Я решил стать женщиной
Шрифт:
— Нет, наши девочки этим не занимаются, — опять с гордостью сказала Лена. — А зачем тебе?
— Нравится такой секс.
— Нравится?!: Ужас какой! Тебе нравится, когда ты издеваешься или, когда над тобой?
— Почему именно издеваешься? Всё очень условно и смысл не в этом. Ну, вообще, надо мной, — призналась со стыдом я. — У меня мазохистские наклонности.
— А что же в этом приятного — когда тебя унижают?
— О, Господи! Не знаю:, мне приятно и всё. Мне нравиться ощущать власть женщины надо собой, ничего плохого в этом нет.
— Власть женщины над тобой?: Интересно: Давай ты меня быстренько этому научишь, а я сделаю всё как надо. Я с тебя даже денег не возьму, — с воодушевлением предложила
— Лена, не надо, этому нельзя научиться. Я просто так спросил, для поддержания разговора.
— Не-е-ет! Тебе хочется удовольствий, я это вижу. Я тебе точно «дам» сегодня бесплатно, ты какой-то слишком особенный, у меня таких фруктов еще не попадалось. Пойдём к тебе в номер.
— Давай просто посидим, зачем сразу в номер? Что тебе еще заказать? Может быть, поешь?
— Что, девочка, испугалась? Будет тебе сейчас насилие, — опытная Лена, заматеревшая на сексуальном фронте, интуитивно почувствовала, что мне нравится, и стала разговаривать со мной уверенно, нагло и, называя меня с этого момента «девочкой».
— Лена, подожди, мне завтра вставать, у меня работа, мне спать пора, — заныла я.
— Вставай:
— Лен, не могу, ко мне моя девушка завтра приезжает, она меня убьет.
— Вставай, я тебя провожу до постельки, — она сама встала, я послушно за ней. — Пойдем, — она взяла меня за руку и, как упирающуюся с прогулки собачку, потащила меня в мои пенаты.
— Только сексом я заниматься не буду, просто поболтаем. Хорошо?
— Хорошо, хорошо:.
Я пыталась пройти с гордо поднятой головой мимо ее многочисленных подружек, это у меня не вышло, я вся покраснела и шла уже, потупив взор куда-то в пол. Те смеялись и отпускали шуточки.
— Ленка, ты лесбой что ли стала?
— Вы за ручку в детский сад идете? — и всякую такую чушь, в общем-то, беззлобную.
— Слушай, только надо тридцать долларов дать администратору — это ее проценты. Для себя я деньги с тебя не возьму, — мы не доходя стойки администратора, остановились, я отдала названные проценты Лене, та своей паханке, имеющей образ администратора гостиницы.
Мы зашли в номер, я заказала шампанское и пиво по телефону. Лена зашла в ванную, зашумела вода.
— Я помылась, — она вышла из ванной. — Ничего, если я парик сниму, а то жарко? Я с ума сейчас сойду в нём, вся голова чешется.
— А у тебя парик? — удивилась я и тут же сама увидела, что блондинистые, искусственно блестящие волосы принадлежали, конечно, дешёвому парику.
Она сняла его, на голове ежик два сантиметра, лицо кругленькое и приятное, короткий ежик не портил его. Глаза карие, двигались они при повороте головы не синхронно, один глаз послушно за головой, другой повертится некоторое время и успокоится не сразу. Такое было у мужа моей сестры, у него это было от родовой травмы.
— Ну, как? Ужасно? — она провела рукой по своей стриженой голове. — Не ожидала, детка? — один ее глаз весело смотрел на меня, другой повращался немного и тоже мне улыбнулся.
— Нет, тебе хорошо так: без парика. Ничего больше не отстегивается? — усмехнулась я.
— Был бы у меня член искусственный, я бы его наоборот сейчас пристегнула, поставила бы тебя на четвереньки и выебала бы. Хочешь? — она рассмеялась.
— Лена, ты сказала, что садомазохистских услуг ты не оказываешь, и меня сегодня это очень устраивает. Мы же договорились просто поболтать. Не болтай глупости.
— Ладно, не бойся. Я уже помылась, иди в душ.
