Я пролил твой мохито в школьном туалете
Шрифт:
Вскоре телега въехала на широкий приусадебный двор сквозь ворота, которые сами по себе закрылись и за ними тут же выросли три тугих дуба. Телега остановилась и Игорь, тяжело поднявшись, увидал двор, усыпанный людьми, которые ходили, общаясь, играли в бадминтон, читали книжки на мерцающей от росы траве. Игорь удивился, но лишь сквозь страх нового места. К телеге подошел один из этих людей.
Он, как и все, был голым, но у него, как и у всех, не было пупка и гениталий. На спинах всех и данного человека висели проржавевшие бюджетные баллоны, а из носов росли пластиковые трубочки.
– Здра-а-асьте, -
– Вы Игорь?
– Да.
– А мы вас ждали, не поверите, - человек аж брызнул слюной.
– Где я?
– Как где? В загробном мире вы, не видите?
– человек провел рукой по двору, в середине которого стоял бревенчатый двухэтажный дом.
– Я. умер?!
– Игорь заплакал.
– Тихо, тихо. Обо всем поговорите с Богом. Он в доме.
Еще он добавил, шепотом: - Сидит в Интернете, совсем застрял там. Не выходит новичков встречать, за хозяйством не следит.
Игорь, прикрывая свое тело руками, пробрался через густой гудящий двор, собирая приветливые взгляды, к дому. В доме было холодно. Слева была просторная столовая, в которой сидели толстяки и ели с тарелок бесконечно появляющиеся булочки, пирожные и торты. Игорь облизнулся. В конце коридора стоял стол с компьютером, за ним сидел двухметровый человек без носа, похожий на Петра I из книжек. Игорь переборол свой аппетит и подошел к нему.
– Какая жалость, - говорил двухметровый человек, листая ленту.
– Представляете, Игорь, в Тетово, что в республике Македония, не могут собрать денег на лечение раком больного ребенка. Он вздохнул и поставил новости сердечко.
– А вы, Игорь, хотели с самого юношества там побывать, в Македонии, не так ли?
– Вы Бог?
– Ох, перестаньте. Здесь у меня не Македония, конечно, но природа тоже ниче. Свежий воздух.
– Я чувствую только навоз, - перебил его Игорь.
– Можно мне обратно домой?
– Навоз? Вероятно, вам выдали неисправный баллон. Я скажу людям, они здесь добрые. Конечно, если вы хотите уйти насовсем, раз, эм (он замялся)... умерли,то скатертью вам дорога, я подпишу ваше заявление при случае. Ваши предки так и поступали, поэтому...
– Здесь нет моей мамы?
– Ух ты, - не обратил внимания на Игоря Бог.
– Ух ты, новое видео про детенышей леопарда в Тульском зоопарке! Пардоньте.
Баллоны Игорю так и не сменили. Впервые за долгое время он не хотел спать. Да и ночей в этом месте не наблюдалось. Первую, как ему казалось, неделю Игорь сидел в столовой и пил нескончаемое медовое пиво, ни с кем не разговаривая. Очень часто приходила телега c новичками, они проходили мимо столовой по коридору, испуганные. Большинство решало навсегда покинуться, мало кто решался остаться здесь. Когда чревоугодие наскучило, Игорь решил почитать сочинения Чехова, какого задавали ему в школе. Но не осилил, скучным Чехов показался ему. Однако, сам Антон Павлович, без устали, играл с Николаем II в бадминтон, амбициозно и ярко, во дворе.
Через время Игорь познакомился с человеком по имени Константин, одним из новеньких. Тот при жизни был тунеядцем: раскатывал автостопом по Европе и Югу. Константин рассказывал обывателям, как ездил по Македонии, в годы ее становления, в 90-х. Рассказывал, что природа в балканской республике прекрасна, не то, что здесь, как он говорил "Синтетика!". Иногда Константин разговаривал с тучной дамой из 19-го века, француженкой Мари. На французском. Игорь в это время стоял рядом и завидовал. Сам он в юношестве хотел уехать в Македонию насовсем, даже купил велосипед, чтобы доехать до нее из родного Калининграда, но не вышло. Не получилось. Он рассказал Константину и Мари о том, как в 24 года утром сел на велосипед и поехал за город. Но, остановившись поесть в придорожной шашлычной, отравился и послушно вернулся домой. Константин посмеялся и ответил ему что-то на французском. Игорь попросил Бога перевести ответ в Google-переводчике и понял, что мсье К. обозвал его слабаком. С досады Игорь стал вытаскивать из себя трубочки, но их длина не заканчивалась. И баллоны не снимались.
Игорь совсем истосковался. Общество обывателей было ему отвратительным. Он критиковал их за то, что они занимаются одним и тем же постоянно, на что Они отвечали что-то типа: "Ну и что, в жизни мы занимались разным. А вы, вероятно, только и делали, что ели. И спали, быть может, еще..."
Игорь решил пойти искать другие усадьбы, вдруг они есть, в школе говорили про разных богов. Он своровал у Наполеона лестницу в библиотеке, пока тот пытался дотянуться до второй полки за раскрасками. По лестнице Игорь перелез через забор, спрыгнул в лес и сразу же застрял меж плотно выросших дубов. В темноте.
"Дезертир"
Шальным снарядом разнесло исторический памятник на площади, памятник былого вождя, героя истории. Голова его упала в двух шагах от Рада, он как раз шел мимо опустевшей и за лета военной блокады загрязненной площади с цветами. Перешагнув отколотый нос вождя, бесцеремонно подкатившийся к ногам молодого человека, Рад зашагал к пятиэтажному зданию, ныне пребывающему в состоянии трех этажей. В переулке солдаты раздевали дорогой диван и накидку рвали на плащи, но Рад совсем их не заметил. В колодцах прятались от шумного самолетами неба чумазые сироты, Рад споткнулся о детские макушки и недовольно зашикал в их сторону.
Наконец, внимательно оттряхнув начищенные ботинки от сиротской пыли, Рад нырнул в парадную дверь, точнее в место, где она должна была быть. На первом этаже постучал в резиновые двери - в квартире замешкались, но не открывали. Он постучал четвертый и семнадцатый раз, а затем наоборот семнадцатый, несколько раз вновь четвертый и только тогда сказал:
– Это Рад, я пришел к Oe.
– Что тебе нужно?
– замычал громкий мужской голос за дверью.
– У меня ружье в руках, слышишь? Ружье!
– Мне необходимо переговорить с Оей, простите, что в такой неудобный год,
но мне необходимо!
– Oи нет. Она в госпитале. Дебил.
Рад только засобирался расстраиваться, как в парадной появились тени солдат в дорогих накидках. Тени слились с темнотой подъезда и тогда Рад увидел их лица. Темные.
– Ты чего здесь делаешь?
– застонали тени.
– Я гражданский!
– закричал Рад.
Накидки вздернулись и темнота заволокла Рада. Очнулся он в тесной комнате с ободранными стенами. За стеной вновь послышалось мычание: