Я самый красивый человек в мире
Шрифт:
— Конечно, это не классическая живопись, тут я с вами согласна. Но здесь главное — идея, загадочная погоня за бесконечным, которое…
— Которое ничего собой не представляет!
— Что, простите?
— Ерунда какая-то! Я могу рисовать по сто монохромных картин в день!
— Конечно, можете, господин судья. Просто Малевич первый догадался это сделать. В этом и состоит его гениальность.
— Виновен.
— Вам следовало бы…
— Мой вердикт — виновен. Пойдемте дальше.
Гид выглядит подавленной. Нет, правда, как можно
— Ну что ж, господин судья, вижу, смелые живописные решения не в вашем вкусе. Тогда позвольте продемонстрировать вам другое произведение, гораздо более старое, кто-то назовет его классическим. Уверена, его способен оценить даже человек, не разбирающийся в искусстве. Перед вами картина художника Карраччи, написанная несколько веков назад.
Не обращая внимания на ее объяснения, я рассматриваю картину. Признаться, она мне нравится гораздо больше, чем предыдущая. У меня с языка чуть не срывается «невиновен», но тут до меня доносятся слова гида:
— На картине изображен бог Аполлон, воплощение красоты, венчающий лаврами Паскуалини…
— Это он воплощение красоты?
— Да. Вижу, вас заинтересовала фигура Аполлона, что совершенно неудивительно. Посмотрите на созданный художником идеальный образ, на этот оазис чистоты в окружении страданий, на это совершенство…
— Простите, что прерываю, но меня не привлекает красота.
— Вас не привлекает…
— Абсолютно. Конечно, Аполлон красив, но что у него есть, кроме внешности? Красота не приносит человеку ничего хорошего. Это заблуждение.
— Ваша точка зрения весьма любопытна. Знаете, красота в искусстве давно является темой ожесточенных дискуссий.
— Мне неважно, идет речь об искусстве или о реальной жизни — красота вышла из моды, она больше не интересна людям.
— A что же им интересно, господин судья?
Я на секунду замираю, не находя слов. И тут меня озаряет. Я вспоминаю критика, который в своей статье смешал меня с грязью.
— Знаете, мадемуазель, что привлекает людей? Их привлекает банальное, обычное.
— Вы так считаете?
— Я в этом уверен. Если хотите, спросите у них сами. Сегодня людям нравится обычность.
Произнося эти слова, я не думал, что все так резко изменится.
Мою фразу тут же подхватили тысячи журналистов. По телевизору только и говорили, что об обычности, особенно критик, пустивший это слово в оборот. В одной из последних статей он даже «отстаивал свое авторство». Никакой логики у людей!
Люсинда выпустила специальную передачу, посвященную обычности, пригласив кучу знаменитых журналистов, политиков, социологов, психологов, людей искусства… Ну и, конечно, меня.
Надо сказать, передача произвела фурор.
Почти все гости эфира полностью разделяли мое мнение. Они выглядели возбужденно и время от времени
Я был рад, хотя меня удивляло, что все эти люди приняли мои слова так близко к сердцу.
В середине передачи один журналист сказал:
— Я понимаю ваши аргументы, но вспомните Самого красивого человека в мире. Какое впечатление он производил на нас всех! Неужели и он был «заблуждением», если пользоваться вашей терминологией?
— Думаю, здесь-то кроется самое большое заблуждение. Этот тип покрасовался перед миром, собрал миллиарды, а в один прекрасный день взял и исчез. Поверьте, проект под названием Самый красивый человек в мире— это самое настоящее жульничество.
— Не знаю… Мы смотрели на него, и жизнь превращалась в мечту!
— Вот именно, мы смотрели на него и строили воздушные замки. А потом дорого заплатили за них. И что получили в результате? Ровным счетом ничего! Красота, мечты — с этим покончено. Все это, как говорят англичане, «has been». Сейчас важно другое — обычность. Вот что нравится людям. Вот чего они хотят.
Результаты опроса показали, что я победил: девяносто восемь процентов зрителей высказались за обычность и только два за красоту. Люсинда считает, что среди этих отщепенцев были немногочисленные красавцы, а также те, кто себя считает таковыми.
После этой передачи все изменилось. Статей стало столько, что тетради, куда я вклеивал вырезки, заканчивались, едва успев начаться. У меня не хватало времени читать все, что про меня пишут, поэтому Элизабет взялась отбирать самое интересное. Газетные заголовки гласили: «Господин судья осудил красоту», «Быть красивым? Это уже не модно!», «Быть банальным, как это ни банально».
Но больше всего мне понравился заголовок «Обычная революция». Когда я жил на улице, меня меньше всего интересовали перевороты и радикальные действия. Единственное, что меня не устраивало, — это моя нищета. Теперь, когда я купаюсь в роскоши, меня называют революционером. В самой статье журналист даже величает меня «императором обычного».
М-да…
Но кое-что меня действительно радует: буквально за несколько месяцев обычные люди обрели уверенность в себе. Они стали чувствовать себя значимыми, даже привлекательными. Порой на улице я слышу такие разговоры: «Удивительно, мы столько времени работаем вместе, и я ни разу не замечала, какой он потрясающе обычный! Вот дура! А теперь поздно, он уже встречается с этой девчонкой из бухгалтерии. Она быстренько захомутала его — конечно, с ее-то обычностью это несложно!» Или еще: «Муж раздражает меня. Не хочет бросать спорт! Когда мы идем вместе по улице, и я вижу его мускулы, идеально уложенные волосы, дорогие костюмы, мне становится стыдно, честное слово…»