Я рискну
Шрифт:
— Какие улики, Коул?
Потом она замолкает.
Я сжимаю телефон в руке, стиснув зубы. Какого хрена я только что смотрел? Что она сжигала?
Как она узнала мой номер…?
Я попросил Дика позвонить мне на мобильный с ее телефона. Вот как она его получила.
И какие улики, Коул? Что это значит? Огонь?
Осознание настигает меня, и сердце начинает колотиться в груди. Я набираю номер и нажимаю вызов.
— Привет, Коул. — Она отвечает с первого гудка, как будто ожидала моего звонка. Ее ровный голос больше не звучит высокопарно от страха или гнева. Она собрана. Почти соблазнительна.
— Ты гребаная сука…
Она тихонько смеется, и этот смех проносится по мне, как лава, обжигая мою кожу.
— Знаешь, когда я вернулась в дом, я подумала, что я могу сделать, чтобы очистить свое имя, если ты решил меня подставить?
Моя челюсть сжимается.
— Мне пришло в голову, что если ДНК не будет найдено, то у вас не будет возможности обвинить меня в убийстве. Знаете ли вы, что на сожжение тела уходит чуть больше двух часов?
Я нервно смеюсь.
— Огонь не уничтожает все, милая.
— Я знаю. — Я слышу улыбку в ее голосе, которая дает мне понять, что она снова меня опередила. — Вот почему после того, как он закончил гореть, я взяла молоток и раздробила то, что осталось от костей, а затем выбросила пыль через скалу в океан. О, и не беспокойся, я также сожгла свою одежду.
— Черт…
— Я знаю, как прикрыть свою задницу, Коул. Я же Лоус, в конце концов.
Я смотрю вперед на свою темно-серую стену, пытаясь решить свой следующий шаг, но она еще не закончила.
— Но было забавно наблюдать, как ты думаешь, что со всем разобрался.
Щелчок.
— Черт побери! — Я бросаю телефон через всю комнату.
Я не злюсь, что она уничтожила тело. Похуй, что она с ним делает. Но насколько я знаю, она просто записала этот разговор, чтобы доказать, что все это время была невиновна. Она может пойти в полицию, и это будет ее слово против нашего. У нас с ребятами и так не очень хорошая репутация в этом городе. Мы не в тюрьме только потому, что у нас богатые родители, которые вытаскивают нас из неприятностей. И нам не мешает то, что дядя Киллана — шеф полиции в другом городе, недалеко отсюда.
— Подумай, Коул, — говорю я, начиная расхаживать по комнате. Что я могу сделать, чтобы заставить ее держать рот на замке? Что я могу сделать, чтобы она поняла, почему этот ублюдок должен умереть?
Моя дверь открывается, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Лилли, стоящую в дверном проеме, на ней розовая ночная рубашка принцессы, ее светлые волосы в беспорядке, а ее карие глаза усталые.
— Коул? — мягко спрашивает она. — Ты в порядке? Я что-то слышала. — Она прижимает к груди своего любимого зайчика и крепко обнимает его.
— Все в порядке, — говорю я, подходя к ней. — Возвращайся в постель.
— Ты пойдешь со мной? — спрашивает она, протягивая правую руку.
Я вздыхаю и наклоняюсь, подхватывая ее.
— Пойдем.
Я провожу ее через холл в комнату и ложусь с ней. Я целую ее в щеку, когда она сворачивается калачиком у меня под боком. Заложив руки за голову, я смотрю на ее розовый потолок. Ты чертовски облажалась, Остин Лоус.
ОСТИН
Я снимаю толстовку и футболку. Затем снимаю джинсы. Я опускаю все это в мусорный пакет и надеваю новую пару джинсов, но не надеваю чистую рубашку. Я все еще покрыта его кровью. Я действительно не очень хорошо все продумала, поэтому я действую наобум. Мне никогда раньше не приходилось сжигать улики.
Я достаю свой телефон и, сделав глубокий вдох, нажимаю на запись. Я показываю мертвого человека, лежащего на земле. Мне не потребовалось много времени, чтобы откопать его задницу. Я нашла его в могиле, потому что они закопали его не очень глубоко. Ошибка с их стороны. Я достаю спички и зажигаю одну. Затем бросаю ее на него. Я начинаю обходить вокруг тела, стараясь не споткнуться о канистру с бензином. Когда я все показываю, я поворачиваю телефон лицом к себе и улыбаюсь. Пошел ты, Коул!
— Какие улики, Коул?
Затем я останавливаю видео и убираю телефон. Я кладу свою одежду в огонь и сажусь. Я дрожу от холода, но огонь согревает мое тело. Потребуется время, чтобы он полностью сгорел. Я хватаю молоток и колочу им по мокрой земле, просто чтобы скоротать время. Когда все будет готово, я уберу грязь, после того как затушу огонь, вернусь в дом и отправлю видео. И он позвонит мне. Он наглый сукин сын, который не сможет остановить себя. Он захочет поговорить со мной. Почувствовать меня. А я буду спокойна, собрана и готова показать ему, что ему не стоило со мной связываться.
Я поднимаю голову и оглядываю темноту. У вас когда-нибудь было такое чувство, что кто-то наблюдает за вами? Заставляет волосы на затылке вставать дыбом. Вот что я чувствую сейчас.
— Привет? — зову я.
Все, что я слышу, это завывание ветра в высоких деревьях. Я закатываю глаза и возвращаюсь к ударам молотка по земле.
Ты параноик, Остин. Поджигание мертвеца сделает это с тобой.
Я стону, стоя у церкви, пока Селеста поправляет красный кардиган, который я надела поверх черного платья на утреннюю службу. Не буду врать, слушать речь проповедника о том, как Каин убил Авеля, мне было не очень приятно, когда я только несколько часов назад видела, как убили парня, а потом сожгла его тело, чтобы спасти свою собственную задницу. Но живя с двумя наркоманами, не так уж много существует того, чего ты не видишь. И ты очень быстро учишься тому, что ты делаешь то, что должен, чтобы выжить. Не зря этот мир называют миром собачьей еды.
Сегодня рано утром, еще до восхода солнца, я лежала в постели и думала о том, чтобы пойти в полицию, но потом передумала. Их там пятеро. Я уверена, что один заключит сделку и выйдет сухим из воды, а остальные возьмут вину на себя. В результате я окажусь в полном дерьме, потому что кто-то придет за мной. И я смотрела достаточно передач по телевизору, чтобы знать, что у меня будут неприятности за фальсификацию улик. Я не для того спасала свою задницу, чтобы пойти ко дну вместе с ними.
— Ты поздно встала, дорогая? Ты выглядишь ужасно. — Карие глаза Селесты медленно оглядывают меня, изучая мои волосы. Я вымыла их перед сном после того, как сожгла парня, а потом заснула с мокрыми. Сегодня утром я лишь провела по ним расческой. Я даже не накрасилась. Пришлось обойтись минимумом.