Я - счастливый человек

Лучко Клара Степановна

Наш коккер — спаниель Бони — охотничья собака. Все его предки прыгали в воду и приносили хозяину подстреленную дичь. Поэтому любовь Бони к купанию совершенно естественна.

Слава Богу, муж охотой не увлекается. А у меня вообще отношение к охоте особое. Много лет назад был такой случай. Где-то за городом мы встретили группу охотников. Они узнали меня и радостно объявили, что сейчас подстрелят утку в мою честь.

Главное, в них было столько азарта, что они заразили и меня. Когда один из охотников выстрелил и утка упала, я побежала на нее посмотреть. Она лежала на боку, глаз то открывался, то закрывался. Может быть, мне показалось, но в эту минуту я увидела, с какой тоской птица прощалась с жизнью. И вдруг поняла, что это

несправедливость, дикость: вот так, для развлечения, убивать, пусть даже «всего лишь» птицу. Теперь меня на охоту не заманишь. И если, случается, слышу в компании своих коллег — актеров гордые рассказы, как подстрелили, к примеру, лося, в этот момент я рассказчика ненавижу.

Бони прожил тринадцать лет. Его знал весь наш огромный дом. Утром, когда Бони отправлялся на прогулку с мужем, они по пути к кинотеатру «Иллюзион» (там есть большой сквер) заходили в овощной магазин, где Бони угощали то курагой, то сушеным бананом, потом заглядывали в булочную, где ему тут же презентовали печенье.

И вдруг все переменилось. В магазинах завели кошек. Пришлось привязывать Бони к ограде газона, чтобы купить хлеба. Муж однажды зашел в булочную на несколько минут, вышел — а Бони нет. Помню, Дмитрий Федорович пришел домой весь белый… Кинулись искать, звали, до самого вечера по окрестностям бегали, но все оказалось напрасным. Я понимала, что мы вряд ли еще его увидим. Бони перенес инфаркт, ему требовался особый уход, уколы — я сама научилась их делать. А тут еще такой стресс: попасть к чужим людям. Но мужу сказать это я не решалась. Он все спрашивал: «Клара, как ты думаешь, Бони жив?» И я отвечала: «Конечно, он такой красивый, за ним, наверное, хорошо ухаживают». Помню, вечером того злополучного дня позвонила на телевидение, в программу «Времечко», представилась. Попросила сообщить о пропаже. Рассказала, что собака немолодая, что она больна, что мы гарантируем вознаграждение, если ее вернут. Сразу же — спасибо большое ведущему — эту мою информацию передали. Потом повторили еще раз. Уже позднее съемочная группа приехала к нам домой и записала мой рассказ. Его тоже пустили в эфир. Многие люди откликнулись — я им благодарна. Они успокаивали меня, предлагали других щенков, которые должны были смягчить горечь потери. Но о Бони так никаких известий и не поступило. Хотя мы и в газетах давали объявления, и на столбах расклеивали. У мужа из-за всего этого случился инсульт, он потом долго приходил в себя. Бони, как я уже сказала, был на редкость красив. Его, наверное, хотели продать и лишь потом рассмотрели, что собака-то старая.

После этого случая мы решили не заводить новых питомцев. Но у нас часто гостят дочкины звери — собака Тимофей и кот Дормидонт. Знаете, когда исчез Бони, образовалась пустота, дом был чужой и какой-то холодный. А теперь Тимоша и Дормидоша дарят столько тепла, любви, преданности. Кстати, раньше я не понимала, не чувствовала кошек и старалась их избегать. Когда Оксана купила на выставке вислоухого котенка, нашей первой реакцией на ее телефонный звонок стало недоумение. Дмитрий Федорович воскликнул: «Ну что это, зачем кошка?!» И я его как бы молча поддержала. А потом мы его увидели — глаза как два озера, светлые, «промытые». Наивные. Смотрит так, словно твои мысли читает. И вот теперь прихожу вечером, беру его на руки, глажу, он мурлыкает, и все проблемы, неприятности куда-то уходят, становится хорошо, спокойно. Словом, у нас полное взаимопонимание, и к кошкам в целом я стала, конечно же, относиться совсем по — другому. Теперь я их чувствую, и они мне глубоко симпатичны.

