Я обязательно спасу Тот
Шрифт:
Я прячу чашку в рюкзак и застегиваю молнию.
– Конечно тяжело. Даже представить страшно, каково это. Зато сейчас всё изменилось. Ладно-ладно, лучше расскажи мне про Японию. Ни разу там не была.
Я поправляю воротник куртки и закрываюсь шарфом до самого подбородка. Затем, коротко глянув на Эвана, не сдерживаюсь и одергиваю его шапку, чтобы она сидела получше.
– Эй, я на стиле вообще-то.
– добродушно хохочет наемник.
– Хорошо в Японии. И всё совсем по-другому. У них не такие отношения между людьми, как у нас. Никто никого не осуждает, можешь делать все, что хочешь, если это касается только тебя. Мне там понравилось. У них своя, особая философия.
Мы
– От тебя текут наши бабы, ты в курсе?
– я встаю рядом с Эваном, упираясь поясницей в край стола.
– Да пусть текут.
– безразлично отзывается он.
– Меня такие уже заебали, ты же знаешь. Не годятся для чего-то, кроме простой ебли.
Мы с Эваном смеемся, хотя я не совсем осознаю, почему.
– Они сами этого не понимают, знаешь ли. Вообще о таком говорить некрасиво, но... моя девушка призналась мне в любви, а я такая "да-да, очень круто, спасибо". Сложно признаться, что на самом деле не о какой любви и речи не идет. Ну не могу я полюбить человека, который зарабатывает на жизнь пиздой.
– Бьянка что ли? Та она каждого второго любит, забей на это. Поебались и поржали вместе - уже любовь.
– мужчина преспокойно отмахивается рукой.
– Ты и не должна любить первую бабу, которая тебя выебала. И вообще любить никого не должна. Это слишком сложное чувство, чтобы так разбрасываться словами.
– Что ты, что ты, у нас чистые и невинные чувства!
– я театрально изображаю возмущение, но в конце концов фыркаю.
– А вот здесь я тебя абсолютно поддерживаю. Вообще за всю жизнь я полюбила всего одного человека. И приняла это спустя семь лет. Это вообще пиздец. Ну а родители - то такое. Я должна их любить.
– я пожимаю плечами.
– Ненавижу чувства и всё такое дерьмо.
– Платоническая и возвышенная любовь со шлюхой! Боже, просто сценарий какой-то.
– наемник закатывает глаза.
– Тебе же всего семнадцать. В десять лет полюбила что ли? Ты не обязана любить кого-то. Если человек отвратителен, то похуй, в насколько близком родстве вы состоите.
– Нет определенного момента, когда я начала любить. Всё происходило медленно и как-то само по себе. Это как брата любить.
– я пожимаю плечами.
– У меня родители тоже двинутые, только немного в другой степени. Мы могли бросаться друг в друга ножами, а этим же вечером сидеть и смотреть какую-нибудь глупую комедию и есть пиццу. Итальянская семейка.
– Боже, какая прелесть. У вас была почти идиллия. Так ты действительно в десять лет влюбилась? В кого хоть? Просто интересно послушать еще и про нормальное детство.
– киллер с неподдельным интересом подается вперед.
– Не влюбилась, а полюбила. И не совсем в десять. Я же говорю, всё происходило поэтапно. Там всё очень сложно.
– я закатываю глаза.
– Не та эта любовь, когда хочется тискаться и всё такое. Это какая-то мутированная привязанность. Хочется взять этого человека и порвать на куски, или вломить стулом, потому что он - тварь, а потом понимаешь, что нахер всё это и легче просто вдвоем набухаться и поговорить. В десять он мне просто нравился, но уже тогда я поняла, что мы вроде как... Связаны, не связаны - хер поймешь. Как там говорят? Красная нить, вся хуйня. Выросли вместе, пару раз чуть не поубивали друг друга, однако вот, приехали. Наивно звучит, но на деле всё еще паршивей.
