Я не боюсь
Шрифт:
– Я иду. – Ремо поднялся и спросил Барбару: – А ты?
– Если только никаких соревнований.
– Не будет соревнований, – заверил её Череп и снова спросил Сальваторе: – Ты точно не едешь с нами?
Я молча ждал.
– Я – как Микеле, – ответил тот и, глядя мне в глаза, спросил: – Ты что решил, едешь туда?
Я поднялся на ноги и сказал:
– Да, еду.
Сальваторе спрыгнул с трактора:
– Ладно, поехали.
Мы опять ехали в сторону холма, все вместе, как и
Атмосфера давила, небо было неестественного пунцового цвета. Облака, висевшие прежде над горизонтом, были теперь прямо над нами, огромные и мрачные. Мутно, словно сквозь ширму, светило солнце. Было ни жарко, ни холодно. Дул ветер. По обеим сторонам дороги и по полям, словно шашки на доске, стояли рулоны соломы. Участки, где не прошли комбайны, переливались волнами растрёпанных колосьев.
Ремо с опаской посмотрел на горизонт:
– Сейчас хлынет.
Чем ближе был я к холму, тем хуже себя чувствовал. На желудок давила тяжесть, в животе перекатывались остатки завтрака. Не хватало воздуха, пот ручьями стекал по шее.
Что я делаю? С каждым оборотом колеса на кусочек уменьшалась моя клятва.
«Слушай меня, Микеле, ты не должен больше ходить туда. Если ты вернёшься, они его убьют. И в этом будешь виноват ты».
«Я никогда туда больше не вернусь».
«Поклянись моей головой».
«Клянусь».
«Скажи, клянусь твоей головой, что больше никогда туда не вернусь».
«Клянусь твоей головой, что больше никогда туда не вернусь».
Я нарушал клятву, я ехал к Филиппо, и, если кто-нибудь об этом узнает, они его убьют.
Я от души желал вернуться, но ноги сами крутили педали, и непреодолимая сила влекла меня к холму.
Далёкий гром разорвал тишину.
– Надо возвращаться домой, – сказала Барбара, словно услышав мои мысли.
– Да, давайте вернёмся, – выдохнул я.
Череп, ухмыляясь, проехал рядом.
– Если вы так боитесь размокнуть от капли дождя, валите домой, от нас не убудет.
Мы с Барбарой переглянулись и продолжили путь.
Ветер усиливался, поднимая в воздух пыль с полей. Было трудно удерживать руль: порывы ветра сдували велосипеды с дороги.
– Вот и приехали. А вы все: далеко, далеко! – сказал Череп, съезжая на щебёнку.
Тропинка, ведущая к дому, лежала перед нами. Сальваторе посмотрел на меня и спросил:
– Едем?
– Едем, – выдохнул я.
Мы поехали в гору. Мне стоило усилий не отставать от всех. «Красный дракон» оказался полным дерьмом. Как бы мне не хотелось признавать это, но так оно было на самом деле. Если ты наклонялся вперёд, то втыкался носом в руль, если пытался переключить передачу, слетала цепь.
С поля, лежащего справа от нас, поднялась стая ворон. С оглушительным карканьем они, расправив крылья, скользили в воздушных потоках.
Серая мгла поглотила солнце, и,
Приближалась буря.
А если Филиппо уже умер?
Белый труп, скорчившийся на дне ямы. Покрытый мухами и распухший от личинок и червей, с высохшими руками и серыми губами.
Нет, он не умер.
А вдруг он меня не узнает? Или больше не захочет разговаривать со мной?
«Филиппо, это я, Микеле. Я вернулся. Я же тебе обещал, что опять приду».
«Ты не Микеле. Микеле умер. И лежит в такой же яме, как эта. Уходи».
Заброшенный дом появился перед нами. Он был тёмен и тих. Молчали цикады и птицы.
Когда мы вошли в дубняк, крупная тяжёлая капля ударила меня в лоб, другая – по руке, сразу же ещё одна – по спине, и ливень пролился на всего меня. Дождь хлестал густо и сильно. Вода лупила по дубовым листьям, ветер свистел между ветками, почва, словно сухая губка, мгновенно впитывала влагу, и капли прыгали по пересохшей земле и исчезали, а на поля сыпались молнии.
– Прячемся! – орал Череп. – Бежим в укрытие!
Мы, уже промокшие до нитки, понеслись в сторону дома. Я замедлил бег: если увижу 127-й или что-нибудь странное, сбегу.
Но ни машины, ни чего-то странного не было.
Мы влетели в конюшню. Яма была рядом, за развалинами. Мне хотелось побежать туда, открыть её и увидеть Филиппо, но я боялся, что все последуют за мной.
Они, возбуждённые грозой, носились по конюшне. Затем сняли рубашки и стали выжимать их. Барбара была вынуждена оттянуть майку вперёд, чтобы мы не увидели её грудь.
Все нервно смеялись, растирали захолодевшие руки и выглядывали наружу. Казалось, в небе появились дыры.
С каждым раскатом грома огненные вспышки соединяли облака с землёй. Площадка перед домом в несколько минут стала огромной лужей, а по стенкам ущелья потекли грязные потоки красной земли.
Филиппо должен был умереть от ужаса. Эта вода может заполнить всю его яму, и, если её быстро не выкачать, он утонет. Грохот дождя по крыше стал оглушающим.
Я должен пойти к нему.
– Там, наверху, я видел мотоцикл, – услышал я собственный голос.
Все повернулись ко мне.
– Да, да, мотоцикл…
Череп вскочил на ноги словно ужаленный.
– Мотоцикл?
– Да.
– Где он?
– Этажом выше. В последней комнате.
– А что он там делает?
– Откуда я знаю, – пожал я плечами.
– Ты думаешь, он ещё там?
– Не знаю. Может быть.
Сальваторе посмотрел на меня с понимающей улыбкой.
– Почему ты об этом нам раньше не рассказывал?
Череп замотал башкой.
– Действительно! Почему ты всё время молчал об этом?