил за ней. Не мог слышать, но знал же все… И ее, как облупленную… И пусть ночью был таким нежным, таким понимающим, но это ведь не значит, что станет таким во всем. И всегда. Да и неправильно это… Аня сама понимала, что неправильно, но врала.
Не выдержала долгого взгляда даже на расстоянии. Снова отвернулась, снова прислонилась виском к прохладному стеклу…
— Как это, через час, Ань? Ты… Ты чего? Ты шутишь так? Так же… Не делается…
— Ба… Просто… Все очень быстро решилось. Я… Я сказала бы раньше, если знала. Но ты правда не волнуйся. Я… Не одна буду…
Идти по тропке между правдой и ложью было очень сложно. И гадко. Но Аня… Шла.
Пыталась объяснить, как могла, привязываясь к работе. Пыталась успокоить так же. Потратила на это пять минут и тонну нервов. А когда скинула, захотела прижаться к стеклу уже не виском, а лбом. И шибануться им же пару раз. Потому что… Понимала, что ведет себя неправильно, но вела. И стыдно было. Перед ба. Перед Корнеем. Перед собой…
Но решать эту проблему она по-прежнему была не готова. На это «невозможное» в ней сил еще не нашлось.
Зато нашлись на то, чтобы пообщаться с непосредственным начальником. Этот разговор был куда короче и куда проще. Первый в жизни отгул Аня получила без проблем.
Только вот возвращалась к столу, Корнею, шоколаду, не весело в припрыжку, а понурив голову.
Остановилась у кресла, долго смотрела на вытянутые мужские ноги, преграждавшие путь… Вздохнула, все же рискнула посмотреть в лицо.
— Заврешься — не распутаешься, Аня. Понимаешь, правда?
И только после того, как она кивнула, Корней чуть подвинулся, позволяя пройти.
Снова не настоял. Снова не взял все на себя. Просто ткнул носом… В зону ее ответственности.
— Ольшанский не против… Работать не нужно будет…
Аня сказала, продолжая чувствовать противную тяжесть в груди, будто прощупывая реакцию Корнея. Он просто кивнул, отложил телефон, потянулся к чашке, сделал глоток, потом на Аню. Слегка румяную. Очень пристыженную…
И это так странно. Знает же, что делает глупости. Знает… И делает. Ну не дурочка ли?
— А тебе… Никто ничего не скажет из-за того, что я… С тобой? — еще и тему пытается перевести так очевидно…
— Нет. Никто ничего не скажет. У меня действительно будет довольно напряженный график. И ты действительно будешь проводить большую часть времени без меня. Я все же еду работать. Но насчет остального можешь не переживать. ССК ты ничего не должна. Я тоже…
Аня кивнула, несколько секунд молчала, а потом снова посмотрела в лицо мужчины. Становясь на тон темнее…
— А тебе? — спросила тихо, будто с опаской…
И почему-то это заставило Корнея усмехнуться. Ведь… Под завязку напичкана страхами и ошибочными представлениями. И только начинает казаться, что избавляется от одних — как разом вылезают новые.
— И мне. Не волнуйся. Я не буду требовать с тебя ничего, что ты сама не захочешь дать.
Корней произнес, Аня смутилась… Наверное, думала, что делает это незаметно, но не особо… Сжала с силой колени, попыталась спрятаться за новым шоколадным глотком… Позволила губам задрожать в улыбке, а глазам заблестеть…
И пусть Корней говорил чистую правду, но испытал удовлетворение из-за того, что, видимо, дать-таки захочет.
Полет прошел хорошо. Были ли сучки и задоринки — Аня не знала, но сама испытала дикий восторг. Замерев, переживала свой первый в жизни взлет. Следила за тем, как сначала отдаляется земля, а потом пушистой, словно усланной ватой, землей кажутся уже облака. Жмурилась от солнца, лучи которого в определенный момент начали попадать четко в иллюминатор. Убеждалась, что заметки не врут, и томатный сок на высоте действительно кажется немного другим на вкус. Пыталась читать, но то и дело отвлекалась. На вид в иллюминаторе и по правую руку.
Ане казалось, что лишенный доступа к мобильному интернету Высоцкий хотя бы на два часа станет обычным человеком, но с ним, видимо, это не случается в принципе.
Пока остальные люди в салоне пытались чем-то развлечься — он, очевидно, снова работал. Аня скашивала взгляд на экран включенного ноутбука, немного стыдясь собственного шпионства, но усиленно стараясь разобраться хотя бы немного в том, что он делает. К сожалению, не удалось. А спрашивать не рискнула. Даже не сразу поверила, когда он захлопнул крышку через сорок минут после начала полета, потянулся к лицу, провел по бровям пальцами, немного откидывая кресло…