Я не дам тебе развод
Шрифт:
Эти опасные мысли просачивались в меня, как бы и ни гнала их. И мама еще… Я пожаловаться хотела, а она заметила на моем лице таинственную улыбку и какой-то блеск в глазах. Да где? У меня что, на лице написано, что я снова влюбляюсь в мужа-предателя?
Надеюсь, что нет.
Послышался шум, я подняла голову и увидела Давида. Он уже снял пиджак, рубашка была расстегнута на пару пуговиц, и между ними виднелся краешек кожи. Сглотнула и напряглась всем телом, стараясь не показать своей реакции.
Кровь непроизвольно
— Скучаешь? — одарил меня улыбкой муж, показывая белые зубы и наклоняясь, чтобы поцеловать. Я слегка отклонилась, и губы мазнули по щеке.
Раздалось довольное хмыканье, а потом Давид присел на соседнее кресло и протянул мне файл с красочными буклетами.
— Смотри, я посмотрел, куда можно поехать. Вариантов масса. Я бы выбрал острова.
— Ну нет, только не острова! — подскочила я на кресле, вспоминая первое знакомство Матвейки с самолетом.
— А почему нет? Море еще теплое, на пляже белый песок, не галька.
— Ты совсем про сынишку не думаешь, — закусила я губу, потому что получилось слишком резко. — Снова самолет, перелеты. Вспомни, как он пережил полет из Швейцарии.
— Это да… Упустил из виду. Тогда можно на моей яхте отдохнуть, в Черном море. Зря, что ли, стоит на приколе. — Давид улыбался, наверное, отдыхал на своей этой яхте и очень хорошо отдохнул. Не со мной. Он заметил мой укоризненный взгляд. — Что? Яхта огромная, как дом. Ребенку там будет хорошо, я уверен.
— Да-да, познакомится с морской болезнью как раз. Не, ну малышу надо все познать, всему научиться.
— Так, ладно, смотри сама, ты у нас мать. — Давид встал и взялся за ручку балконной двери. — Кстати, мать в офис приезжала, я ей сказал, что мы уезжаем на неделю или больше.
— И что она? — Сердце мое недобро сжалось.
Неужели Абрамов решил и мамашку свою в отпуск прихватить? Тогда я никуда не поеду. Это будет не отдых, а наказание для меня.
— Ну что, говорит, что будет с внуком сидеть, пока мы куда-нибудь ходить будем.
У меня все опустилось. И только я открыла рот, чтобы запротестовать, как муж усмехнулся, странно посмотрев на меня.
— Да ладно, успокойся. Я ей отказал. Это только наш с тобой отпуск. Мне только там ее опеки не хватало.
Я выдохнула и откинулась на спинку кресла. Но знаю я свою свекровь. Она придумает, как испортить нам поездку. Она все сделает, чтобы мне жизнь медом не казалась.
Давид зашел в нашу комнату и тут же выглянул обратно.
— Матвейка проснулся. И его переодеть нужно, футболка влажная.
Это я виновата, укрыла его слишком тепло.
— Давай я умою сына, а ты пока найди ему сухую одежду, — предложил Абрамов, и я с радостью согласилась.
Пусть посмотрит, как его сын любит водные процедуры. Я навострила уши и улыбнулась, слыша, как папочка рьяно уговаривает сына поплескать в лицо водичкой,
Перебрала кучу одежек и поняла, что многие вещи стали малы подросшему Матвейке. Надо провести ревизию. Так быстро растет, не успеваешь вещи покупать. Выбрала футболку полегче и шагнула в сторону ванной.
И вдруг оттуда донесся крик Давида, и ему вторил оглушительный рев сына. Я сначала застыла, генерируя в голове несчастные случаи, которые могли произойти. Обжег ребенка? Да нет, не дурак же Давид, чтобы кипяток включать. Уронил Матвейку? Возможно, судя по тому, как он вертится, когда не хочет умываться.
Все это пронеслось в моей голове за секунду. А в следующий момент я уже рванула на себя дверь ванной.
Давид тряс правой рукой, а на тыльной стороне кисти расплывались небольшие волдыри. В раковине валялся тюбик моего утреннего крема для лица, открытый. Я кинулась к ребенку, осматривая его, ища такие же волдыри.
— Да сын не пострадал, забери его, — прорычал муж, а я никак не могла понять, что произошло. — И ты этой дрянью лицо мажешь? Как не облезла до сих пор? И вообще, такие вещи надо закрывать.
Я онемела, не зная, чем ему помочь. Мысли заметались в голове. Такого быть не может, крем для чувствительной кожи, и вот так обжечь не способен, чтобы до волдырей. Об этом и я сообщила Давиду.
— Кто-то чужой был в доме? — он был так зол, что мне стало страшно.
И за сынишку страшно. Я ему давала иногда тюбик, чтобы отвлечь, пока умываю. Вот он и схватил, наверное. Но я всегда хорошо закручивала крышки, причем везде, где можно. У меня маленький ребенок, и такая халатность недопустима.
— Горничная заходила, кажется… Светленькая такая… В чепчике. — Я старалась припомнить каждую мелочь. — Больше никого не видела. И рабочие, но они на второй этаж не поднимаются. Давай я посмотрю волдыри…
— Светленькая?! — уже ревел как бык Давид, пугая сына и не слушая меня. — В чепчике? У нас горничная темноволосая и всякие там чепчики не носит.
Я не знала, что сказать. Меня трясло так, что пришлось посадить ребенка на кровать и дать ему игрушки. Он уже не плакал, только всхлипывал и смотрел на нас большими глазами.
Давид позвонил своему врачу, спрашивая, что нужно делать при химических ожогах. Прибежала горничная, темненькая, как и сказал муж. Она стала делать примочки, по совету врача, который вскоре примчался к своему пациенту.
Вызвали начальника охраны, потом Давид ушел смотреть камеры слежения. Только я уже знала, кто подсунул эту гадость в тюбик моего крема. Не знаю, как и почему догадалась. Наверное, просто постоянно ждала выпада с ее стороны. И дождалась.
Та, которая еще долго не смирится, что я отобрала у нее любимого мужчину, сделала первый шаг…