Я ненавижу босса!
Шрифт:
Я уже битый час сидела, уставившись в монитор, силясь придумать хоть какой-нибудь слоган для рекламной кампании. Ничего умнее, чем «Мелочи — это вам не мелочи!» в голову не приходило.
Пить кофе вместе с коллегами около автомата не хотелось. Я уволокла свою чашку в норку, но, как выяснилось, исключительно для того чтобы пролить ее на клавиатуру.
В общем, день не задался.
Тогда я еще не знала, насколько.
Мы встретились в кафешке неподалеку. Кристина оглянулась по сторонам, чтобы проверить, нет ли
Я внутренне сжалась: неужели опять веселые картинки? В прошлый раз она меня порадовала фотографией со свадьбы. Интересно, какого компромата нарыла сейчас, почему решила на этот раз не рассылать его по корпоративной почте, а показать лично.
Я вспоминала все наши с Никитой «прегрешения». Вряд ли папарацци забрались в очень коттедж или ко мне в квартиру. А на людях мы себя вели, в общем-то, прилично, так что вряд ли Кристине удастся меня поразить.
Она покопалась в телефоне и со вздохом протянула его мне. При этом смотрела на меня грустно и сочувствующе, как хозяйка на котика, которого очень жалко, но кастрировать все-таки придется.
Передо мной была страничка в соцсети все той же Ольги-акулы. Фоточки, фоточки, фоточки. Так много фоточек, словно хозяйка страницы решила задокументировать каждую минуту своей жизни. Впрочем, если сравнивать с фотографиями полугодовой давности, сразу бросается в глаза: Ольга теперь была не такой стройной, как раньше. Но все такой же улыбающейся и довольной. И причина отличного настроения видна невооруженным глазом: под стильным пиджаком явно прорисовывался округлившийся животик. Да собственно все фотографии были сделаны так, чтобы он был хорошо заметен.
Для тех же ненаблюдательных зрителей, кто почему-то не понял, в чем там дело, фотографии делались на фоне детских кроваток, стоек с игрушками, возле колясочных рядов.
Все это вряд ли произвело бы на меня особое впечатление — пусть г-жа Клылова мне не слишком симпатична, я бы даже за нее порадовалась. Если бы на большинстве этих фотографий не присутствовала одна весьма неожиданная деталь. Никита Владимирович то и дело мелькал где-то рядом на заднем плане, с пакетами в руках и с совершенно ошалевшей физиономией.
Я смотрела на эти фотографии, не зная, что сказать.
Как будто бы весь нажитый непосильным трудом словарный запас враз собрал чемоданы и куда-то съехал. Это было настолько невозможно, что я скорее бы поверила в существование параллельной реальности, потому что Никита, с которым мы несколько дней назад взбирались на крышу многоэтажки, чтобы посмотреть на город с высоты, и Никита, который смущенно держит пакетики возле своей беременной акулы, не могли быть одним и тем же человеком.
Я посмотрела на дату. В тот день мы, кажется, собирались встретиться, но он сказал, что у него дела.
Я забыла, что рядом сидит Кристина, потягивая кофе, я забыла, где я, и, честно говоря, с удовольствием забыла, кто я.
Я с жадностью листала фотографии — снимок за снимком, день за днем, пытаясь сопоставить даты и события.
Первое их совместное фото было сделано полторы недели назад. Похоже, до этого времени Никита то ли не подозревал о сложившейся ситуации, то ли никак не участвовал в жизни будущей матери. Или просто не попадал в кадр Ольги, которая почему-то считает, что обязана отчитаться человечеству о каждой съеденной калории и о каждом сделанном шаге.
Полторы недели назад фото из кафе. Вообще-то фотографировали салат, но кусочек Никиты Владимировича тоже мелькнул.
И снова я пытаюсь вспомнить тот день. Кажется, тогда я допоздна задержалась на работе, потому что накопилось… Или он сказал, что накопилось у него?
Не помню. В последнее время дни шли один за другим — яркие, цветные и счастливые. Кто бы стал их считать?
Я отвела взгляд от экрана и подвинула Кристине телефон. В конце концов, какой смысл мучить себя изображениями, если все уже ясно.
Мой обед остыл, а обеденный перерыв двигался к финалу. Да и есть что-то уже не хотелось. Я сделала глоток кофе. Горький же какой!
— Козел! — сказала Кристина. Похоже, ее словарный запах вовсе не собирался отправляться в дальние края. — Ты из-за него такого мужика бросила! А он…
Я посмотрела на Кристину удивленно. А вдруг она и правда считает, что мы подруги? А «такой мужик» — это, наверное, Паша Александрович.
— Я его не бросала, — пробормотала я, глядя в окно. — Я вообще не в его вкусе.
— Да? — Кристина посмотрела на меня уже с интересом.
— Да. Ему нравятся серьезные дамы, которые не попадают в глупые ситуации.
35
Итак, первое собеседование. В этот раз я входила в дверь осторожно, по сторонам не глазела. Главное — никого не сбить с ног! Я уже знаю, чем это может закончиться.
Местечко тут было совсем не такое, как на моей прошлой работе. От центра — далеко. Да и вообще все агентство легко поместилось в одном кабинете.
Здесь не было перегородок из оргстекла, не было косых коллежьих взглядов, зато две симпатичные барышни увлеченно обсуждали, какие рамки лучше: четкие или размытые, сопровождая беседу словами «концептуально» и «постмодернизм».
Когда я застыла на пороге, девушки прекратили разговор и обратились ко мне:
— Ой, а вы и есть новенькая? Мы вас ждем.
— Не знаю, я на собеседование… А там видно будет.
Одна из девушек — рыженькая в конопушках — сообщила:
— Я — Эля, она — Аля, — кивнула она на свою оппонентку. — У нас тут все на «ты». А Виктория Сергеевна пока занята, — понизив голос до шепота, она сообщила страшную тайну: — С заказчиком разговаривает. А хочешь кофе? Вот посмотри, что ты думаешь об этом?