Я — Оззи
Шрифт:
В большинстве случаев этот метод приносил нужный эффект.
Пока однажды мы не приехали в Сан Антонио в Техасе. Как обычно, я нарезался в гостинице. А Шарон, как обычно, стибрила мои шмотки. Но при этом она совершила ошибку: оставила в номере одно из своих вечерних платьев, такая темно-зеленая штучка с рюшечками. Там что-то разорвалось, тут что-то лопнуло, пока я в неё влез. Еще нашлись кроссовки, тут меня и след простыл.
Ну, значит, я, одетый в вечернее платье Шарон, сорвался с цепи и на улицах Сан Антонио глушил «Курвуазье». Искал приключений на свою задницу. Мне кажется в тот день у нас была фотосессия, хотя и не помню точно. Помню одно — я был бухой. Вдруг мне приспичило отлить, так часто бывает после хорошей пьянки. Сказать
Уууу… Сразу полегчало.
Вдруг слышу голос из-за спины:
— Это отвратительно!
— Чего? — оборачиваюсь я и вижу старика в ковбойской шляпе, который смотрит на меня, как будто я только что надругался над его бабкой.
— Это надругательство, ты знаешь об этом?
— Моя девушка спёрла мою одежду — объясняю я. — Что я должен был одеть?
— Я не про одежду, ты сраное английское педрило! Ты справил нужду на Аламо!
— Ала-что?
Не успел он ответить, как из-за угла выходят парочка жирных, напыщенных техасских копов. Что-то потрескивает в рации.
— Это он! — говорит старичок. — Парень в платье!
Трах!
И я лежу лицом к земле, а кто-то одевает на меня наручники.
Через минуту до меня дошло. Понятно, что я слышал про Аламо [65] , видел фильм с Джоном Вейном и не раз. Я уже знал, что это особое место, где в бою с мексиканцами полегло много американцев. Но мне и в голову не пришло, что эта стенка, которую я пометил, и есть руины священного народного памятника.
— Ты англичанин, что ли? — спрашивает меня один из фараонов.
65
Битва за Аламо(23 февраля - 6 марта 1836) стала наиболее известной битвой Техасской революции. После того, как повстанческая армия техасских поселенцев выдворила все мексиканские войска из Мексиканского Техаса, президент Мексики возглавил вторжение, стремясь вернуть контроль над областью. 23 февраля мексиканские войска осадили техасский гарнизон в миссии Аламо. Ранним утром 6 марта мексиканская армия пошла на штурм Аламо. Техасцы отразили две атаки, но не смогли отбить третью. Из всех бойцов техасского гарнизона, участвовавших в битве, выжили только два человека. Вышло множество кинопостановок, включая фильм, снятый в 1960 году Джоном Уэйном.
— Ну и что?
— А что ты почувствуешь, если я отолью на Букингемский дворец?
Я на минуту задумался и отвечаю:
— А хрен его знает. Я же там не живу!
Круто я завернул, в натуре.
А десять минут спустя уже делил камеру со стодвадцатикилограммовым мексиканцем, который совершил что-то мерзкое, вроде, убил свою жену кирпичом. Наверное, он думал, что у него галлюцинации, когда увидел меня в зеленом платье. «Боже! — подумал я. — Он примет меня за дух своей благоверной и напоследок попробует засадить ей в задницу». Но он только таращился и что-то бормотал.
За решеткой я пробыл часа три. Фараоны и их знакомые приходили поглазеть на меня. Может некоторые купили «Blizzard of Ozz», не знаю. Но со мной обошлись любезно. Обвинили меня в пребывании в общественном месте в нетрезвом состоянии вместо более серьезного обвинения — осквернение памятников, за что могли на год упрятать в тюрягу.
И отпустили меня довольно быстро, я успел на концерт. Хотя сам начальник участка не поленился посетить меня и предупредил, что сразу по окончании концерта мне лучше уехать из города и чтоб в нем никогда больше не видели мое паскудное рыло.
