Я призываю любовь
Шрифт:
— Ты слышал прогноз? — спросил Майк, останавливаясь возле кровати.
— На что он мне сдался, — ответил Скотт. — Я что, метеоролог!
— Ладно, дружище, давай без сарказма.
Отношение Майка заставляло его чувствовать себя мальчишкой. И дело было в том, что управляющий говорил чистую правду. На кой черт его понесло ездить верхом, вечером, да еще перед дождем?
Конечно же Скотт знал ответ, и это заставило его громко стонать.
— Надо вызвать врача, — тут же откликнулся Майк.
— Нет! — Скотт открыл
Невозможно было представить ничего хуже, чем появление доктора Розалин Паркер, с чемоданчиком в руке, у его бесчувственного тела. А ведь все произошло по ее вине! Мелькнула дурацкая мысль, что можно избавиться от размышлений о ней, если проскакать несколько миль верхом по окрестным полям.
— А если что-нибудь сломано?
— Если бы я что-то сломал, то понял бы это, не сомневаюсь.
— Может быть, вывих.
— Все будет в порядке, когда я высплюсь, — сказал Скотт. — Самое лучшее, что ты можешь сделать, это оставить таблетки и воду возле кровати, а потом отправляйся домой.
Тем более что до дома недалеко, подумал Скотт. Майк был типичным холостяком, его жизнь и любовь принадлежали лошадям, которых он разводил.
— Ты уверен, что обойдешься без врача? — спросил еще раз управляющий, и Скотт утвердительно махнул рукой.
Дверь тихо закрылась, и он остался один, погруженный в свои невеселые мысли. Было глупо скрывать от себя, что доктор Розалин Паркер волновала его. Каким-то образом ей удалось проникнуть сквозь его защитную оболочку, и это сводило Скотта с ума.
Он поехал в ночной клуб с благими намерениями познакомить Розалин и Роджера с той жизнью, которой они были лишены из-за бесконечных ночных дежурств, капельниц и прочего. И весь вечер страдал от ревности.
Скотт начал злиться с той минуты, когда Розалин сказала ему, что Роджер понравился отцу. Потом это ее платье и распущенные волосы — она постаралась выглядеть посексуальнее для своего жениха. Внутренний голос нашептывал ему, что Розалин ждет не дождется дня, когда сможет вернуться в Лондон, чтобы начать строить планы совместной жизни с Роджером, бросив отца, бросив приемную, бросив его…
Эта мысль неделю не оставляла Скотта. И он попытался убедить себя, что ему не нужна такая правильная и безупречная женщина, как Розалин.
Пускай себе живет своей жизнью. Всегда можно найти врача на ее место. Разве необходимость не является матерью изобретательности? И если замужество станет для нее кошмаром, то это ее вина. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Скотт старался рассуждать здраво, но образ Розалин стоял перед глазами, мешая думать о чем-либо другом. Я хочу ее, думал он с досадой. Я хочу ее, и неважно, в чем причина: в любопытстве или в чем-то еще.
Казалось бы он должен был извлечь уроки из своего прошлого
Скотт прикрыл глаза рукой, стараясь заснуть. Но тут раздался стук в дверь.
— Что такое? — спросил он раздраженно.
Майк надоел ему своей заботливостью и своими рассказами о лошадях еще тогда, когда Скотт был маленьким.
Дверь отворилась, и на пороге появилась Розалин Паркер.
— Меня вызвал ваш управляющий, — сказала она, глядя в темноту и часто моргая.
— Я же ему сказал, что не надо никакого врача! — воскликнул Скотт, включая ночник.
— Все равно здесь слишком темно, — сказала она и зажгла верхний свет.
За это предательство Майк заплатит позже, решил Скотт. Но заплатит обязательно. А Розалин тем временем поставила чемоданчик на кресло и подошла к нему.
— Вам не нужно было приходить, — пробормотал Скотт. — Майк сказал, что случилось?
— Да, вас сбросила лошадь. — Розалин присела на край кровати. — Я должна осмотреть вас и убедиться, что ничего не сломано.
— Никаких переломов нет!
Он представил, как лежит перед ней полуобнаженный, и покачал головой. То, что происходило, не вписывалось в его сценарий. Скотт чувствовал себя на редкость глупо.
— Думаю, — сказала она, глядя ему прямо в лицо, — что я лучше разбираюсь в этом.
Розалин отвернулась, снимая пиджак. И Скотт мог рассматривать ее открытую шею, изгиб плеч. Тонкий шерстяной джемпер подчеркивал формы тела.
— Ладно.
Он смотрел в потолок, пока она, откинув одеяло, ощупывала опытными пальцами его ноги. Почувствовав эти пальцы на своих бедрах, Скотт стиснул зубы и попытался думать о чем-нибудь постороннем. Но не удержался и бросил быстрый взгляд на ее грудь, обтянутую джемпером, затем тут же снова отвел глаза.
— Как это произошло? — спросила она.
— Было скользко.
— Но ведь дождь лил несильно, не так ли?
— К тому же было темно, — напомнил Скотт. — Кобыла словно взбесилась.
— Да, ваш управляющий сказал мне, что вы взяли одну из самых непослушных лошадей… Так, ничего серьезного, только ушибы. — Она укрыла его одеялом. — А теперь снимайте майку. Вы могли сломать ребро, даже не заметив этого.
— Вы считаете, что чувствительность у меня равна нулю?
Скотт ощущал себя полным идиотом. Владелец конюшни, не знающий, какая лошадь не годится для ночной прогулки под дождем!
— Разве я так сказала? — удивленно подняла брови Розалин.
Да, джемпер обтягивал ее тело, совершенно не скрадывая замечательных форм. Прекрасная грудь, подумал Скотт.
С немалым трудом стянув майку, он откинулся на подушках и представил, как она в свою очередь снимает джемпер. Но тут же прервал себя, подумав, что Роджер, возможно, проделывал это много раз — медленно раздевал ее, бесстыдно разглядывая.