Я Пилигрим
Шрифт:
Вот почему, когда они попали на кухню и Китинг увидел на полу два брошенных мешка, ему показалось, будто земля уходит у него из-под ног. Негашеная известь была совершенно чуждой субстанцией в этом уголке мира. Зачем кому-то понадобилось тащить ее сюда? Похитителям людей она не нужна. Китинг по-прежнему полагал: самодельные взрывные устройства свидетельствовали о том, что в деревне держали под охраной какое-то высокопоставленное лицо. Лейтенант сильно сомневался, что этот человек еще жив, и приказал солдатам достать фонарики и искать место захоронения.
Сначала солдаты нашли обугленные остатки амбара. Китинг ломал голову над тем, что бы это значило, когда вдруг услышал громкий вопль.
Это был один из молодых пехотинцев. Начисто забыв про устав, он кричал своим товарищам:
– Я нашел! Принесите скорее лопату!
Китинг и несколько его подчиненных осторожно, чтобы не нарваться на взрывные устройства, подбежали к солдату, который находился за домом старейшины. Беглого взгляда на только что вырытую яму оказалось достаточно, чтобы у Китинга пропало всякое желание рисковать.
– Все назад! Отходим в зону посадки вертолетов! Быстро!
Один из сержантов, который, как и все остальные, не понимал, что происходит, обернулся к лейтенанту:
– Не обыскать ли остальные дома, босс? Возможно, где-то затаился неприятель.
Китинг покачал головой. Никто больше не пытался атаковать его отряд, и лейтенант был убежден, что единственный обитатель деревни, хитроумно расставивший взрывные устройства, скрылся в ночи.
– Нет, сержант, что бы это ни было, думаю, мы все уже нашли.
В зоне посадки вертолетов единственный врач отряда пытался пристроить капельницу к руке капитана. Китинг незамедлительно воспользовался безопасным каналом связи, чтобы позвонить на базу. Вертолеты «Медэвак» уже были в пути: их послали, чтобы забрать раненых. Диспетчер, снявший трубку на базе за две сотни миль от них, в снабженном кондиционером бункере, предположил, что офицер звонит, чтобы поторопить их. Сейчас небось начнет скулить, что они там ведут неравный бой и им требуется подкрепление. Вечная песня!
Однако Китинг прервал заунывный рапорт диспетчера о высланных вертолетах, заявив, что нужно срочно отправить в горы подразделение химической защиты, чтобы обезвредить обнаруженные ими опасные вещества. Как водится в армии, поднялась суматоха: по иерархической командной цепочке было отправлено множество запросов, чтобы получить разрешение. Китинг, прекрасно зная, что это могло продолжаться долгие часы, крикнул по телефону незадачливому диспетчеру:
– Вы слышите меня? Возможно, мы подверглись воздействию радиации! Во всяком случае, это что-то серьезное!
Не только диспетчер на базе, но и все люди Китинга, включая тяжело раненного капитана, были ошеломлены. На какое-то мгновение показалось, что наступившая тишина поглотила даже шум ветра. Потом быстро заговорил диспетчер, призывая Китинга не бросать трубку, пока он будет подключать другие линии связи, чтобы быстрее пройти командную цепочку.
Однако лейтенант дал отбой: он знал, что, прервав соединение, вынудит их действовать еще быстрее. В армии, как и в гражданской жизни, иногда необходимо создать кризисную ситуацию, чтобы привлечь к себе внимание. Китинг на самом деле не думал, что этот могильник радиоактивен, но интуиция подсказывала ему, что они наткнулись на что-то ужасное и времени терять нельзя. Лейтенант заранее был готов к тому, что ему надерут задницу из-за того шума, который он поднял. Но что еще оставалось делать?
Офицеры на базе развили бурную деятельность, однако никому из них не пришло в голову: если бы капитана не подстрелили; если бы Китинг вырос не на западе Австралии, а где-нибудь в другом месте; если бы он не знал, как выглядит и для чего применяется негашеная известь, – словом, если бы не совпали все эти обстоятельства, команда специалистов в своих почти космических скафандрах с надувным серебристым куполом и мачтами для «солнечных» прожекторов никогда бы не прибыла вовремя.
Не прошло и часа, как звено вертолетов «Чинук» совершило посадку в заброшенной горной деревушке. Задержись они еще хоть чуть-чуть, и негашеная известь сделала бы свое дело, так что им не удалось бы обнаружить даже уголок седельного одеяла.
Глава 41
К тому времени как вертолеты сели, Сарацин уже спустился с обрывистого склона и пересекал узкое, продуваемое ветром плато. Если западному миру повезло, когда Китинг взял на себя командование в горной деревушке, то и Сарацин тоже получил свою долю удачи: ему представилась возможность ехать верхом.
Из-за поврежденного при падении бедра спускаться с холма было чрезвычайно трудно. Его врачебный опыт подсказывал, что оно не сломано, но какова бы ни была травма, она сильно мешала при ходьбе.
Саудовец понимал, что без костыля или палки, на которую он мог бы опереться, ему скоро придется искать пещеру или яму, чтобы отлежаться там несколько часов и хоть немного передохнуть. Но когда Сарацин пересекал плато, он внезапно увидел лошадь.
То был один из его пони. При свете звезд он казался одиноким и потерянным, отторгнутым от своих собратьев. Узнав голос хозяина и надеясь обрести не только компанию, но и угощение, пони послушно приблизился к нему. Схватив чомбур, которым он хлестал лошадей накануне вечером, Сарацин использовал его как импровизированный повод и вcкарабкался на пони.
Он пустил лошадь легким галопом. Быстро проскакав через плато, Сарацин нашел тропку, которой пользовались летом козопасы, чтобы добраться до горных пастбищ, и предоставил пони самому выбирать дорогу. Выросшее в горах, крепко стоящее на ногах животное быстро вывезло его на осыпающуюся тропу, инстинктивно избегая рыхлого гравия и никогда не впадая в панику, даже если высота под его копытами составляла более тысячи футов.
На рассвете американские вертолеты несколько раз облетели узкое плато, безуспешно ища террориста, но все их кривые и координатные сетки основывались на предположении, что этот человек передвигается пешком. Учитывая, что местность изобиловала ущельями и пещерами, как естественного происхождения, так и рукотворными, процесс поисков оказался очень долгим и трудоемким как для пилотов, так и для наблюдателей.