Я - счастливый человек
Шрифт:
С тех пор я летаю самолетами только в крайних случаях. За несколько дней до вылета я начинаю нервничать. Меня охватывает паника, она внутри меня. Это — болезнь…
Небо есть небо, но и земля таит опасность, если поступаешь безрассудно.
Снималась я на Одесской киностудии и получила телеграмму, что надо срочно быть в Москве. Все уже знают, что в аэропорт я не поеду. Сейчас же на вокзал, на ближайший скорый. Мне купили билет и заказали такси.
Сижу в гостинице, нервничаю. Звонок. Такси подъехало. Но до поезда минут тридцать. Как успеть?
Говорю
— Давайте побыстрей, я опаздываю.
— Хотя вы и знаменитая актриса, — отвечает таксист, — я нарушать правила не буду.
Наконец подъехали к вокзалу. Я говорю водителю:
— Давайте к перрону. Милицию я беру на себя.
Мы подъехали. А поезд вот — вот отправится. Пока я бежала по перрону, поезд тронулся. Я бегу рядом с последним вагоном. В дверях стоит проводник и держит фонарь. Я ему кричу:
— Отойди, я прыгну!
— Я тебе прыгну…
Тогда я бросаю в дверь вагона свой маленький чемодан. Бригадир посторонился, и я прыгнула, схватилась за поручни, а одна моя нога соскользнула со ступеньки. Чувствую, что сейчас руки разомкнутся и я провалюсь вниз.
В этот момент бригадир хватает меня за ворот дубленки и втаскивает в вагон.
— Ты что, с ума сошла? — кричит он, тоже на взводе. — Сейчас бы осталась без ног! Я поезд остановил!
Но мне это было все равно…
Я вошла в вагон, пассажиры раскладывали еду, кто-то уже открывал бутылку… Никто на меня не обратил внимания. Ну, остановился поезд… Кто-то стоп — кран сорвал, хорошо дернуло…
Я тащилась к своему вагону почти через весь состав, ничего не соображая. Когда я открывала дверь очередного тамбура, все ходуном ходило под ногами. Но я, стиснув зубы, переступала площадку и шла дальше. Наконец добралась до своего вагона. Проводница узнала меня и по моему виду все поняла:
— Это из-за вас остановили поезд?
Я молча кивнула.
Прошла в купе, сняла дубленку, вытерла лицо полотенцем, легла и неожиданно для себя уснула.
Проснулась оттого, что по радио поют «Ой, цветет калина в поле у ручья…».
Я улыбнулась. И стала вспоминать, что же со мной было. Не могла понять, зачем я это сделала? Зачем?..
В это время раздался стук в дверь, и в купе вошел проводник, который меня «поймал». В руках у него бутылка водки. Он пришел со мной объясниться, сказать мне, что этого никогда делать нельзя. Выражения он не выбирал.
Я молчала, соглашаясь, потому что он был прав. Мы с ним выпили без закуски, и странное дело, хоть бы что…
Бригадир распрощался, а я заснула и спала до самого утра.
Утром проснулась и сказала себе: никогда больше этого делать не буду.
Когда в Москве я выходила из вагона и увидела щель между последней ступенькой и платформой, не могла через нее переступить.
Я попросила проводницу, чтобы она поддержала меня за руку, и только с ее помощью ступила на перрон.
Черная душа из снежной сказки
И чего только не бывает
Режиссер Александрович начинал снимать музыкальный фильм «Бедная Маша» и предложил мне сыграть роль мамы. Сценарий был написан по широко известной пьесе «Чужой ребенок». В свое время она обошла едва ли не все театры страны, а потом исчезла из репертуара. Но зато на нее обратили внимание в кино. Фильм обещал быть легким, сцены перемежались музыкально — танцевальными номерами прекрасного ансамбля «Юность планеты».
Вначале Александрович определил мою роль так:
— Машина мама — домашняя хозяйка. Она любит печь пироги, вкусно готовит. Ну, естественно, без ума от своей дочери. Муж у нее такой добряк. А сама она наседка — бережет хозяйство, свою семью, мужа и дочь. Вот такой характер.
Я соглашаюсь и начинаю думать о предстоящей работе.
Мама… Надо ей придать индивидуальность. Я фантазирую, как она должна выглядеть…
Вдруг звонит Александрович.
— Клара Степановна, я передумал. Мамаши — наседки в кино уже были. Пусть она будет художницей и увлекается бегом трусцой. Вместе с мужем она бегает по утрам. Сейчас это модно. Такая, знаете ли, спортивная, светская, довольно эксцентричная семья.
Мне этот поворот понравился. Я опять начинаю думать… В чем она бегает? В спортивном костюме. У меня есть вельветовые брюки, красивая, мужского покроя, кофта в красную клетку и экстравагантная шапочка с козырьком. Тут же примеряю…
Иду на пробы в этом костюме. Мой вид Александрович одобрил.
— Так, Клара Степановна. Значит, вы — художница, а ваш муж — музыкант. Он играет на виолончели. Я нашел вам партнера — Трофимов из товстоноговского театра.
Трофимов — замечательный комедийный актер. Но небольшого росточка, мне и до плеча не достает. Для комедии подходит. Я его могу обнять за шею, и он окажется у меня под мышкой. Это уже смешно.
На пробе Трофимова не было. Я одна.
Александрович вдруг говорит:
— Я вот что придумал. В картине вы будете стоять на голове. Я приглашу тренера, и он вас научит.
— А зачем меня учить, — говорю я. — Я и так могу стоять на голове.
— Вы что, серьезно?
— Да, серьезно.
Он посмотрел на меня с недоверием.
— Вы слышали? — сказал он оператору. — Клара Степановна может стоять на голове. Если это получится, начинайте с ног, а потом панорама вниз — на лицо. Она скажет свой текст. Поняли? Она стоит на голове, а муж сидит и играет на виолончели.
Вот такая у меня должна быть сцена в картине «Бедная Маша».
Принесли коврик, и я, не задумываясь, быстро встала на голову. На три точки. Как полагается.
Когда кончилась проба, я сказала режиссеру:
— Во время съемок, пожалуйста, не тяните. Учтите, не так- то просто стоять на голове. В ушах звенит. И кровь приливает…
— Конечно, — согласился Александрович. — Сцена короткая. Мы вас быстро снимем. В один момент.
Но на съемке все получилось иначе.