Я не грязнуля, я пошла в душ. Мысли у меня были при этом подлые, в кармане куртки у меня лежало 1600 долларов. Я всегда доверяла девушкам и доверяла сейчас Лене, но в голове всплывали многочисленные истории о клофелинах и воровстве: И вопрос — можно ли доверять проститутке, очень сейчас меня волновал. Я была в ванной, а деньги где-то рядом с Леной. Будет ли она еще в моем номере, когда я выйду. Еще я волновалась, — я пила гормоны, возбуждалась я, поэтому несравнимо хуже в данный период, одно дело заниматься привычным сексом со своей девушкой, другое — с чужой и в первый раз. Юношеская боязнь секса с новой женщиной и глупые опасения — встанет, не встанет, обычно уже не посещали меня, но сознание, что я обпилась гормонами и озабоченные вопросы Любовь Михайловны — «А как ваша эрекция?», с готовностью всплывшие в моей больной голове, сделали свое подлое дело: Я посмотрела на член, он напуганный грядущим испытанием, спрятался, насколько мог, совсем сморщился и выглядел совершенно безжизненным. «Мертвым притворился, сволочь», — подумала я.
Я помылась, опять оделась и вышла. Лена в чулках и трусиках сидела на моей кровати.
— Девочка, ты из Узбекистана? Ты в постель одетая ложишься? — в одной её руке пиво, в другой сигарета, от которой она сощурилась вульгарно, глубоко затянувшись: и потом медленно выпустила облако дыма в меня.
— Нет, — ответила я.
— Раздевайся тогда.
Я разделась.
— Ох, какие на нас красивые трусики! — засюсюкала Лена.
— Лена, я сейчас оденусь:
— Всё, попалась, никуда теперь не денешься. Дай я тебя для начала рассмотрю, — мы лежали уже в постели, одеяло она скинула с кровати, и некуда мне было даже спрятаться. — Ой, какие у нас сисечки! — продолжала сюсюкать Лена. — Какие они мякенькие! Слушай, тело у тебя, действительно, женское, только пизды, слава Богу, нет. А что у нас, кстати, с пиздой, — и она начала стягивать с меня трусы.
Она рассматривала меня, я ее. Тело молодое, кожа нежная, но передо мной, Лена не обманула, действительно, был мастер спорта по плаванию — широкие плечи, большая грудная клетка и маленькая относительно их попа, талия соответственно отсутствовала. Мне нравились обратные пропорции, но не расстраиваться же из-за такой ерунды. Я погладила проститутское тело — приятно, поцеловала грудь — еще приятней, страхов уже не было, я возбудилась, мы прикасались телами, целовали друг друга, в губы я не пыталась ее целовать. Я вспомнила «Красотку»*, фильм с Джулией Робертс, и ее слова, что в губы она не целуется. Я подумала, что теперь все проститутки мира берут пример со своего кумира и в губы не целуются даже под пистолетом. Я даже не стала пытаться этого делать. Еще я пыталась судорожно вспомнить, каким образом можно заразиться при «случайной» половой связи, презерватив был уже на мне, что полагалось сделать еще для абсолютной безопасности? Где-то в сумке у меня валялся «Мирамистин»*, я не собиралась заниматься сексом с посторонними, но зачем-то бросила его в сумку. Как хорошо, что он есть, он точно будет не лишним!
Думая об этом, я одновременно искала удачную позу для своей широкогрудой пловчихи. Я ее вертела, но талия никак не хотела обозначиться на ее крепком теле, а жопа не становилась шире. Самой удачной, в итоге, для нее оказалась поза на четвереньках, да и заниматься дальнейшими поисками мне уже не хотелось, я закрыла глаза, представила перед собой мягкую, с широкими бедрами Катю, ее всегда было проблемно поставить в такую естественную для женщины позу. «Это для меня слишком унизительно — стоять на четвереньках. Что я, жалкая „дырка“ что ли или собачка?», — возмущалась она. «Катя, все женщины встают иногда так, в этом нет ничего стыдного! Спроси у своих подружек. Вот позвони Лене Ван, спроси её:». «Нет!», — отрезала обычно она: «Давай как-нибудь по-другому». Поэтому представить ее сейчас перед собой несговорчивую и гордую, стоящую покорно на четвереньках, было особенно приятно. Она послушно стояла, постанывала, я гладила одной рукой безвольно свесившуюся ее грудь, иногда моя рука скользила ниже, трогала животик:, еще ниже:.