Я - Шарлотта Симмонс
Шрифт:
Шарлотта и Беттина отошли на несколько шагов и стали ждать ее возвращения. К их немалому удивлению, не прошло и нескольких минут, как Мими уже вернулась, разыграла перед охранниками сцену случайной встречи с подружками и незаметно сунула Беттине и Шарлотте позаимствованные у кого-то документы, а затем поспешно скрылась за дверью бара. Шарлотта пригляделась к доставшейся ей «ксиве»… Водительское удостоверение штата Нью-Йорк на имя Карлы Филлипс, Вест-Энд авеню, 500, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, почтовый индекс 10024. Вот только девушка на фотографии совершенно не была похожа на Шарлотту Симмонс!.. Впрочем, если не присматриваться… А может, бросить эту затею, отдать права Беттине и уйти отсюда, пока не поздно? «Я ведь собираюсь нарушить закон, причем вполне сознательно!» Суровое лицо мамы предстало перед ее мысленным взором.
Вскоре — пожалуй, даже слишком быстро — они оказались в самом
«Зачем, зачем так рисковать всеми моральными принципами…» Не успев отключиться от этих мыслей, Шарлотта уже оказалась перед испытующим взглядом контролера Вблизи она разглядела, что он даже старше, чем ей показалось сначала. Парень уставился на Шарлотту глубоко посаженными глазами; кожа вокруг глаз была покрыты морщинками, как скорлупа грецкого ореха. Голова у него, как и у человека-горы, тоже походила на дыню, только маленькую: казалось, она вот-вот провалится в высокий ворот свитера. Но самое большое впечатление производили его усики: густые, с загибающимися кверху кончиками. Почти по центру, прямо над верхней губой, в них застрял кусочек апельсиновой корки. Оторвав взгляд от Шарлотты, охранник стал внимательно рассматривать «ее» водительские права; губы его растянулись в усмешке, отчего усы вместе с кусочком апельсиновой корки поднялись чуть ли не на дюйм. Как-то неопределенно взмахнув заламинированной карточкой, он ехидно спросил:
— Это, значит, твои права?
У Шарлотты пересохло в горле. Она боялась произнести хоть слово. Пришлось ограничиться утвердительным кивком. Что ж, невысказанная ложь все равно остается ложью.
— Ну и где же мы живем… Карла?
Шарлотта была уверена, что имя «Карла» прозвучало в его устах с сарказмом, означающим только одно: «Ты врешь». Едва не поперхнувшись, девушка прохрипела:
— В Нью-Йорке?
От страха она даже забыла постараться свести к минимуму свой деревенский южный акцент. Вопросительная интонация в конце фразы, как показалось Шарлотте, с головой выдавала ее, но заставить себя говорить иначе она не могла.
— Слушай, Карла, я что-то никак не могу тут разобрать твой адрес.
Слава Богу, она его запомнила, но все равно пробормотала тихо и хрипло:
— Вест-Энд авеню, дом пятьсот.
Маленький инквизитор подмигнул девушке и сказал:
— А акцент у тебя… Карла… какой-то прямо бруклинский.
— Мы только недавно переехали в Нью-Йорк.
Еще одна ложь, выданная с такой легкостью, что Шарлотта поняла, как быстро и легко люди начинают врать всем и во всем. Только бы не запутаться…
— Эй, Карла, привет, я тебя знаю. Ты ведь вроде бы подруга Хойта, правда? Помнишь меня?
Это был тот самый громадный охранник из Сейнт-Рея. Голос у него, как ни странно, был высокий и совсем мальчишеский. Кроме того, оказывается, он умел улыбаться и с улыбкой на лице выглядел совершенно другим человеком — вовсе не таким суровым и грубым, каким казался с первого взгляда.
— Конечно, помню, — сказала Шарлотта, обрадовавшись шансу расположить его к себе. — Вы были… в Сейнт-Рее?
— Точно! — Охранник расплылся в такой довольной улыбке, словно девушка отвесила ему величайший комплимент. Потом он наклонился к напарнику и что-то прошептал тому на ухо.
Маленький ястреб тяжело вздохнул, выпуская воздух сквозь сжатые зубы, отчего выдох его приобрел свистящие нотки, и посмотрел куда-то мимо Шарлотты.
— Ладно, мисс Нью-Йорк, проходи. — Кивком головы он указал на стеклянную и дверь и с почти издевательской ухмылкой добавил: — Если уж сюда просочилась, то и везде прорвешься.
Шарлотта понятия не имела, на что парень намекает, но выяснять детали не входило в ее планы. Она поспешила проскользнуть в дверь, опасаясь, как бы охранник не передумал.
