Я — Оззи
Шрифт:
И я был не единственным, кого она чуть не убила.
Работал с нами тогда Пит Мертенс. Мы учились с ним в одной школе. Он был очень худым, очень веселым парнем и всегда носил эти ужасные клетчатые пиджаки. Во всяком случае, когда Шарон въехала на цветник, Пит нашел спасение в кустах роз. Помню, встает, отряхивает пиджак и говорит:
— Да ну его на хер! Так мордоваться за две сотни в неделю. Я ухожу!
Потом передумал и вернулся. Работать с нами, может, и было опасно, но зато интересно.
Наконец из отеля вышел управляющий, и кто-то вызвал полицию. К тому времени я схоронился в живой изгороди. Шарон вышла из машины, подошла к этой изгороди и выбросила туда все свои кольца-брильянты. Потом
Вернувшись туда на следующий день, с бодуна и конкретным амбрэ, я начал прочесывать территорию в поисках брюлика от «Тиффани» за пятьдесят «штук».
В Outlands Cottage случилось много всякого, пока до меня, наконец, дошло, что Шарон права, и мы должны съехать оттуда. Однажды, я познакомился в пабе с этаким правильным парнем, наверное, он был бухгалтером, но не отказался прийти ко мне выкурить косячок, и отъехал тут же на диване. Пока он спал, я стащил с него одежду и бросил в огонь. Бедняга проснулся в шесть утра с голой жопой. Я выпроводил его домой в одной из моих кольчуг. До сих пор мне хочется смеяться, когда вспоминаю, как он шел к машине в раздумьях, что же, бля, сказать жене.
Одним из моих любимых приколов в Outlands Cottage было сбривание бровей спящим гостям. Поверьте, нет ничего смешнее, чем парень без бровей. Люди не отдают себе отчет в том, что брови являются основным элементом мимики, без них трудно проявить сочувствие, удивление и множество других основных эмоций человека. Но люди не сразу догадываются, что случилось. Смотрят в зеркало и говорят: «Боже, как я ужасно сегодня выгляжу!». Один парень после моего прикола оказался у врача, потому что знал, что-то не так, но не знал, что именно.
Был такой период, когда я удалял брови всем подряд: агентам, менеджерам, техникам, ассистентам, друзьям, друзьям друзей. Если кто-то приходил на совещание у руководства со странным лицом, было ясно, что он провел выходные в моем доме.
Пит Мертенс неоднократно, волей неволей, помогал мне, когда я по-пьяни прикалывался над людьми. Например, однажды на Рождество, мне стало интересно, как ведет себя пьяный пес. Ну, мы взяли с Питом кусок мяса и положили на дно миски, наполненной хересом. Потом поманили йоркширского терьера Шарон (он отзывался на кличку Баблс) и смотрели, что из этого получится. Конечно, Баблс выхлебал содержимое миски, чтобы добраться до мяса. Примерно через пять минут пес окосел, начал нарезать круги по дому и подвывать под музыку, которую мы слушали. Получилось! Баблс нажрался как свинья. Мы классно повеселились, пока он не отъехал прямо посреди зала. Я испугался, что убил его и, сняв с елки иллюминацию, опутал его проводами, и теперь мог смело сказать Шарон, что пса ударило током. Но, слава Богу, ничего не случилось, хотя на утро, он с бодуна укоризненно смотрел на меня, будто хотел сказать: «Я знаю, что ты со мной сделал, подонок».
Кроме Бабблса, в Outlands Cottage жили так же другие животные. Например, ослиха Салли, с которой я смотрел в зале «Match of the day» [69] , датский дог и немецкая овчарка. Если речь идет о собаках, то я припоминаю, как однажды вернулся из мясной лавки со свиными ножками. Положил их в банку на кухонном столе, подумав, что если их поджарить, будет вкусно. Вдруг в кухню входит Шарон и, закашлявшись, говорит:
— Оззи, блин, чем здесь так воняет? И что это за дрянь на столе? Когда я объяснил, ее дословно чуть не вырвало.
69
Спортивная передача о футболе.
