Я Распутин. Книга третья
Шрифт:
— Заводи! Заводи оба! — заорал я так, что обернулся Крис.
Он сразу въехал и подтвердил мою команду. Рев заложил уши и лодка ощутимо прибавила в скорости, разбивая надежды Торнкрофтов.
*****
Нашу победу сразу попытались опротестовать. Сэры Джон и Айзек оказались вовсе ненастоящими “спортсмэнами” — тут же подали жалобы. Два мотора! Совсем не фэйр плей.
Жалобу разбирал лично президент Международного олимпийского комитета. Пьер де Кубертен. Типичный куртуазный француз, с распушенными усами быстро просмотрел регламент состязаний, пожал плечами:
—
Англичане заволновались, начали наседать на председателя. К Джону и Айзеку присоединились с протестами и соотечественники де Кубертена. Но тот был непреклонен:
— На следующих играх запретим подобную практику, но сейчас, господа, ничем не могу помочь. Команда сэра Фергюссона объявляется победителями.
Никаких гонок на моторных лодках в следующих играх не будет — это я помнил точно. Зато будет полно парусных, гребных регат.
— Предлагаю разделить нашу награду с командой господина Айзека — я вмешался в спор и попытался сгладить ситуацию. Какое там… Торнкрофты разобиделись и ушли прочь подзуживать толпу. А ее негативно настраивать и не потребовалось — ну как же… какой-то Распутин влез, устроил морской нации олимпийский позор.
Лицо короля Георга при вручении наград тоже было кислым. Парадный зал Букингемского дворца был практически пуст — несколько чиновников, и мои два “заклятых” друга. Уинстон Черчилль и Рэндольф Скримджур. Англичане уже знали про бульгуминскую нефть и сразу после награждения начали играть в плохого и хорошего следователя.
Уинстон прозрачно намекал на оказанные услуги — помощь с продажей технологий нитрования толуола и моторного завода Уолсли Моторс. Скримджур невнятно грозил разрывом соглашения по Антанте — это при том, что именно британцы больше всех выпрыгивали из штанов ради этого союза. Я же только посмеивался про себя:
— Господа, концессии в Бульгуме обсуждать возможно, я поговорю с нашим премьер-министром. Но слышал я, что братья Виккерсы и Герберт Остин ведут работы над дизельным мотором. Патент на него они даже отказываются предлагать нами.
Намек был понят, англичане переглянулись, покивали. Пока мало кто понимает важность автомобильных двигателей. Как и авиастроение все проходит у головах элит по разряду “чем бы дитя не тешилось”, “прогресс - о, это круто!”.
— Я поговорю с Гербертом — Скримджур нервно хрустнул пальцами — Но решение по концессии в Бульгуме надо принять до Рождества!
Глава 18
По случаю поездки в Лондон Антипка Стрельцов вместо колонистской блузы был обряжен в приличный твидовый костюмчик, гетры, новенькие ботинки и кепку с ушами. Единственно, что он наотрез отказался носить, так это галстук — жаловался и все время ныл, что натирает и головой вертеть неудобно, и теперь щеголял в понтовом шейном платке из натурального шелка. А что, заслужил — золотая олимпийская медаль в стрельбе!
— Ну что, брат Антипка, — полуобнял я мальчишку за плечи, когда мы встретились после окончания моего официоза, — чего желаешь в награду?
— Пистолет! — выпалил ломающимся баском парень и, вдруг засмущавшись, добавил: — И на Шерлока Холмса посмотреть!
— Да? Ну пошли.
Портье быстренько начеркал нам путь
В окружении охраны и невзирая на мелкий лондонский не то дождь, не то морось — город сегодня показывал нам классическую британскую погоду, туманный Альбион во всей красе — мы весело топали по улицам на север. Суетились на улицах кэбы, время от времени проскальзывали авто, даже знаменитые двухэтажные автобусы были наполовину конными — не везде еще стальной конь пришел на смену английской лошадке. И чем больше мы удалялись от центра, тем меньше становилось машин, а на углу с Дорсет-стрит мы даже увидели двух всадников.
А на следующем перекрестке Антипа постигло ужасное разочарование. Он шел, отмечая номера по нечетной стороне и чуть не подпрыгивая от предвкушения, но после восемьдесят пятого дома Бейкер стрит закончилась и началась Йорк-плейс. Парень не мог поверить в такое коварство и дотащил меня дальше, до Аппер-Бейкер-стрит, но она тоже стартовала с первого номера…
Дома 221-Б не было. Вообще, в принципе.
Антипка печально слушал мои объяснения, что Холмс литературный герой, вымышленный персонаж, что сэр Конан-Дойль все придумал, да, наверное, парень и сам все понимал, но в глубине души надеялся увидеть дом знаменитого сыщика и, чем черт не шутит, и его самого… Современные мне британцы, кстати, не подкачали — специально вкарячили в улицу дом 221-Б и создали там музейчик.
Утешаться мы пошли в оружейный магазин. Ну в самом деле, что еще может поднять настроение мужчине? Только холодная сталь с клеймами. После первых двух-трех фраз, когда мы отказались от охотничьих ружей “Джеффрей”, “Эванс”, “Парди” и даже “Холланд-Холланд”, продавец опознал в Антипе олимпийского чемпиона и развил бурную деятельность. Он выкатил все мало-мальски подходящие под описания стволы, а пока Стрельцов рассматривал кучи пистолетов и револьверов, успел уведомить хозяина и фотографа. Так что несмотря на покупку двух браунингов — побольше и поменьше, — на групповом фото мы сжимали в руках нарезные “слонобои”. Хозяин заверил нас, что завтра же на магазине будет висеть плакат “У нас покупают олимпийские чемпионы по стрельбе”, и продал нам всего один пистолет, второй пошел как подарок.
Рассовав железо по карманам, мы вышли на улицу — дождь почти прекратился, так что не было необходимости задирать воротники.
На дымном метро доехали до Тауэра. Посмотрели замок, знаменитых черных воронов.
— Хорошо у них тут устроено, живи не хочу, — оглядев лондонский люд высказал мне Антипка.
— Э-э-э, брат, ты не путай туризм с эмиграцией!
— Чего?
— Ты здесь гость. А гостям, как положено — лучшее место и лучший кусок. Во всяком случае, что ты здесь видел? Гостиницу, стрельбище, центр города. Рабочих районов тебе не показывали и приютов тоже.