Я не такая

Воробей Вера и Марина

Света заерзала на месте и сказала:

– Где, где… Выбросила я его. А что, нужно было сохранить?

– Вот он, – сказала Ира, вынимая коробок из кармана куртки. – Аня мне отдала, чтобы я от него избавилась.

Ваня взял коробок и осмотрел его со всех сторон.

– Это тот самый коробок… Где ты его взяла?

– Я же говорю, у Ани. Потому что это она его достала, и это благодаря ей тебя не выгнали из школы…

Ваня заметно помрачнел и вопросительно посмотрел на Свету.

– Подумаешь – коробок! – огрызнулась она. – Ну,

хорошо, это не я его вынула, что дальше?

Она смотрела на Ваню насмешливо и чуть враждебно. Ей было неприятно, что ее разоблачили, но вместо того, чтобы признать свою вину, Света решила казаться наглой и равнодушной.

– Тогда зачем? – спросил Ваня. – Зачем ты меня обманула?

– А я и не обманывала тебя, – поднимая брови, сказала Света. – Ни с того ни с сего ты сам решил, что это я тебя спасла, начал благодарить… Что мне оставалось делать?

– Отказаться от моей благодарности, – тихо ответил Ваня. – Ты должна была меня остановить.

– А я не хотела тебя останавливать, – с вызовом сказала Света. – И почему, собственно, из-за какой-то ерунды ты устраиваешь мне допрос? Противно слушать.

– Мне тоже, – с расстановкой сказал Ваня. Мне тоже противно.

С тех пор как Ваня узнал тайну своего рождения, ему стала невыносима любая ложь. Он и раньше врал крайне редко, только если это было действительно необходимо: чтобы не обидеть или чтобы не волновать. Но теперь ему стало казаться, что все несчастья происходят от обмана, от того, что люди хотят представить мир другим, чем он есть на самом деле. «Ведь если бы с самого детства я знал, что я – приемный сын, я бы не стал меньше любить своих родителей, – думал Ваня. – Просто эта правда защитила бы меня от любых нападок, от любого злословия».

– А если тебе противно, то я никого не держу, – услышал он голос Светы. – Тоже мне – борец за справедливость. Еще непонятно, как анаша оказалась у тебя в сумке!

Увидев, что Ванино лицо изменилось, как от удара, она тут же пожалела о сказанном, но было уже поздно. Ваня поднялся со скамейки, перекинул сумку через плечо и пошел в сторону метро, даже не попрощавшись.

– Ваня! – Света бросилась за ним вдогонку, не обращая внимания на то, что случайные прохожие оглядываются на нее. – Ваня, постой!

Ваня остановился и ждал, что она скажет. Света понимала, что это должны быть какие-то очень важные, правдивые слова, иначе он снова развернется и уйдет навсегда.

– Ваня, пожалуйста, прости меня! – сказала она. – Эти слова вырвались у меня случайно. У меня ведь даже нет их в голове! Как будто какой-то злой дух мне их нашептал…

Он молчал и смотрел в сторону, но не спешил уходить, и уже за одно это она была ему благодарна.

– Пожалуйста, не сердись… Я хотела, чтобы ты думал обо мне хорошо, чтобы любил меня, поэтому и соврала. Разве это так страшно?

Ваня с укором посмотрел на нее, и она поняла да, для него это страшно. Потому что любовь – это еще не оправдание для лжи.

– Но если ты

только меня простишь, я больше никогда так не поступлю, - уверяла она его. – Сейчас, когда мы в ссоре, мне так плохо-плохо, а если ты простишь, мне будет так хорошо-хорошо…

Ваня подошел к ней, обнял за плечи и притянул к себе. Она прижалась щекой к его щеке и замерла.

– Я не сержусь, – сказал он. – Больше не сержусь. Только, пожалуйста, никогда мне не лги. Я люблю тебя просто такой, как ты есть.

…Но вся эта сцена разыгралась только в Светином воображении. На самом деле она смотрела на спину удаляющегося Вани и не могла шелохнуться. Ей хотелось бежать за ним и произносить все нужные слова, но она сидела на скамейке, как приклеенная.

«Он должен любить меня, несмотря ни на что, думала она, чтобы не заплакать. – Если сейчас его окликну, он сочтет это за слабость. А если хочешь, чтобы тебя любили, нужно быть сильной».

Она была так занята своими мыслями, что даже забыла о присутствии Иры, которая сидела на другом конце лавки и смотрела в землю. Ире было неловко, что из-за нее произошла ссора, но она ни о чем не жалела.

– Что, радуешься? – обратилась к ней Света.
– Добилась своего, да?

Ира с удивлением посмотрела на нее.

– С чего мне радоваться? – сказала она. – Ты соврала, и я тут ни при чем.

– Ну, беги, беги к своей Малышевой, – продолжала Света. – Можешь ей доложить, что мы с Волковым расстались и теперь путь свободен… Только не для нее, поняла? Так ей и передай.

– Между прочим, – вставая, сказала Ира, – Аня вообще не хотела, чтобы он об этом когда-нибудь узнал. Она не для того его спасла, чтобы хвастаться.

– Ой-ой-ой, какие мы благородные! – с притворным восхищением воскликнула Света. – Одна я – обманщица и мерзавка. А знаешь почему?

– Почему? – растерянно спросила Ира.

– Да потому, что вы все мне смертельно завидуете. И тому, что я такая стройная, и тому, какие у меня ноги, и тому, что Волков меня любит… Небось, полжизни бы отдали, чтобы очутиться на моем месте, она криво усмехнулась. – Только где вам! Кишка тонка!

– Я бы не хотела оказаться на твоем месте, тихо, но твердо сказала Ира. – Ни за что бы не хотела.

Света от неожиданности замолчала, но довольно быстро нашлась.

– Да потому что тебе это и не грозит! – закричала она. – И вообще, ты меня еще попомнишь! Я тебе еще устрою сладкую жизнь. Никто не может безнаказанно строить против меня козни.

Ира увидела маму, которая возвращалась из булочной, помахала ей рукой и пошла навстречу, а Света так и осталась сидеть на скамейке, брошенная всеми. Она осталась наедине со своей злостью, и теперь ей никто не мешал думать. «Вы еще пожалеете, что так со мной обошлись. Все пожалеете. Вы еще меня вспомните». От бессильной ярости ей хотелось плакать, но она не давала волю слезам. «Не дождетесь, – говорила она себе. – Кто вы такие, чтобы из-за вас расстраиваться!»