Оказавшись в маленьком вестибюле ночного клуба «И. М.», Шарлотта на миг замерла перед второй дверью — тоже стеклянной, сквозь которую не было видно почти ничего: лишь темнота, изредка прерываемая неизвестно откуда падающим лучом света, на миг выхватывающим из мрака бледные лица толпы студентов. Внутри определенно яблоку негде было упасть. Кроме того, из-за двери грохотала музыка, и казалось, что стекло вот-вот рассыплется на куски от мощной вибрации электрических басов и дроби ударных. Она толкнула дверь, и — ой! — ее буквально засосал водоворот шума и мерзких запахов. Как всегда, главной нотой в этой «композиции ароматов» было пиво: налитое, вылитое и пролитое, если, конечно, не считать еще и пива полупереваренного. По всей видимости, далеко не каждый, кого здесь начинало тошнить, успевал добежать до туалета. Темно в помещении было ровно настолько, насколько это принято в ночных клубах, ну а в грохот и вой выступавшей группы музыкантов то и дело врывались победные вопли студентов, чувствовавших себя на вершине блаженства от того, что им удалось оказаться здесь — в нужном месте в нужное время. В первый момент толпа студентов показалась Шарлотте одним сильно пьяным животным с тысячей голов и двумя тысячами рук, которое беспрерывно чесалось и почесывалось, почесывалось и чесалось, потому что чудовище было густо усеяно сыпью каких-то ярко-красных прыщей. При ближайшем рассмотрении это странное явление объяснилось очень просто: большая часть присутствующих держала в руках или во рту зажженные сигареты. Впечатление от помещения в целом было такое, словно бы его не только никогда не убирают, на наоборот, специально свозят сюда грязь и отбросы со всех окрестностей. Все в этом чесоточном бараке было грязное… и пол, и стены, обитые широкими грубыми досками, покрашенными в какой-то неопределенный пурпурно-черный цвет… Освещалась эта пещера с двух точек: в глубине, у противоположной стены, виднелись два светлых пятна, продолговатых, длинных и мерцающих. Этого едва хватало, чтобы пробить висевшую над головами посетителей дымовую завесу и очертить контур тысячеголовой твари, забившейся в тесную нору. Судя по всему, первое пятно — то, что поближе, — представляло собой бар; второе — в самой глубине зала — подмостки для музыкантов. Шарлотта постояла у входа, ожидая, пока глаза хотя бы немного привыкнут к темноте. Наконец огромное животное начало распадаться на отдельные фигуры, заполнявшие все пространство вдоль и поперек… Вскоре на темном фоне стали прорисовываться детали: первым делом в темноте замелькали жемчужно-белые полумесяцы — идеально правильные зубы улыбающихся девушек в джинсах, которым благосклонно ответила на их молитвы и жертвоприношения великая богиня Ортодонтия. Естественно, девушки улыбались парням — тоже одетым в джинсы; при этом девичьи глаза горели, губы были изумленно и радостно приоткрыты, словно они никогда в жизни не слышали столь пленительных острот и потрясающе мудрых высказываний.
Пообвыкнув в темноте, Шарлотта смогла наконец разглядеть Мими и Беттину, которые стояли неподалеку от двери, явно дожидаясь ее. Пробравшись к подругам, она посмотрела им в глаза, и вдруг, не сговариваясь, девчонки наклонили головы друг к другу и расхохотались.
— Чего ты так долго? Случилось что? — спросила Мими.
— Да тот охранник, видели, у которого нос крючком, как у ястреба? Так он мне не поверил.
Новые взрывы хохота, восклицания и даже завистливые присвистывания сопровождали рассказ Шарлотты о том, как все получилось у входа. Давненько она не чувствовала себя не просто человеком, находящимся в центре внимания, но и тем, кого слушают заинтересованно и внимают каждому его произнесенному слову. Еще бы! Не каждая девчонка сможет так ловко и изящно выкрутиться в тот момент, когда ее ловит на «подставе» опытный охранник! Круто! (Переживания по поводу вранья и обмана уже были забыты.) Она доказала подругам, что может не хуже, а даже лучше других разруливать сложные ситуации! (Больше никаких сожалений по поводу нарушения закона) Она рискнула, сделала ставку и… выиграла чисто из спортивного интереса! (Стыд оттого, что она поступает в духе Реджины Кокс, куда-то испарился.) Теперь она больше не какая-то тихоня и трусиха, она смелая девчонка, которая ввязалась в драку, получила было нокдаун — но выжила и победила! (При том, что эта победа ей особенно и не нужна.) Шарлотта смеялась и болтала в свое удовольствие — наверное, так легко и весело ей еще не было с того дня, когда она приехала в Дьюпонт.
Мими, не напрягая понапрасну голосовые связки, жестом показала, что хочет заглянуть в бар и взять чего-нибудь выпить. Поберечь голос в таком грохоте было вполне разумно: чтобы донести свою мысль до собеседника сквозь весь этот шум, вопли, завывания и уханье музыки, надо было кричать ему прямо в ухо. Подруги оторвались от стены и стали пробираться сквозь плотно спрессованную толпу студентов. Шарлотта по привычке плелась последней. Она вовсе не собиралась заказывать что-нибудь в баре, тем более что любой напиток стоил наверняка не меньше доллара Еще чего не хватало! Однако отбиваться от подруг, от своего маленького, но привычного стада, ей тоже не хотелось…