– Это даже мило. И чертовски сложно. Я вот даже могу сказать, что в какой-то степени опасаюсь таких привязанностей. Ты перестаешь полностью контролировать себя, свои эмоции. А это недопустимо, если ведешь такой образ жизни,
– на губах блондина играет невеселая улыбка. Я киваю.
– Понимаю.
– ухмыляюсь и шутливо пихаю Эвана локтем в бок.
– Скажу тебе одно - когда ты настолько привязан к человеку и он так привязан к тебе, контроль перестает казаться необходимым. Да, ты можешь подвергнуть друга опасности, но какое это имеет значение, если главное это то, что вы будете вместе? Расставание в таких случаях может привести к очень и очень тяжелым последствиям. Самоубийство, депрессия, расстройства психики и так далее. У меня поехала крыша, когда я узнала, что с этим человеком кое-что случилось. Вот, до сих пор не оправилась. Однако эта привязанность лечит и делает в сотни раз больнее, чем что-либо другое.
– После таких разговоров хочется выпить.
– говорит Майклсон и качает головой. В этот момент я с трудом подавляю в себе желание потрогать его волосы.
– Я понимаю всё, что ты говоришь. Но мне достаточно сложно осознать это и пропустить через себя.
Он внезапно улыбается и добавляет веселым тоном:
– Бля, как же хорошо я тебя стрелять учу.
Я смеюсь и, когда смех перетекает в кашель, прочищаю горло.
– Мрачненькие разговорчики о вечном - моя стихия.
– сипло осведомляюсь я.
– Видишь, я уже затянула тебя в свои сети депрессии. Так просто тебе не выбраться. Придется думать.
Я красноречиво постукиваю себя костяшками пальцев по голове.
– Вообще спасибо, что нашел на меня время. Я в Доме окончательно с ума сойду.
– Без проблем. Такая среда ни на кого положительно не влияет.
– Это точно.
– я утыкаюсь носом в складки шарфа, согреваясь собственным дыханием.
– Зато там бухла много. Однако холодно и не особо уютно, так что это место спасает только выпивка. Сам же знаешь, чего я рассказываю...
– Там хуевая выпивка. Не пей то месиво, которое тебе дают, если печень еще нужна. Ты не создаешь впечатление того человека, которому стоит бухать такой фигней. Это как домашний цветок поливать ацетоном.
– говорит мужчина, уже по привычке запуская руку в карман и доставая сигарету.
– Меня, к слову, уже называли комнатным цветком. Так что сравнение в тему.
– Да, ты комнатный цветок. Хотя сейчас оказалась на улице. И ты быстро приспособишься к этому.
– Я в процессе привыкания.
– усмехаюсь я. Пронаблюдав, как Эван закуривает, я без разрешения отбираю у Майклсона сигарету и зажимаю её между пальцами, отводя руку.
– Не нужно столько курить. Здоровье важнее тяги и твоего "Мне на всё срать!". Когда-нибудь станет не насрать.
И выбрасываю её.
– Я хочу выплевывать свои легкие по частям.
– киллер улыбается и прячет зажигалку в карман.
– Как-нибудь куплю себе новые органы. Ты права, мне нужно меньше курить, знаю. Но я люблю это дело. У меня такой стаж курца... Сейчас посчитаю.
– в раздумьях он закусывает нижнюю губу.
– Я попробовал курить лет в семь. Серьезно. А до этого было пассивное курение.
Я мученически морщусь.
– Я из-за курения чуть в больницу не попала. Проблемные лёгкие, знаешь ли. Продолжила - получила бы какую-нибудь страшную хрень.
Я стыдливо опускаю взгляд.
– В любом случае, бросить никогда не поздно. Но это только твой выбор.
– Тебе даже повезло. Хотя какой-то стимул не схлопотать эту чертову зависимость. Понятное дело, в болезни мало хорошего, но если уж искать положительные стороны, то эта - одна из них. Можешь практиковать медитацию и специальную гимнастику. В Японии это очень популярно, между прочим.
– советует Эван.