Я- Русский!
Шрифт:
- Здорово!
– говорю. - У меня дед воевал. В 1-й танковой Катукова. Про него даже в книге "Ветераны Удмуртии", писали...
Леонидыч пристально на меня смотрит. Глухо спрашивает:
– Там? ....
– Что?
– не понимаю я, а по спине почему-то ползут мурашки….
– Погиб дед у тебя?
– приходит на помощь Валера.
– А..
– доходит до меня наконец.
– Нет, живым вернулся. И руки - ноги целы. Только с контузией...
– Счастливый...
– бурчит Леонидыч и идёт искать чайник.
... Мы пьём чай и болтаем. Точнее болтаю я в вопросительной форме: " А это что? " " А это откуда?" "А когда"?
Ребята рассказывают. Леонидыч больше молчит и вдруг спрашивает:
– Вот ты, говоришь, писатель? Про 40-е писал?
– Нет. Я больше - фентези....
– Фентези...
– бурчит Леонидыч.
– Сказки что ли?
– Ну... Как бы да.
– Глупость это всё! Вот скажи - дед жив у тебя?
– Умер уже.
– Жаль... Он у тебя кто по званию был? Офицер?
– Гвардии ефрейтор.
– Вот ты попробуй про него напиши, если писатель, а не сказки... Теперешние старики сделали такое, что ни в одной сказке не найдешь. Мы все живём им благодаря! А про них забыли все. Будто и не было их... И даже не хоронят их по-людски. Ни тогда, ни сейчас.
– А могила Неизвестного Солдата?
Леонидыч машет рукой....
... Вернулся я из Казани под впечатлением от "Возрождения"... С дороги, разумеется, быстро вырубился. И УВИДЕЛ ЭТО... До сих пор перед глазами стоит...
….Меня нашли в воронке. Большой такой воронке - полутонка хорошие дыры в земле роет. Меня туда после боя скинули, чтобы лежал и воздух своим существованием больше не портил.
Лето сменилось зимой, зима летом, и так 65 лет подряд. Скучно мне не было, тут много наших, да и гансов по ту сторону дороги тоже хватает. В гости мы, конечно, друг к другу не ходили, но и стрелять уже не стреляли. Смысла нет. Но и война для нас не закончилась. Всё ждём приказа, а он никак не приходит...
А нашли меня осенью. Листва была ещё зеленая, но уже готовилась к тому, чтобы укрыть нас очередным одеялом. Хотя мертвые не только сраму не имут, но и холода не боятся. Чего нам бояться то? Только одного...
Нашли меня случайно - молодой парнишка, чуть старше меня, лет 20-ти, наверное. Сел на краю воронки, закурил незнакомым ароматным табаком, и с ленцой ткнул длинным щупом в дно. И надо же, прямо в ногу мне попал!
Он прислушался к стуку металла о кость, ткнул ещё несколько раз, и отплюнув в сторону недокуренную папиросу с жёлтым мундштуком, спрыгнул вниз. Расточительные у нас потомки. Мы самокрутку на четверых порой делили.
В несколько взмахов сапёрной лопатки, он снял верхний слой почвы надо мной.
"Есть"!
– воскликнул он, когда металл с отвратительным звуком ширкнул мне по черепу. Больно мне не было. Было радостно и удивительно - неужели?
Пацан отложил инструмент в сторону и достал немецкий штык-нож. Интересно, где он его взял? На той стороне подобрал? Не похоже, вроде... Блестит, как новенький. Не то что мой, от трехлинейки. Тот, после последней моей атаки, так и заржавел, неочищенный...
По косточке он начал поднимать меня, а я пытался подсказать ему, где что лежит. Конечно, мне всё равно - подумаешь, зуб тут останется или там палец, но как-то не хотелось часть себя оставлять.
Ну не хотелось...
Жалко медальон осколком разбило. Хоть бы весточку моим передали, где я да что я. Впрочем, вряд ли бы она дошла. Брату сейчас уже, наверное, лет 70... Где он сейчас? Жив ли? Или ждёт меня уже ТАМ? Ну а Нинка точно не дождалась. И правильно сделала.
Эй, эй! Парень! Ты куда глину кидаешь? Это ж сердце моё, пусть и бывшее! Не услышал...
Хотя сердце тогда в лохмотья разорвало...
Когда мы бежали по полю, к дороге, земля в крови, кровь на сапогах, тогда и шмальнуло. Я сразу и н понял, пробежал ещё метров 100, траншея с фрицами приближалась, хочу прыгнуть уже, смотрю, а винтовки нет, и граната из руки будто выпала...
Оглянулся, а тело моё лежит, голова вдрызг, грудь разворочена и только ноги в ботинках ещё дергаются...
Сейчас даже смешно. А тогда страшно было. И чего делать - не знаю...
Упал, пополз обратно, пытаюсь винтовку схватить, а не могу. И мычу, мычу...
Мне б дураку, "Отче наш" вспомнить, а как его вспомнить, если я его и не знал никогда? Комсомольцам религиозный опиум ни к чему. Это мне ещё тогда объяснили, когда мы колокола с церкви сбрасывали и крест роняли...
А наши фрицев из траншеи тогда всё-таки выбили... Покрошили немало, но и нас полегло - почти весь батальон.
Потом половину оставшихся собрали, и они ушли над лесом на восход...
Как были - с пробитыми касками, в бинтах, оторванными ногами - они шагали над землёй. Красиво шли. Молча. Не оглядываясь.
А мы остались...
Парень нашел осколки медальона и матюгнулся так, что с рябинки над ним листочки посыпались. От расстройства снова закурил, разглядывая находку.
И тут подошел второй. Первый молча протянул ему остатки медальона.
Второй только вздохнул: "Эх, блин, ещё один неопознанный"...
Первый молча кивнул, докурил и снова спустился ко мне.
Да ладно вам, ребята, не переживайте. Я без вести пропавший, обычный солдат. Таких как я, много. Только подо мной в воронке ещё 10 наших. Из нашего взвода. И все неопознанные рядовые. У кого потерялся медальон, у кого записка сгнила, а кто и просто не заполнил бумажку. Мол, если заполнишь - убьёт. А войне по хрену на суеверия. Она убивает, невзирая на документы, ордена, звания и возраст.
Вон рядом совсем, сестричку с нашим лейтенантом накрыло одной миной. Она его раненого уже вытаскивала с нейтралки. У комвзвода, кстати, медальон есть. Я точно знаю.