Дормидонт и Тимофей вполне нормально ладят друг с другом, хотя элемент ревности, безусловно, присутствует. А вообще наблюдать за их взаимоотношениями необычайно интересно. Кот более изощрен в «провокациях». Например, собака спит на диване возле мужа, а Дормидонт проходит мимо. Буквально на мгновение встает на задние лапы — раз, «отхлестал» Тимофея по морде и, задрав хвост,

важно удалился в соседнюю комнату. Или такая картинка: Тимоша не любит надевать перед прогулкой комбинезон и мыть лапы после улицы. Так каждый раз кот обязательно присутствует при этих процедурах. Приходит, садится и внимательно наблюдает за происходящим. Причем видно, что Тимошина нервозность доставляет ему некоторое удовольствие. Еще бы, конкурент явно «не на коне»! Только Тимофей за дверь — Дормидонт как ни в чем не бывало возвращается к своим занятиям. Причем еще не было случая, чтобы он пропустил «аттракцион». Оба они очень славные ребята, не представляю, что бы мы делали без них.

В двух остановках от нашего дома, возле станции метро, шашлычная. Там можно чем-то поживиться. Бездомные собаки наведываются туда перекусить. И приспособились добираться попутным автобусом.

Помню, однажды я шла к остановке. Меня обогнала собака и через переднюю дверь вскочила в автобус.

Было начало апреля, на улице грязно, а в автобусе вообще сплошная лужа, ступить негде. Собака переминалась с ноги на ногу, оглядывалась — и вдруг прыгнула на пустое сиденье. Какая-то женщина закричала на нее: «Ах ты… иди отсюда!..»

А я смотрю: она же вот — вот родит, уже и соски набухли. Говорю женщине: «Не трогайте, ей же скоро рожать!» Тут все пассажиры обратили внимание на эту сцену.

А собака сидела под взглядами людей с достоинством, всем своим видом показывая, что не уйдет. Она уже готова была защищать свое еще не родившееся потомство. В этот момент кто- то из мужчин заметил, что сидит она на месте «Для пассажиров с детьми». И я почувствовала, как у меня защемило сердце.

Колесо

На съемках часто возникают ситуации, когда не задумываясь идешь на риск. Это происходит мгновенно, невесть откуда появляются силы, одержимость, стремление доказать, что ты это можешь сделать сама.

И если вспомнить случаи из своей актерской биографии, трезво посмотреть на них со стороны по прошествии времени, то можно сказать определенно: наша профессия сопряжена с риском. Но на съемках мы об этом не думаем.

Много лет назад на Кубани я снималась в фильме «Кочубей», о легендарном герое Гражданской войны.

В фильме была такая сцена: небольшой мост, с другой стороны речки непрестанно строчит пулемет, и нашему кавалерийскому отряду никак не перебраться через эту речку.

Я иду по мосту, белый шарф развевается по ветру. Я иду одна через мост. На какой-то момент пулемет замолкает. На той стороне удивлены, как это она решилась даже ступить на мост.

А у меня спрятана граната. Когда я пройду почти весь этот мост, я вытащу гранату и брошу ее.

Взрыв. Пулемет замолкает. И тогда наша кавалерия рванет в атаку.

Меня сбивают с ног, я лежу на мосту, а мимо проносится кавалерийский отряд.

Вот такой должна быть сцена.

На студии приготовили большую куклу, похожую на меня. Две заплетенные косы, тот же развевающийся белый шарф… Ведь на общем плане не видно, кто лежит. Зритель даже не заметит, что это кукла, а будет волноваться, переживать, думать, как бы чего не случилось.

Оператор посмотрел на мост. Подумал о чем-то и обращается ко мне:

— Клара, представь на минутку, что на мосту не кукла, а ты. Какие бы кадры я снял! Через копыта лошадей — крупно твое лицо… Представляешь, белый шарф развевается, а мимо вихрем проносятся кони…

Я представила, как это будет. Невероятно!

— Но это же очень страшно, — говорю я.

— Да ничего страшного. Ерунда! Имей в виду, что лошадь на человека никогда не наступит.

Краем уха этот разговор услышал консультант нашего фильма генерал Осликовский, старый кавалерист.

— И не думайте, — строго сказал он. — Поверьте, на фронте я видел, как лошади по головам скакали, по раненым бойцам. Когда скачет большой отряд, лошадь не чувствует, что у нее под копытами.