— Ради Бога, Оззи! Я это есть не буду, отдай собакам!
Пришлось отдать свиные ножки псам на съеденье, а тем сразу же стало плохо. Один блеванул, а другой измазал дерьмом все стены.
В конце концов, бедняге Питу Мертенсу всё это осточертело. Жил он тогда с нами, а безумие никогда не прекращалось. Последней каплей для него стал случай, когда после ночных возлияний, я проглотил слишком много снотворного и меня забрали в больницу на промывание желудка. Врач спросил, как меня зовут, а я в ответ, мол, Пит Мертенс и забыл об этом. А когда, через несколько месяцев, Пит пошел проходить медосмотр, доктор закрыл за ним дверь и сказал:
— Мистер Мертенс, знаете, вам нужно поберечь себя.
Пит не знал, о чем, бля, речь, а доктор думал, что Пит притворяется, мол, ничего такого не было. Весьма вероятно, что врач выписал ему направление на обследование. Но однажды Пит нашел свою карточку, а в ней черным по белому записано: «Передозировка снотворного». Как же он на меня тогда взъелся.
Клёвый парень, этот Пит Мертенс. В натуре, клёвый.
После Outlands Cottage мы переезжали столько раз, что я даже не припомню всех домов. Оказалось, что моя жена больше всего любит покупать дома и обустраивать их. А поскольку это процесс длительный, мы всегда снимали другой дом, пока в первом шел ремонт. Примерно через три секунды после новоселья, Шарон уже скучает, мы продаем этот дом и покупаем следующий. Снова снимаем дом на время ремонта. И так было на протяжении десятилетий. Порою, мне кажется, что все заработанные нами деньги уходят на ремонт всех домов в Западном полушарии. Я как-то сказал Шарон, чтобы она пересчитала все эти дома, и у нее получилось, что за двадцать семь лет нашей совместной жизни мы жили в двадцати восьми местах.
Как я уже вспоминал, Шарон сперва не обращала внимания на мое пьянство. Когда я был под мухой, казался ей смешным, может потому, что она сама любила это дело. Но вскоре она передумала и взялась искоренять пьянство с таким же запалом, как и кокаин. Сказала, что раньше, после пьянки у меня было хорошее настроение, а теперь я стал злым. Но одной из множества проблем алкоголика остается то, что когда люди говорят ему, что это плохо, он обычно пьян. И продолжает пить.
Самое забавное то, что мне не нравится вкус водяры. Ну, разве что она смешана с фруктовым соком или какой-нибудь сладкой дрянью. Просто любил быть под мухой. Конечно, время от времени я наслаждался хорошим пивом, но никогда не ходил в паб, чтобы просто выпить, но обязательно нажраться до поросячьего визга.
Долгое время я пытался пить как нормальные люди. Ещё будучи с Телмой, поехал на дегустацию вин в выставочный центр Бирмингема. На Рождество там проходила продуктовая ярмарка или что-то в этом роде. Подумал: «Ё-моё! Дегустация вина — это похоже на то, что взрослый цивилизованный человек может делать без смущения». На следующее утро Телма спрашивает меня:
— Ну, и что ты купил?
— А, ничего такого — отвечаю я.
— Неужели? Совсем ничего?
— Ну, так. Может пару ящичков.
Оказалось, что я купил сто сорок четыре ящика вина.
Я был бухой, и мне казалось, что я покупаю сто сорок четыре бутылки. Во двор Bulrush Cottage въехала фура размером с танкер «Exxon Valdez» и началась разгрузка такого количества ящиков с вином, что я мог бы заполнить ими все комнаты до потолка. Я и техники вступили в неравный бой с бутылками, и он затянулся на долгие месяцы. А когда, наконец, осушили последнюю бутылку, мы отправились отметить это дело в паб.
По секрету скажу, с этим вином — то ещё жульничество. Ведь это обычный винный уксус плюс шипучка, независимо от того, что нам втирают дегустаторы. Я знаю в этом толк, какое-то время был владельцем винного погребка. Мы назвали его Osbourne's. Какая это была херня! Помню, однажды, спрашиваю оптовика: