Я не дам тебе развод
Шрифт:
Сильнейшая потребность прижать к себе сына заставила покачнуться. У меня словно кусок оторвали, настолько было плохо. А страх, что Абрамов отнимет ребенка, доводил до жутчайшей паники. Отберет же? Или нет?
— Матвей, — пробормотал он, опустив голову.
И впервые за все время я задумалась о его чувствах. Я их в нем не предполагала. Вообще. Но даже у самых страшных монстров есть эмоции. А родительский инстинкт — он самый сильный. Матвейка… Его невозможно не любить. Вдруг Давид полюбит его настолько, что отнимет? Или оформит равную опеку? Как мы вообще будем
— Собирайся, — скомандовал мне вдруг Абрамов, решимость наполнила его настолько ощутимо, что я это почувствовала на расстоянии. Массивная грудная клетка ходила ходуном. Он был похож на черное грозовое облако, готовое извергать в меня молнии. Спалит меня дотла и не пожалеет.
— Куда? — на выдохе.
— Я хочу увидеть сына.
Быстрые сборы. Их и сборами не назовешь, брать мне особенно было нечего. С чем приехала, с тем и возвращалась домой. Только позвонила маме предупредить. Она будто и не удивилась. Наверное, если признаться самой себе, я тоже не должна была удивляться.
В общем-то, все было предрешено. Не удалось бы мне скрывать это вечно. Поскольку уж я оказалась рядом с Абрамовым, а не пряталась в своей безопасной норе, куда бы он никуда не добрался, совсем не интересуясь своей женой.
Решил бы развестись и просто прислал бы документы. Я бы их подписала, и все.
Если бы не чертово условие о наследнике…
Размениваться на общедоступные рейсы мой муж не стал. Конечно же, мы полетели на самолете. Частном. Роскошном. Из иллюминатора я глядела на скользящую под нами землю, ровные квадратики, крохотные крыши домов, ленты рек.
Мимо проплывали обрывки ватных облаков.
Сыночку бы это понравилось. Он еще совсем маленький, но скоро начнет постигать мир.
Сердце снова сжалось. Неужели папа будет ему рассказывать про облака, самолете и все на свете? Не я? Так же не может быть?
Насколько далеко простирается жестокость Абрамова, его бездушность и желание мне отомстить? Он же не отнимет у меня сына… Это немыслимо даже представлять.
Я умру, если он это сделает.
Глава 15
Эльза
— Только попробуй еще играть со мной, Эльза, — жесткий голос рассек тишину, наполняемую только мерным шумом мотора. Это были первые слова, сказанные Абрамовым за время полета.
Взгляд напротив не отпускал, примораживал к сиденью и не оставлял сомнений, что его хозяин непременно выполнит свою угрозу. Он сидел весь такой вальяжный, расслабленно раскинувшись в кожаном кресле, но даже так источал опасность.
— Мне не до игр, Давид, — сжала руки на подлокотниках кресла и приняла отсутствующий вид.
Будто мне гораздо интереснее вид за окном.
— А чем ты занималась, приехав в мой дом и выставляя условия?
— Вот ты и сказал это, — бросила я со смешком, переводя на него глаза.
— Что — это?
Я снова танцевала на его нервах, и, несмотря на серьезность ситуации, в данный конкретный момент получала удовольствие.
— Ты сказал «мой дом». Именно — твой. А не мой.
— Тебя это беспокоит? Будешь цепляться к словам?
— Мне на какой вопрос отвечать? — парировала непринужденным тоном, который и на крупицу не передавал моего внутреннего напряжения.
Пожалуй, своей бравадой я лишь пыталась оттянуть неизбежный серьезный разговор.
— Лучше ответь, планировала ли ты вообще рассказывать мне о сыне. Что бы сказала ребенку, когда он бы спросил, где его отец?
Жгучая боль выбрала мишенью мое разбитое сердце и пронзила его. Вопрос не в бровь, а в глаз. Вздрогнув, я закусила губу. Упрек справедливый, и я сама задавалась этим вопросом, долгими бессонными ночами пытаясь справиться с ролью матери.
Обида тогда душила. Бесчисленные «почему?» и «за что?» терзали душу.
Не знаю, как вообще справилась.
— Он еще маленький, я не думала об этом, о том, как ему сказать.
— Неправда. Не ври мне, Эльза. Ты решила отомстить, не подумав о самом ребенке.
— Считаешь, я плохая мать? — возмутилась я несправедливым оскорблением.
А если… Вдруг Давид прав? Сердце бултыхнулось в груди и больно ударило о ребра.
— Считаешь? — снова просипела этот вопрос, который вдруг стал важным.
Впилась взглядом в глаза Давида.
Он молчал. Долго молчал. Просто смотрел мне в душу через глаза прищуренным взглядом, от которого было, мягко говоря, не по себе. Наконец разлепил свои четко очерченные, красиво вылепленные губы, которые, несмотря на свою скульптурную изящность, не делали его женственным. Ничуть. Он был мужчиной до мозга костей и всегда подавлял.
И я не хотела подчиняться, но и воевать с ним мне было трудно, это жилы выкручивало. Особенно когда он вот так молчал и заставлял замереть в ожидании приговора.
— У тебя будет шанс исправиться. Воспользуйся им правильно, Эльза.
«Молчи, молчи, — горячо уговаривала я себя не нарываться, — пусть высокомерный засранец думает, что ты пошла на перемирие».
Видимо, молчание успокоило Давида, и он перевел взгляд на иллюминатор. Точеный профиль завораживал своей красотой. Вот как перестать на него пялиться? Я не могу заставить себя не делать этого. Так и влечет к своему гадкому мужу. Стоит лишь подумать, что он жил с этой своей Линой все эти годы, как приходит отрезвление. Но, едва я оказываюсь с ним рядом, на меня какое-то помутнение находит! Та самая влюбленная девчонка снова готовится ловить пресловутых бабочек в животе. Дура, они же давно должны были подохнуть.
Что толку мечтать о несбыточном?
От тебя нужен лишь наследник, ты к нему прилагаешься.
А еще манит азарт затащить тебя в постель.
Вот, собственно, и все, что нужно господину Абрамову от меня.
Новая я и Матвейка.
Да только у него был шанс получить меня всю с потрохами и брошенным к его ногам сердечком. Но он предпочел мне другую.
Так что к черту твои предупреждения, Давид Абрамов!
К черту страх! Я не буду тебя бояться.
— Ты решил угрожать мне? Будешь шантажировать сыном? — добавила в голос холодности, хотя тело била крупная дрожь.