Я считаю до пяти
Шрифт:
От мыслей меня отвлек звонок в дверь. В коридоре возникла какая-то суматоха. Я выбралась из одеяла, которое успела скрутить в кокон и хотела проверить, что там происходит. Подойдя к двери, я чуть не получила оной по носу.
— Милая, — на пороге появилась счастливая мама. — Мы с бабушкой уйдем ненадолго. Не скучай. И ложись в кровать — вам нужен отдых.
— Ну мама!
— Давай, давай! Приказы мамы не обсуждаются! — родительница довела меня до кровати и уложила. На прощание поцеловала в макушку.
— Дурдом какой-то, — пробормотала я, когда за мамой закрылась дверь.
Повертевшись
— Да, лежу я, лежу! — заворчала я и посмотрела на маму, которая оказалось не мамой. — Рома? Что ты здесь делаешь?
— Пришел поговорить.
— Я не хочу разговаривать! Ты мне все уже сказал. Так что иди откуда…
— Да заткнись ты уже!
— Что? Выметайся из моего дома! — Выскочила я из кровати.
— Я сказал заткнись, дура! — заорал Рома так, что я и действительно заткнулось. Спорить с Ромой мне сейчас не хотелось совершенно. А Рома продолжал на меня орать.
— Ты самая настоящая кошмарная дура! И я иногда мечтаю сжать руки на твоей тонкой шее. Я понимаю, что ты еще совсем ребенок. Избалованная маленькая дрянь. Но я люблю тебя и ничего не могу с собой сделать! — Рома опустился передо мной на колени и обняв за талию уперся лбом в живот. Сказать, что я офигела — ничего не сказать. — И я хочу прожить с тобой всю жизнь. С такой маленькой и капризной ведьмой. И не важно, от кого у тебя ребенок. Я просто люблю тебя.
У меня на глазах навернулись слезы. Я не верила в услышанное, но вот тут Рома и он продолжал меня обнимать и говорить, что любит меня.
— Это твой ребенок! — выговорила я с трудом.
— Паша, не надо так со мной!
— Послушай меня! — я заставила его подняться с колен и посмотреть мне в глаза. Обхватив его лицо ладонями, я четко и внятно проговорила. — Ты единственный кто смог затронуть мое сердце. И ты можешь не верить мне, говоря, что не можешь иметь детей. Но кроме тебя я ни с кем не спала. Значит произошло чудо — я не знаю, как еще это назвать. Но ребенок действительно твой.
— Мой ребенок! — проговорил Рома, улыбаясь. — А знаешь, что?
— Не знаю.
— Я верю тебе. Я верю, что у тебя кроме меня никого не было и что ребенок мой. Мой ребенок! — закричал Ромашка и подхватил меня на руки, закружил по комнате. А потом остановился и посмотрел на меня. Внимательно, наслаждаясь увиденным. — Наш ребенок!
Эпилог
Кто бы мог подумать, как это тяжело. Кажется, что я скоро даже ходить не смогу. Сколько бы меня не убеждали, что все это временно и через несколько месяцев все вернется на круги своя, я не верила. Сейчас я сидела в кресле-качалке, укутавшись теплым пледом. Еще бы моток ниток и спицы — была бы вылитой старушкой. А Рома еще и носки теплые заставил одеть! Холодает ли ведите и он боится, что мы замерзнем. На кофейном столике дымился горячий шоколад. Кофе мне пить не разрешается. Да и сама я понимаю, что думать в первую очередь нужно не о себе.
Поудобнее устроившись в кресле, я взяла кружку с шоколадом. Малышу очень нравится вкус. Например,
Размышляя о разных глупостях, я сложила руки на уже большом животе и задремала. Мне снился чудесный сон! Цветной, веселый, яркий. Бабочки, цветы, салют, фонтан. Вот одна бабочка расправив яркие разноцветные крылышки полетела с одного цветка на другой. Где-то запел соловей. Это был праздник. Птицы и бабочки сплелись в каком-то безумно красивом танце, приводя меня в бешеный восторг. Мне было так радостно, так хорошо, что не хотелось просыпаться. Но Рома решил по другому.
— Паша! — заорал он влетая в комнату.
— Чего орешь? — недовольно проворчала я. Такой сон испоганил!
— Ой, ой, ой, ты спишь, да? Не буду тебе мешать, — с той же громкостью говорил Ромашка. — Слушай, но ведь ты проснулась…
— Да в чем дело? — спросила я, поглаживая живот.
— Я из клиники, — заговорчески прошептал Рома. — Результаты анализов принес. Вот.
Ромка крутил в руках белоснежный тонкий конверт. Судя по всему еще не вскрытый. Я улыбнулась. Кажется, что Ромка даже не сомневался в том, что находится в конверте. Он твердо уверен, что ребенок именно его. Я была не до конца уверена, что он поверил мне, поэтому и отправила сдать его повторные анализы. Уговаривать пришлось долго. Давайте обо всем по порядку?
В тот же день Ромашка забрал меня к себе. Мама и бабушка возражать не стали. Бабушка вообще так полюбила Ромку, что выпихивала меня из квартиры не дав одеться по нормальному. Перед тем, как закрыть за нами дверь бабушка все-таки ответила на мое возмущенное «Почему ты от меня так хочешь избавиться?»
— Глупая! Я хочу, чтобы он не передумал. Товар обмену и возврату ведь не полежит!
Ромка смеялся, а я продолжала возмущаться. Нет, мне конечно же безумно хотелось остаться с Ромкой наедине, но не стоит же так в наглую меня гнать. Мама плакала от счастья в сторонке, утирая глаза платком.
До Ромы мы ехали в полной тишине. Так странно, но я не знала, что сказать. Всегда болтливая, я просто не могла вымолвить ни слова. Ромашка же говорил лишь на отдаленные темы — не слова не было сказано про мою беременность. Меня начали терзать сомнения — вдруг не поверил? Просто взял и смирился. Он так хотел собственного ребенка, что решил согласиться воспитывать чужого ребенка.
— Рома, — позвала я мужчину, который чем-то гремел на кухне.
— Да, родная? — прокричал Роман, видимо не может оторваться от своего занятия.
— Иди сюда! — Не люблю разговаривать, не видя глаз человека.
— Ну, Паша! — заныл Ромка.
— Ну что, Паша?! — появилась я на кухне, уперев руки в бока. Перед моими глаза предстала воистину смешная картина: Ромашка весь перемазан в муке, на полу валялись два разбитых яйца, а на плите в сковородке горело что-то отдаленное похожее на блины.
— Что ты делаешь? — нахмурилась я, пытаясь не рассмеяться.
— Хотел тебя порадовать — блинчики жарю.