Я русский солдат! Годы сражения

Проханов Александр Андреевич

А. Навальный: – Я много думаю об эстетике, и мой главный вывод по результатам этих размышлений заключается в том, что это точно не должна быть Москва самодурская. Я не собираюсь внедрять те или иные стили. Вот как Лужков, который сам пририсовывал башенки к готовым зданиям, я точно не собираюсь делать. Я бы, конечно, хотел стать тем мэром, который оставит наследие на десятилетие, может быть, на сотни лет в Москве в архитектурном облике. Но пусть это будут те решения, которые будут связаны со мной, но принятые профессиональным сообществом, а не просто вот здесь Навальный нарисовал что-то, и это маленькое уродство сто лет…

А.

Проханов: – Я хочу, чтобы вы действительно не пририсовывали башенки, но упаси вас Бог сбивать те башенки, которые называются кремлевскими…

«Перехват»,

03.09.2013

Консолидировать рассыпанное общество

М. Королёва: – Александр Андреевич, с погоды не хотите начать?

А. Проханов: – Да можно. Можно не только с погоды.

М. Королёва: – В Москве заметили первый снег, а Владимир Жириновский обвинил во всем Госдеп. Вы верите в то, что у Госдепа может быть такое оружие, которое вызывает засуху, землетрясения, ливни и наводнения?

А. Проханов: – Я верю. Более того, у Госдепа есть такое парапсихологическое оружие, которое постоянно приводит в возбуждение мозг Владимира Вольфовича и, по существу, он, Жириновский, является парапсихологи-ческим оружием Госдепа, потому что его взрывают в самые неподходящие для моего умонастроения моменты.

М. Королёва: – Ну, он, видимо, об этом не знает.

А. Проханов:– И с помощью Жириновского Госдеп ведет войну персонально со мной.

М. Королёва: – Каким образом?

А. Проханов: – Учтите, я приму контрмеры. Будет нанесен контрудар. Я использую Жириновского как оргору-жие против Госдепа.

М. Королёва: – Понятно.

А. Проханов: – Бедный Керри.

М. Королёва: – Понятно. Хорошо. Не надо о погоде – о погоде не будем. Давайте про графу «Против всех».

Вот Валентина Матвиенко, спикер Совета Федерации, предложила после сентябрьских выборов обсудить возможное возвращение графы «Против всех» в избирательные бюллетени. Ну, пока неизвестно, будет – не будет, но вы-то что думаете по этому поводу?

А. Проханов: – Сообщение вызвало во мне отвращение, признаюсь вам. Как от какого-то рыбьего холодца, который перестоял на солнце.

Сначала нас убеждали в том, что графа «Против всех» – это ужасно, и ее убрали. Сейчас нас убеждают, что она крайне необходима, и ее ввели.

М. Королёва: – Нет, подождите. Ее не ввели. Ее еще не ввели.

А. Проханов: – Ну, введут. Нас убеждают, что она необходима. Сначала нас убеждали, что надо укреплять

партийную систему, и изгнали из политического поля все партии, кроме четырех. Сейчас нас убеждают, что очень важно, чтобы все партии присутствовали, и их ввели. Затем нам сказали, что необходимо отменить выборность губернаторов, потому что именно это спасет Россию. Теперь нам сказали, что нужно ввести выборность губернаторов, потому что именно это спасет Россию. Потом нам сказали, что необходимо уничтожить мажоритарные округа и индивидуалов. Теперь нам говорят, что необходимо увеличить мажоритарные округа и индивидуалов. Завтра нам скажут, что необходимо изменить Конституцию, потому что президентская республика себя исчерпала, а нам необходима парламентская республика. Но через четыре дня нам скажут, что и президентской республики нам мало – надо вводить монархию. Потом нам скажут, что нам надо, ввиду монархии, пригласить Майкла Кентского, потом скажут, что Георга XII. И так без конца.

Это такая абракадабра, такая мерзость. В течение всех этих лет нам морочат голову какой-то хренью. А развития так и нет.

Почему так мало заводов? Почему так мало новых самолетов? Почему так мало скоростных поездов, мчащихся со скоростью 400 км/час? Почему мало интеллектуалов? Почему в стране нет Нобелевских лауреатов? Почему не пишутся великие картины и не пишутся новые оперы? Почему вся дрянь, мерзость, какие-то мюзиклы, почему этот политический мюзикл вместе с Жириновским длится такое количество лет?

М. Королёва: – Вот уж, действительно, лучше было говорить о погоде. Но все-таки я у вас почувствовала некий такой оппозиционный задор, некое раздражение, которого, как я понимаю, у вас не было, когда вы находились, скажем, на Валдае и там присутствовали при всех этих дискуссиях. И я видела в том числе и ваше фото на Валдае. Как-то никакого раздражения против того, что там говорилось и происходило, в вас вроде бы не было. Или нет?

А. Проханов: – Не было, не было, нет.

М. Королёва: – Вам все нравилось?

А. Проханов: – Там было все другое. Потому что я восхищался архитектурой этого валдайского форума. С какого-то момента, может быть, со второй половины первого дня я понял, что передо мной воздвигается какое-то величественное сооружение. Я еще не понимал, какое. Я видел, как в это сооружение вставляются конструкции, фермы, балки, подставляются столпы, вешаются консоли. Передо мной прошел сначала парад алле губернаторов и глав республик, потом возникли удивительные монастырские стены и наши церковные иерархи, а вместе с ними раввины и муллы. Потом передо мной протекли колдуны и волшебники нашей внутренней политики, глава кремлевской администрации, лидер департамента по внутренней политике. Потом восхитительно и сложно выступал Лавров, министр иностранных дел, и министр обороны Шойгу. И я понял, что здесь решается…

М. Королёва: – То есть это всё не производило на вас впечатления перестоявшего холодца как в случае с графой «Против всех»?

А. Проханов: – Нет-нет-нет. Я видел, как сооружается вот это политическое здание, огромная Вавилонская башня сооружается.

И потом была панель, то есть был подиум, на котором я дебютировал.

М. Королёва: – Вы были на панели, Александр Андреевич?