Я обязательно спасу Тот
Шрифт:
– Семья у меня была просто образцовой, можно сказать. Зацени.
– Эван закатывает правый рукав кофты и демонстрирует протяжный и достаточно неровный шрам около локтя. Я касаюсь отметины кончиками и пальцев и убираю руку, вскидывая взгляд на лицо Майклсона.
– Мне было тогда лет десять. Мама ебанула меня бутылкой за то, что я слишком громко гремел посудой на кухне, когда кормил брата. И не мусульманин я. У меня свой Бог. Клал я на все это шоу с религиями. Ты права, что могу сказать еще. Иногда кажется, что не только я, но и Бог клал на религию.
Мы оба замолкаем.
– Теперь я понимаю твоё отношение к семье.
– замечаю я.
– Вот тебе
– У нас родители принимали только наркотики и бухло, но никак не своих детей. Мы для них были просто напоминанием о дороговизне гондонов во времена их молодости.
– наемник лишь поудобнее усаживается на столике и складывает руки на груди.
– Я не отрицаю того, что существует целая куча нормальных семей, но в большинстве своем родственники просто в какой-то мере ломают тебя. Вечные, даже негласные, ограничения. Мне легче без семьи.
Губы блондина на несколько секунд растягиваются в усмешке.
– Большинство ощущают себя более защищенно в кругу близких. Если умирать, то уж вместе.
– Эван издает сиплый смешок.
– А на самом деле это просто банальный страх.
Я криво ухмыляюсь, разрезая правую половину лица, и опускаю глаза в пол.
– Это неправильно. Я о том, что люди чувствуют себя защищенными, живучи одной кучей. Особенно, если они не сумеют ничего, кроме как закричать, если на них нападут.
– я пожимаю плечами.
– А ты просто привык жить без семьи. Вряд ли у тебя когда-нибудь была настоящая семья. Брат останется братом, биологические родители - производством. Это немного не то. Семьи же бывают показными и редко встречаются настоящие. С поддержкой и прочим дерьмом. Тебе же нравится такая жизнь, не правда ли? Работаешь сам на себя, никаких границ возможного. И никто не смеет тебя унижать или упрекать. Это везение. Своеобразное, но везение.
– Это моя жизнь и я рад, что в ней нет семьи. А люди зачастую ведут себя хуже животных. Ведь в случаи опасности человек чаще бросит остальных, самостоятельно спасая свою жизнь. Животные же чаще выручают друг друга. Такое ощущение, будто у людей немного нарушен какой-то один из инстинктов.
– задумчиво бормочет Майклсон.
– Это не везение, это чисто моя заслуга, если можно так сказать. Я сделал все, чтобы сейчас жить так. Без собственного дома, без "Дома", без обязанностей перед другими.
– И что, тебе никогда не хотелось жить в каком-то одном месте, которое ты мог бы называть своим домом?
– я скидываю куртку, бросаю её на пол и усаживаюсь поверх ткани.
– Не понимаю. У меня от этого небольшая зависимость. Я привязываюсь к одному месту и мне безумно тяжело его покинуть. Это неплохо, учитывая то, где я живу, но не думаю, что останусь здесь до конца своей жизни.
Я вытягиваю ноги вперед и тяжело вздыхаю.
– Ты бы удивился, однажды побывав у меня дома. Там вкусно пахнет, тепло и чисто. И много книг. Очень, очень много книг.
– За все мои прожитые годы пока что нет. Не знаю, может со временем такое желание и появится. Но я не знаю, доживу ли до завтра, поэтому дом мне даже и не нужен. Если вдруг когда-то решу отойти от дел, то вот тогда куплю себе собаку и поселюсь в частном доме. Буду много читать и гулять со своими псом, прежде чем умереть со скуки.
Киллер отрицательно качает головой, а после убирает надоедливые
– Ты почти семейная девочка, Бруклин. И я почему-то ожидал от тебя уютного жилища, а не уродского барака.
Я с ухмылкой развожу руками.
– Судьба - баба веселая. Любит многим одаривать, а потом отбирать всё это с процентами.
– я потираю руки и зажимаю их между коленями.
– От скуки ты точно не умрешь. Может, от тебя залетит какая-то стриптизерша, а потом предоставит тебе орущую личинку с бантиком и документы на экспертизу. Начнет выкачивать из тебя деньги, если результат теста окажется положительным и так далее. Есть куча возможных сценариев. Выбирай, какой хочешь.
– Был подобный случай. Правда, до ребенка так и не дошло.
– обмолвился Эван, доставая из кармана очередную сигарету и закуривая.
– Такого точно никогда не будет. Да и со стриптизершами уже не трахаюсь. Устал от таких в своей жизни.
Мужчина выпускает целое облако дыма в сторону и морщится.
– Аборт?
– понимающе киваю.
– У меня есть старшая сестра. Она залетела, когда ей было пятнадцать, и отец настаивал на аборте. Она так и не решилась и теперь у меня есть племянник. Ненавижу детей, но прямая родственная связь говорит сама за себя. Моя сестра ведь тоже ушла, только по доброй воле.
Я с тоской наблюдаю за курением Эвана и жадно втягиваю воздух, когда до меня доносится сигаретный дым.
– Иди искать монашек.
– с улыбкой говорю я.
– Ладно, на самом деле в мире полно нормальных баб. Ищи и будет тебе счастье.
– я складываю руку, словно в молитве, и коротко поднимаю их вверх.
– Не хочу я никого искать. Буду чисто удовлетворять потребности, а там посмотрим.
– отмахивается Эван и выкидывает уже вторую недокуренную сигарету. мужчина залазит на столик с ногами и садится в некое подобие позы лотоса.
– Расскажи мне что-нибудь еще о своем прошлом. Иногда интересно узнать информацию о той жизни, от которой отказался.
Я неопределенно повожу рукой в воздухе.
– Мой отец какое-то время работал учителем химии, но окончательно убедился, что ненавидит детей, и купил небольшое кафе в центре. Моей матери тогда было лет двадцать и она устроилась туда работать поваром. Потом влюбились, все дела, у них родилась моя сестра, потом я, а потом и мой брат. У нас довольно большая семья, если учитывать всех близких родственников. Сестра у меня просто гений точных наук, брату оценки за одни только выпады и улыбки ставят. Я всегда была немного... не от мира сего. Мама бродила со мной по психологам и однажды мне даже поставили какой-то диагноз, но я до сих пор ничего о нем не знаю.
– я озадаченно почесываю плечо.
– Вообще мне нравилось дома. Я бы хотела иметь свой дом, когда вырасту, но... сам понимаешь.
Я поджимаю губы и опускаю взгляд.
– Выучила французский и итальянский, даже переводчиком работала. Во-от... До войны всё было прекрасно. Потом становилось хуже и хуже. Моему другу платили за поджоги, а я об этом узнала, когда в который раз помогла ему. Думала, что это весело, когда что-то горит так ярко. Ну и подожгла этой мрази волосы. У меня была странная жизнь.
– У тебя была занятная жизнь. Я бы так не смог.
– Майклсон весьма красноречиво улыбается и качает головой.
– Все эти семейные склоки забавные, когда про них слушаешь. Но я лучше еще раз схлопочу бутылкой по лицу от матери-наркоманки и по печени от такого же отца, чем буду жить в полной "человеческой" семье. Кстати ты так говоришь, будто бы все для тебя уже конечно.
– отмечает он.