Я Распутин. Книга третья
Шрифт:
Так и сейчас, судя по широте размаха и подготовленности “волеизъявления масс”, играли деньги — в некоторых местах, как сообщили разосланные по городу в дозоры колонисты, участникам даже раздавали заранее привезенную выпечку, а на ряде заводов прошли организованные администрацией молебны за православных Эпира, Македонии и Фракии, страдающих под игом.
Сторонники мира тоже присутствовали, но, видимо, не имели столь мощных спонсоров и потому их голоса тонули в воинственном гуле. Паре редакций, выступивших со статьями типа “ну куда мы
В высших сферах тоже все бурлило — военные топорщили усы и пики, по городу под приветствия обывателей маршировали колонны гвардейских полков, на южные рубежи перебрасывались войска. Что Палицын, что Редигер, что Петр Николаевич — все бегали, как ошпаренные ввиду приказа Главковерха о больших маневрах в Киевском, Одесском и Кавказском военных округах, совокупно с экзерцициями Черноморского флота.
В приемной Столыпина обычная круговерть посетителей, казалось, достигла уровня турникета в метро: подошел-приложил-прошел или, в здешних реалиях, прибыл-получил задание-убыл. Каждую минуту хлопали двери, а четыре телефона на столах секретарей, казалось, трещали непрерывно.
К премьеру я буквально вломился, цыкнув на очередь и прижав к стене адъютанта, заступившего мне дорогу.
В кабинете сидел мрачный Янжул, с которым мы друг другу кивнули. Отлично! Министр финансов тут очень кстати.
— Петр Аркадьевич, да что же ты делаешь! — начал я сразу с панибратского наезда — Побойся Бога!
Столыпин оторвался от бумаг в руке, вскинул на меня ошалевшие глаза, но в понимание пришел не сразу, еще несколько секунд у него перед взором прыгали циферки и буковки. Ох, угробят мужика, как пить дать угробят! Жахнет какой инфаркт с инсультом и никакого Богрова не надо.
— Григорий, погоди, не до тебя сейчас.
— До меня, до меня. Ежели во все эти игры влезать, то военные непременно затребуют дополнительные ассигнования. А Дума не горит желанием бюджет перекраивать, вон сколько проектов запустили и теперь что же, все в трубу? — я дошел до стола, отодвинул кресло и уселся в него, прямо напротив Янжула.
— Не тем ты занимаешься, Петр Аркадьевич, ей-богу, не тем. Текучка, сиюминутные вопросы — на то заместители и подчиненные есть. Негоже полководцу каждой ротой лично командовать, твое дело — сверху смотреть, общую обстановку определять, а не вот эта суета.
— Ну и как ее определять, если война на носу? — сварливо огрызнулся премьер.
— С чего ты взял? — я подмигнул министру финансов, давай, дескать, подключайся! — Поегозят турки, поорут, да успокоятся, пусть они лучше с Австрией разбираются. Да и Вена, мать ее, тоже в стороне не останется, коли мы турок прищемим. А коли Австрия влезет — так и Германия тоже, к бабке ходить не надо. А мы готовы с немцами воевать?
— С немцами — нет, — решительно отрезал Столыпин. — Но есть шанс взять под себя проливы, его надо использовать.
— Возьмете — так и Англия против нас встанет.
— Мы не можем терпеть ситуацию,
— Весь вывоз они не закроют, им самим нужно. А коли что-то в России останется так и хорошо, хлеб подешевеет, народ голодать не будет. Опять же, почему Финляндия зерно в Германии покупает, а не российское везет? Ну и запасы пора создавать, а то как неурожай, так прямо как на пожаре полошимся. Государственный запас зерна!
— По планам, через полтора года откроем вывоз зерна по северному маршруту, — откашлялся Янжул. Молодец, на руку мне играет!
— Через Романов на Мурмане? — поинтересовался я
— Именно так. Все строится по плану. И железная дорога, и порт.
Столыпин гневно посмотрел на Янжула, хрустнул пальцами.
— Ишь как у вас все просто! А выручка в бюджет? А перевозки встанут — пароходные компании, железные дороги?
— Так вот и надо думать, чем заменить. Выручка-то ладно, мы кредитами закрыть можем…
Столыпин кинул тревожный взгляд на… и я предпочел дальше в эту тему не углубляться, и так мы вдвоем поняли, о каких кредитах речь. Тут я на коне.
— Вон, затеяли мы общинно-частные предприятия на селе, — сменил я тему на не столь щекотливую. — Вам же, помещикам, край как выгоден мир с мужиками, вот вам способ, занимайтесь! Уже сейчас надо думать о весеннем севе, чем новым устроениям помочь, как образец распространить… Вот где стратегия, а не в том, сколько полков на юг перевезено и где для них вагоны брать. Этим пусть ВОСО занимается, у них голова болеть должна.
— Общество требует мобилизации, — как за последний бастион спрятался премьер за “глас народа”.
— Ах вот оно что, общество… — протянул я. — Ну, раз требуют, будет им мобилизация, ща устрою.
Прямо от Столыпина дозвонился в Юсуповский, велел собирать расширенный пленум, звать всех, до кого дотянутся, прямо на завтрашнее утро, а пока срочно собрать “военную фракцию” — служивших и воевавших.
Набралось их человек пятьдесят — битых жизнью мужиков от двадцати с небольшим до шестидесяти лет. Старики как раз в последнюю войну с Турцией служили и хлебнули всех прелестей, от штурма Плевны до стояния на Шипке. И облом со взятием Стамбула помнили крепко. Молодые — по большей части “амурцы”, воевавшие с Японией. Пришли и мои казаки-охранники, и даже Евстолий, он в полицию попал общим порядком, после службы в армии.
— Ну что, голуби мои, народ войны жаждет. А вы как, воевать согласные?
Кое-кто попрятал глаза, несколько человек зло хмыкнули, но уличного энтузиазма никто не выказал. Наоборот, молодой чернявый мужик резко выкрикнул:
— Хватит, навоевались! — и собрание поддержало его согласным гулом.
— Вот и я думаю, что воевать нам сейчас не след. Потому как это война будет за наших зерноторговцев, чтоб они пуза свои потолще отрастили.
В зале хохотнули и отпустили в адрес хлебного лобби несколько шуточек на грани.