Я поживу еще немного

Губанова Нана

Я много работала с подростками и обращала внимание на то, что они хотят говорить о суициде: кто – как о возможности освобождения, кто – как о незнакомом им опыте управления собственной жизнью: «теперь я могу распорядиться ее окончанием». Но чаще всего размышления о суициде – это результат одиночества и отчаяния. Но кто в их окружении захочет слушать эти разговоры? И кому они будут готовы довериться, рассказать об отчаянном и глубоком?

Что внутри многих из них? Одиночество как тотальная непонятость, невозможность рассказать, неспособность описать тот ад, который творится в душе. Отчаяние – как сгустившееся разочарование,

полная потеря надежды и полный провал возможностей приспособиться к тому, в чем они живут.

Часто подростки выглядят обманчиво агрессивными, циничными и независимыми. У большинства из них за этим таится чудовищная боль, растерянность, покинутость и неспособность поверить в возможность чьей-то помощи.

Замечая сложности в поведении подростка, родители, учителя и даже некоторые психологи решают, что лучшими решениями будут попытки его переделать, «научить уму-разуму», пожурить, наказать, прочитать нотацию. Хотя все, что хочет этот запутавшийся в дебрях возрастного кризиса ребенок, – понимания, даже если сам он не в состоянии ничего рассказать. Любой подросток – это наша проверка на взрослость, устойчивость, эмпатию и настоящую любовь. И даже с помощью простого понимания иногда ему не выбраться: без медикаментов, врачей и продуманной схемы лечения, которую может составить только психиатр.

Подросток менее одинок, если у него есть хорошие друзья, хотя бы один заинтересованный и внимательный взрослый. В этом случае остается надежда: в ситуации крайнего отчаяния ему будет с кем поговорить, у кого попросить о помощи. Потому что поговорить и быть услышанным и понятым – это важно. Это путь наверх.

История, рассказанная Наной, очень правдива, и, несмотря на явное социальное неблагополучие, в котором растет героиня ее истории, очень многое из написанного переживает почти каждый подросток, даже если вся его жизнь разворачивается в более благополучном антураже.

Что спасает героиню Тею в этой истории, учитывая, что жизнь ее началась со смерти и с пожелания смерти собственной матери? Ее спасает участие, понимание и любовь всех тех других взрослых, которые встречаются на ее пути. Они, постепенно встраиваясь в ее психику как новый «хороший» родительский объект, совершают естественное и простое чудо: помогают ей вернуть надежду и смысл жить.

Главы, написанные автором в конце книги для родителей и специалистов, кратки, разумны и опираются на опыт работы психолога в системе экстренной помощи. Родителям очень полезно почитать этот текст и, как бы ни досаждал всем взрослым подросток, быть именно тем, кто будет рядом в моменты, когда подростку смерть кажется отличным выходом.

Эта книга, я уверена, поможет многим как участливый собеседник – тот, что оказался рядом, когда никого другого рядом нет. Прекрасный текст делает то, чему я тоже учу студентов: не пытайся вытянуть другого в свой мир, особенно когда он стоит на вершине своего отчаяния. Единственная возможность помочь ему – вместе с ним спуститься в его ад, где темно, холодно и жутко, там подать ему руку и постепенно вместе двигаться наверх, туда, где есть воздух и солнце. Другого пути нет.

Пролог

Я волонтер. Работаю психологом-консультантом на линии экстренной психологической помощи для детей и взрослых. Раз в неделю я выхожу на ночное

дежурство. И не было еще такой ночи, чтобы мне не позвонили с мольбой о помощи. Эти люди устали бороться за жизнь, они звонят, чтобы услышать от сонного консультанта те нужные слова, которые позволят им прожить еще один день. Правда, сначала они утверждают: в их жизни нет ничего, что бы заставило их остаться. Эти люди полны решимости уйти из нее. И если их не прервать, они будут часами доказывать, что в их жизни все очень плохо, и единственный выход, который они видят, – «покончить с этим раз и навсегда». Как же часто я слышу такую фразу! Но всегда робко и нерешительно прерываю этих людей. Обычно я им говорю что-то вроде того, что они позвонили в службу экстренной психологической помощи, а для меня это значит, что какая-то часть их не хочет умирать и где-то затерялся, заглох ее голосок…

Такие люди ищут выход своим страданиям. Однажды мне сказали: «Я звоню попрощаться…»

Многим ли я помогла? Не знаю… Но иногда мне даже не хочется снимать трубку. Порой я устаю помогать и не вижу в этом никакого смысла. Каждый психолог-консультант знает, что такое профессиональное выгорание… Но я выбрала свой путь сознательно, поэтому обязана о себе позаботиться и беречь себя так, как рекомендую это делать моим заблудившимся в жизни абонентам.

Самое больное для меня – это осознавать, что человек волен принимать любые решения и что уход из жизни может быть высшим проявлением экзистенциального выбора, на который способны люди, в отличие от животных.

Я каждого пытаюсь вытащить из лап смертельного отчаяния, но почти всегда за этим поступком стоят лишь мои страхи. Вот с такими грустными мыслями я часто возвращаюсь с ночного дежурства и падаю без чувств на кровать.

Но в один вечер случилось невероятное, правда, я это поняла годы спустя. Тогда мне на электронную почту прилетела весточка – мольба о помощи. В ней было всего несколько слов: «Я опять замолчала… Помогите!» В конце письма были номер телефона и имя. Больше ничего. Я тут же позвонила. Услышала пару гудков… А потом тишина…

«Здравствуйте! Говорите, слушаю вас…» – повторила я несколько раз. К такому молчанию я, конечно, привыкла, ведь на дежурстве зачастую именно с него и начинаются сложные разговоры. Но мне так и не ответили. «Может, уже поздно? – размышляла я. – А если… она не может говорить, у нее нет голоса? Ведь что-то же значило ее короткое послание “Я опять замолчала…”?»

Утром написала ей СМС-сообщение, и мы договорились о встрече. Когда встретились, я не стала спрашивать, почему она молчала в трубку, была ли это она вообще. Я ведь не знала, кто на другом конце провода. Может, это был розыгрыш? Тогда что же побудило меня играть в такую игру?

При предварительном контакте для меня очень важно услышать голос, расспросить, откуда человек узнал мои координаты. Это, на мой взгляд, если и не самый главный, то очень информативный аспект. Звучание голоса может говорить о многом. За годы работы на линии доверия я научилась различать самые разные его оттенки, ведь это вначале единственная информация о человеке, находящемся на другом конце провода. И у того человека обо мне – тоже. Поэтому я тщательно слежу за своими интонациями, чтобы случайно не показаться грубой или неуверенной и чтобы звонящий вдруг не заметил, что мне тоже страшно… Ведь я должна ему помочь…