Я прячусь от ветра
Шрифт:
— Да, — опустив глаза, едва слышно прошептала Люра.
— Ну тогда, Гаранд, можешь дом в деревне выбирать, из тех, что пустуют. Будем к свадьбе готовиться. Как жилье починят — сразу и отпразднуем, — хмыкнул Тазур с облегчением. Но потом окинул строгим взглядом радостно загалдевших людей, от чего все вмиг стихли. — Только я вас предупреждаю: сперва сватовство и согласие, так чтобы вопросов не было, а потом сеновалы. Все слыхали?! Не хватало мне еще из-за девок голодных своим парням головы рубить.
— Но девки-то тоже не очень виноваты, — тихо фыркнула я, догадавшись, что Гаранд не без позволения ларда к Люре клинья
— А это уже, моя красавица, дело десятое, и Люре о том знать не надобно. Так всем спокойнее будет Гаранд на нее глаз сразу положил, как увидел. В первый же день ко мне пришел, — нагнувшись, шепнул мне на ухо этот заговорщик, обнимая и уводя в сторону дома.
Эпилог
— Зачем нам столько? — я уже не знала, смеяться или плакать. В корзине, которую за моей спиной с улыбкой нес Хазет, уже и так не оставалось места, а Тазур с таким серьезным видом рассматривал отрезы ткани двух разных оттенков голубого, словно от этого зависело будущее целого королевства.
— Затем, что это острая необходимость. Давайте оба, — решительно кивнул барон, видимо, так и не определившись. — И еще вон ту, тонкую ткань. Она подойдет для белья?
— Конечно, ваша милость. Это лучший батист из всего, что есть на ярмарке. Если сумеете найти что-то выше качеством, отдам вам еще отрез любой ткани, — вздернув голову, гордо произнесла дородная женщина, торгующая тканями.
— Я и не сомневаюсь в качестве, — дружелюбно улыбнулся мой муж, успокаивая торговку, — просто, как видишь, миледи не желает участвовать в покупках, а я не очень разбираюсь, что для чего.
— О, — тут же расцвела улыбкой женщина, покоренная обаянием Тазура, — так вы скажите мне, что нужно, все подберем.
— Это будет замечательно. Так, — едва ли не закатав рукава, барон с лукавой улыбкой подмигнул мне, снова поворачиваясь к прилавку, — нам нужно еще на штук пять платьев, разного назначения, но все приятного цвета. Ничего черного, серого и коричневого. В большинстве — для повседневных нарядов. На несколько норм белья. И рубашки. Нам очень, просто катастрофически требуются ночные рубашки. Штук двенадцать, не меньше.
— Для миледи? — уточнила женщина, туже затягивая пояс на красивом фартуке, словно готовилась самолично шить все, перечисленное мужем.
— Тазур, это неоправданные траты. Ты не можешь так поступать. Это никуда не годится, — пытаясь усмирить супруга, я ухватила его за локоть, привлекая внимание, но добилась только легкого поцелуя в висок.
— Красавица моя, мы это уже обсуждали. Без рубашек нам не обойтись. У тебя мерзнут плечи, когда я встаю. Так что это даже не вопрос, — с улыбкой кивая на цвета, предлагаемые торговкой, отозвался супруг.
— Но не в таком же количестве!
— Ну а как же? — уже открыто потешаясь, отозвался супруг. — Что нам делать, если они так быстро приходят в негодность?
От фырканья, которое не смог сдержать Хазет за моей спиной, захотелось пристукнуть мужа.
— Радуйтесь, миледи, и не мешайте барону, — подмигнула торговка, тоже улыбаясь во всю ширину рта, — любая женщина мечтает, чтобы у нее ночные рубашки приходили в негодность как можно чаще.
— Но на это никаких денег не хватит! — все еще пытаясь призвать Тазура к порядку, возразила я.
— Мы так хорошо продали последние ваши пояса и гобелен с золотой нитью, что можем каждой из твоих девиц новый гардероб справить. Даже будь их мужья совсем бедны. Но хочу тебе напомнить, что мы недурно заработали на родине, так что послушай разумную женщину, не мешай мужу тебя наряжать. Иди, вон, с Люрой поздоровайся. Подарок уже подготовила? Вот видишь. А ты на меня отвлекаешься.
Фыркнув, я только улыбнулась. Все мои важные и такие весомые аргументы разбились. Впрочем, наверное помешать Тазуру я пыталась скорее для вида. Мне и самой хотелось чего-то более светлого и праздничного в одежде. Покачав головой на последок, обернулась к ряду напротив, где, рассматривая ленты, стояла глубоко беременная Люра. Ее живот был уже такой большой и круглый, что казалось, она дохаживает свои последние недели, хотя до родов было еще около двух месяцев.
— Как себя чувствуешь?
— Ваша милость? Приветствую, — широко и светло улыбаясь, отозвалась женщина. От нее веяло уютом и той тайной радостью, что так свойственна будущим матерям. — Все хорошо, только спину ломит к вечеру.
— Муж твой где? — Гаранд неожиданно нашел подход к вредному характеру супруги, направив его в верное русло.
— Где-то здесь ходит. Видано ли, первая настоящая ярмарка за столько лет, — широкая улыбка отражала нашу общую радость. Это и правда было значительным событием. К нам не просто приехали торговцы, но целый караван, так что пришлось ставить шатры и прилавки за пределами деревни на большом лугу. Люди из Весты и Долинки выезжали затемно, чтобы успеть на торги, которые обещали растянуть дня на три. Не знаю, как Тазур этого добился, но перекупщики забрали у нас почти все товары, готовые к этому дню, и привезли то, чего не было в баронстве. Тонкие ткани, приправы, некоторые лекарства. Да на одних лентах и зеркалах, что в этом году пользовались особым спросом, торговцы сделали целое состояние.
С удовольствием и радостью рассматривая прилавки, я впервые за несколько лет видела сало в пряностях, заморские орехи в меду и какие-то длинные зеленые овощи, очень кислые на вкус, от которых потом так сильно хотелось пить, но от одного их вида набегала голодная слюна.
Счастливые лица людей, проходящих мимо и склоняющих головы, яркие платья и смех детей. Для них за границей телег и прилавков устроили какое-то представление. Для меня это все было как подтверждение, что выбранный когда-то путь — верный.
— Смотрите, что тут есть! — Люра, с восторгом рассматривая какую-то маленькую баночку, сунула ее мне под нос. В голову тут же, как кувалдой, ударило запахом паленых перьев и чего-то еще, не менее противного, отчего к горлу подкатила такая горькая волна, что я невольно прижала ладони ко рту, отскакивая. Но дурноту было уже не сдержать. Запах словно прилип ко мне, теперь и листики мяты, рассованные по всем карманам, не помогут.
Отступая, я судорожно оглядывалась, выискивая просвет между прилавками и телегами, куда можно было бы выйти с импровизированной торговой улицы. Заметив подходящий, не обращая внимания на удивленный взгляд Люры, метнулась туда, слыша за спиной тяжелые шаги Хазета. Выворачивало меня недолго, но привкус горечи во рту было невозможно побороть. Кривясь, я молча приняла флягу с водой от своего стражника, которую тот с недавнего времени всегда носил собой. Прополоскав рот, сплюнула первый глоток.