Я с тебя худею
Шрифт:
— Красивая, красивая, не сомневайся! — неожиданно комментирует Леша, садясь в машину. Он бросает на меня вороватый взгляд и расплывается в улыбке.
Я отвожу смущенный взгляд и долго смотрю в окно на мелькающие кофейни и столики, занятые посетителями, на прохожих, на проезжающие машины и не думаю ни о чем. Леша включает музыку, а я постепенно расслабляюсь. В последнее время я слишком часто сижу на пассажирском сидении этой машины и практически свыкаюсь с тем, что это — мое место.
Соколов делает приличный крюк, прежде, чем подъехать к своему дому. А когда мы въезжаем на паркинг,
Я не могу придумать ничего подбадривающего, когда мы выходим из машины, просто беру его за руку. Это действие словно возвращает Лешу из глубокой задумчивости в реальность.
— Как думаешь, что Фил хочет сказать тебе? — черт, я тоже нервничаю, голос слегка дрожит.
— Скорей всего, будет взывать к моей совести, — небрежно пожимая плечами, Леша бесцветно улыбается.
— А Милана? Ты знаешь где она и чем занимается?
— Не имею ни малейшего понятия. Я не видел ее с той самой вечеринки.
Мы продолжаем идти молча. И чем ближе подходим к квартире Польска, тем крепче Леша сжимает мою руку. Я начинаю морщиться от боли. Еще минута и мои кости тоже начнут хрустеть.
— Если бы не ты, Ермакова, я бы ни за что не пошел на это, — признается Соколов уже у входной двери.
— Я должна быть польщена или виновата?
— А вот это как-раз мы и узнаем…
Он протягивает руку к звонку и еще долго не решается нажать на кнопку. С тяжелым вздохом делает это и застывает. Мы ждем, прислушиваясь к приближающимся шагам и оба держимся за руки, как будто под нами вот-вот провалится пол.
— В любом случае, спасибо тебе, — шепчу я, слушая как поворачивается замок, — за то, что делаешь это.
Леша бросает на меня двусмысленный взгляд и говорит в полуулыбке:
— Позже поблагодаришь.
Перед нами открывается дверь, и я не успеваю толком отойти от его слов. Стою, застигнутая врасплох намеком Соколова и приветливой, широкой улыбкой женщины, которая еще несколько дней назад напугала меня до смерти.
— Алексей, я рада, что ты пришел, — с четким акцентом проговариает хозяйка этого дома и пускает нас внутрь.
— Это — Олеся, — представляет он меня, не выпуская мою руку из своей.
Женщина придирчиво осматривает меня, ее улыбка медленно потухает, сменяясь на беспокойство.
— Надеюсь, вы не против, что я пришел не один?
Она едва открывает рот, силясь что-то сказать, но ее перебивает голос из гостиной:
— Она не против!
В просторный коридор выезжает юноша в инвалидном кресле. Я едва узнаю в нем дерзкого красавца Филиппа. Его рокерский прикид изменился на удобную домашнюю одежду, лицо гладко выбрито, а каштановые волосы, когда-то уложенные в небрежную прическу, вовсе отсутствуют. Перед нами предстает не Фил вовсе, а лысый, худощавый молодой человек с болезненно-впалыми глазами, а синяки под ними визуально делают их еще больше. Я отвожу взгляд, ловя себя на мысли, что не в силах смотреть на него.
— Проходите ко мне, — жестом приглашает Филипп и, развернувшись, первым въезжает в просторную комнату, полностью оборудованную под нужды человека с ограниченными возможностями. — У меня тут немного не прибрано.
Мы с Лешей проходим за ним, не расцепляя рук. В комнате стоит запах медикаментов и чего-то еще, густого, сладковато-приторного. Позже я замечаю горящую арома-свечку на компьютерном столе. Вся мебель сделана ниже обычного роста, так, чтобы Фил мог дотянуться до чего угодно.
— У тебя тут уютно… — безжизненным голосом выдавливает Леша, а я оборачиваюсь на него. Хочу убедиться, что он не грохнется в обморок. Его лицо еще никогда не было таким бледным!
— А меня здесь раздражает абсолютно все! — хохочет Фил, оглядев стены. — Хочу вернуться обратно в Польшу, в частном доме не так тоскливо. Здесь многоэтажки совершенно не приспособлены для колясочников. Бесит просить кого-то о помощи, когда хочешь просто подышать свежим воздухом.
У меня в голове мелькает мысль, что Фил нарочно говорит это, чтобы заставить нас чувствовать себя неловко. Наверняка, Леша думает так же. Он совсем поникает, опустив голову медленно оседает на край дивана. Я держу его за руку и сажусь, касаясь его ноги своей.
— Надо же, я проспорил сотку своей сестре, — говорит Филип при этом ловя меня в ловушку своего мертвецки бледного взгляда. — Она всегда говорила, что ты со своим мультиком так или иначе будете вместе.
— Не проспорил, — бесцветно выговаривает Леша и я чувствую, как он гладит тыльную сторону моей ладони подушечками пальцев. — Она здесь в качестве… друга.
Я улыбаюсь и киваю. Хотя чувствую неприятную тревогу. Первый раз он называет меня другом и не представляет своей девушкой. Успокаиваю себя мыслями о том, что возможно у него на это свои причины.
К нам в комнату заходит мама Польска с большим подносом, полным разных угощений.
— Как насчет чая или кофе?
Филипп оборачивается и жестом просит ее уйти. Она оставляет поднос на прикроватной тумбе и поспешно ретируется. У меня нет ни малейшего желания есть, у Леши — подавно. Он вообще выглядит так, словно его вот-вот стошнит.
— У тебя такой вид, как будто кто-то умер, Сокол, расслабься! — кажется парня забавляет наше поведение. А меня злит то, что он нарочно играет нашими чувствами. Все-таки, кое в чем Фил остается прежним Филом. — Я, кстати, именно поэтому и попросил тебя прийти…
Леша поднимает голову, смело встречаясь взглядом с Филиппом. Они смотрят друг на друга, словно обмениваются мыслями с помощью телепатических способностей. В глазах обоих мелькают призраки прошлого. Только в отличии от Леши, у Фила на лице улыбка.
— Знаешь сколько лет я злился на тебя? — вопрос Польска не требует ответа. — Одна дурацкая вечеринка, на которую я даже идти не собирался, перечеркнула всю мою жизнь навсегда. Я тогда башкой о бордюр приложился, врачам кучу МРТ пришлось делать. Но я не приходил в себя целый месяц вовсе не потому, что ты меня ударил. Кстати, я ожидал большего от чемпиона лиги, — он весело подмигивает, стараясь разрядить напряженную атмосферу, но это не помогает. — Короче, они нашли у меня там опухоль, — он показывает на свою голову. — Потом месяцы лучевой терапии, потом еще одна операция. И вот я все еще здесь. Так что, ты, можно сказать, косвенно спас мне жизнь.