Я — посланник
Шрифт:
— Это ты про «форд фолкэн», что ли? — интересуется полицейский.
— Так точно, сэр.
— Скажу тебе прямо, сынок. Твоя машина оскорбляет общественную мораль и человеческие чувства. Так нельзя, парень.
— А ведь я тебе говорил, — напоминаю я Марву.
— У этого кошмара даже ручника нет.
— Ну и что?
— А то, умник, что лишь из чистого милосердия я не выписываю тебе штраф. Без ручного тормоза машина не отвечает требованиям безопасности.
— Огромное вам спасибо! — выпаливает Марв.
—
У самых дверей нас настигает финальная реплика:
— И вот тебе мой совет, дружок.
Марв покорно плетется назад.
— Да, сэр?
— Купи себе новую машину.
Марв одаривает полицейского долгим серьезным взглядом и изрекает:
— У меня есть уважительные причины для того, чтобы воздержаться от покупки, сэр.
— Какие? Денег нет?
— Нет, что вы. Деньги у меня есть. Я же не безработный какой. — Марву даже удается принять самодовольный вид полноценного члена общества. — У меня другие приоритеты. — Марв улыбается: улыбка — это последнее прибежище гордого хозяина такого рыдвана. И добавляет, чтобы ни у кого не осталось сомнений в его лояльности к убитому «форду»: — А кроме того, сэр, я просто люблю свою машину. Вот и все, что я хочу сказать.
— Хороший ответ, сынок, — важно кивает полицейский. — Иди себе с миром.
— Приоритеты?! Марв, ну какие, на хрен, у тебя могут быть приоритеты?! — шиплю я, когда за нами затворяется дверь.
Марв решительно щурится в пространство перед собой и строго говорит:
— Заткнись, Эд. И больше ни слова. Может, для кого-то ты и герой, а для меня — просто криворукий засранец. Ты мне стекло разнес пулей! Идиот!
— Оплатить тебе ущерб?
На лице Марва образуется улыбка, знаменующая прощение.
— Нет.
По правде говоря, я вздохнул с облегчением. Вложить свои кровные в ржавый «фолкэн»? Лучше смерть, чем такое.
И вот мы выходим из дверей полицейского участка и тут же видим Одри и Ричи — конечно, нас ждут. И оказывается, не только друзья.
Перед нами целая толпа фотокорреспондентов, и мы едва не слепнем от вспышек.
— Вот он! — кричит кто-то.
Я не успеваю возразить, вокруг тотчас образуется хоровод из лиц, — меня засыпают вопросами, глядят в рот и ждут ответов. С пулеметной скоростью я отстреливаюсь от папарацци, снова и снова рассказываю, как побежал, как подобрал… и так далее. Мой пригород не такой и маленький, во всяком случае с радио, телевидением и газетами в нем все нормально. И завтра каждый желающий покажет репортаж или напечатает статью по этому громкому поводу.
Я пытаюсь представить заголовки.
«Простой водитель такси оказался героем» — вот это было бы здорово, меня бы устроило на все сто. Но реально стоит ожидать таких: «Внезапный подвиг местного тунеядца».
Вопросы сыплются минут десять, потом толпа расходится. Мы вчетвером идем к парковке. На лобовом стекле здоровенная квитанция — владельцу «фолкэна» влепили штраф, кто бы сомневался.
— Сукины дети, — констатирует Одри.
Марв выдергивает бумажку из-под «дворника» и мрачно знакомится с содержанием. Подумать только, он ведь приехал в банк, чтобы зачислить деньги на счет — ему как раз дали зарплату. А теперь все пойдет не на счет, а на штраф.
Потом мы долго копошимся, сметая осколки с сидений, и кое-как усаживаемся. Марв поворачивает ключ в замке зажигания — восемь раз подряд. Машина не заводится.
— Отлично, — бормочет он.
— Как всегда, — замечает Ричи.
Мы с Одри для разнообразия молчим.
Потом Одри садится за руль, а мы втроем толкаем колымагу к моему дому, — он ближе всего.
А через пару дней я получу первое послание.
Вот оно-то все и изменит.
2
Почему секс не похож на математику, или Введение в жизнь Эда Кеннеди
Сейчас я расскажу, как живу.
Во-первых, мы пару раз в неделю играем в карты.
Собственно, вот и все. И зачем я сказал «во-первых»?
Играем в «надоеду» — потому что она несложная. Вообще-то мы любим поспорить, а тут у нас получается и партию закончить, и не поубивать друг друга. Тоже плюс.
Обычно собирается вот такая компания.
Марв. За игрой он беспрерывно болтает. Ума не приложу, как это у него получается с сигарой во рту. Следить, чтоб она не потухла, и одновременно наслаждаться вкусом — задача непосильная, но Марв выпендривается и делает вид, что млеет от удовольствия.
Потом Ричи. Этот всегда молчит. Зато выставляет напоказ дурацкую татуировку на правой руке. Всю игру Ричи тихо посасывает пиво и ощупывает усы — тоже, по правде говоря, дурацкие, словно кто-то наклеил две темные полоски на лицо мальчишки. Хотя какой из Ричи мальчишка, но с другой стороны…
Еще Одри. Она всегда садится напротив меня, где бы мы ни играли. Одри… Светлые с желтизной волосы, длинные худые ноги, улыбка — такая… знаете, кривая, но прекрасней ее нет на свете. Еще у нее красивые бедра. И фильмов она пересмотрела целую кучу. Что еще… Да, мы с Одри работаем в одном таксопарке.
Ну и последний участник, как вы догадались, — я.
Для начала мне хотелось бы ознакомить вас со следующими фактами.
1. В девятнадцать Боб Дилан уже был признанным музыкантом, и не где-нибудь, а в нью-йоркском Гринвич-Виллидж.