Это пипи стоило мне целого состояния, если принять во внимание нулевые шансы на выступления в Сан Антонио в будущем. Но я не в претензии: отлить в Аламо — не самый мудрый поступок в моей жизни. Нельзя сравнивать это с орошением Букингемского дворца, но с осквернением одного из памятников на пляже в Нормандии — вполне. Это непростительно. Много лет спустя, я лично принес свои извинения мэру, обещал, что подобное больше не повторится и пожертвовал десять «кусков» на «Дочерей Республики Техас» [66] . Тогда мэр разрешил мне выступать в Сан Антонио, хотя от этого решения меня отделяло более десятка лет.
66
Дочери республики Техас (англ. Daughters of the Republic of Texas, DRT) — сестринское общество, основной целью деятельности которого является сохранение и увековечивание памяти о первых поселенцах Техаса и солдатах Техасской республики. DRT поддерживает библиотеку в миссии Аламо и музей истории Техаса в Остине.
Когда, наконец-то, я вернулся туда, подходит ко мне после концерта тощий мексиканский мальчишка.
— Оззи, а это правда, что тебя закрыли за то, что ты обоссал Аламо?
— Да — отвечаю. — Это правда.
— Блин, чувак! — отвечает он. — Мы обссыкаем её каждый вечер, по дороге домой.
8. Пока я спал
В автобусе по дороге из Теннесси во Флориду Рэнди сообщил новость:
— Кажись, мне пора завязывать с рок-н-роллом.
Я ждал, пока он улыбнется, но этого не произошло.
Мы сидели за маленьким столиком для пикника в кухонной части автобуса, который был сродни пятизвездочному отелю на колесах. С потолка свисали телевизоры, на полу лежали лохматые ковры, работал кондиционер, окна были как в лимузине, и, понятное дело — заполненный доверху бар. Сам автобус был окрашен в бело-золотистые цвета.
Целую ночь я глушил джин. После этой непонятки в Аламо пришлось немного завязать с «Курвуазье».
Рэнди курил сигареты и пил колу из жестянки. Редко заглядывал в бутылку. Ему нравилась только эта ужасная анисовая хрень. Как её там? Анисовка. Что-то наподобие густого молочного ликера. Рэнди не принимал наркотиков. Наверно, компенсировал все сигаретами. Он мог получить золотую медаль в беге за раком легких, этот Рэнди Роудс.
— Прикалываешься? — спрашиваю я и пробую не поперхнуться джином.
— Нет, Оззи, я серьезно.
Не верю своим ушам.
Было далеко за полночь — наверное, три или четыре утра — и только мы двое бодрствовали. Шарон спала в задней части автобуса. Руди и Томми кемарили на двухъярусных кроватях вместе с некоторыми членами нашей команды, которые путешествовали с нами. Среди них была Рэйчел Янгблад, пожилая негритянка, которая занималась нашим гардеробом, прическами и макияжем.
Я удивился, что они вообще уснули, потому что автобус тарахтел и скрипел так, будто хотел рассыпаться на мелкие запчасти. Мы должны были проехать 1125 километров от Ноксвилла до Орландо и водила гнал как бешеный. Помню, как я смотрел в окно на огни фар легковушек и грузовиков, летящих в противоположном направлении, и думал: «В любую минуту у нас отвалятся колеса». Понятия не имел, что у водителя полный нос кокса. И узнал об этом только после вскрытия.
Знаете ли, тогда я вообще плохо соображал. Я был заряжен алкоголем, коксом и всей той хернёй, которую вливал в себя двадцать четыре часа в сутки.
Но точно помню: я не хотел, чтобы Рэнди уходил от нас.
— Как ты можешь сейчас уйти? — спрашиваю его. — Все только начинается, чувак! Шарон говорит, что «Diary of a Madman» разойдется еще лучше чем «Blizzard». По всему миру продается до фига наших пластинок. Завтра вечером играем вместе с «Foreigner»!
Рэнди пожимает плечами и говорит: