Я - Шарлотта Симмонс
Шрифт:
Эдам загрузил машину для пожимания плечами солидным количеством противовесов — положить меньше он просто не мог себе позволить, опасаясь, что будет выглядеть смешно со слишком уж несерьезной нагрузкой. Выбрав, как ему казалось, золотую середину, он взобрался на «рабочее место» и… не смог сдвинуть чертовы рычаги с места Сгорая от стыда, Эдам был вынужден снять большую часть грузов и опытным путем определить для себя более или менее подходящую нагрузку. Все это время парень совершенно напрасно опасался насмешек со стороны тех, кто занимался на соседних тренажерах: им на самом деле было абсолютно не до него, как, впрочем, и вообще ни до кого, кроме самих себя. В итоге Эдам загрузил тренажер так, чтобы быть в состоянии сделать положенное упражнение три… десять… еще восемь… и в конце концов — жалкие пять раз. Между повторами он, как и положено, тяжело дышал, смотрел в пол перед собой с самым суровым и мужественным выражением лица, поводил плечами и прохаживался между тренажерами несомненно вызывающей уважение у окружающих походкой гориллы-кавалериста.
Спустя час после начала тренировки Эдам счел, что для первого раза достаточно накачался, и направился на первый этаж, в раздевалку. Спускаясь по лестнице, он украдкой посматривал в попадающиеся по пути зеркала, стараясь рассмотреть заметные в горловине футболки трапециевидные
Эдам чувствовал себя счастливым — как любой мужчина, который ощущает, что его мускулы (неважно, какого они на самом деле размера) увеличиваются благодаря избыточному кровяному давлению, поднявшемуся в ходе тренировки. В такие минуты мужчина чувствует себя… куда больше мужчиной, чем обычно.
В фитнес-центре, естественно, имелись лифты, но с этажа на этаж можно было пройти и по широкой, ярко освещенной лестнице. Эдам, воодушевленный результатами первого этапа бодибилдинга, выбрал для себя эффектный проход по сверкающей зеркальными стенами лестнице. На каждом этаже на площадку выходили две пары раздвижных стеклянных дверей. Чуть замедлив спуск, можно было задержаться и посмотреть, что происходит в других залах. Этажом ниже того помещения, где Эдам только что занимался на тренажерах, он обратил внимание на табличку над двойной дверью: «СЕРДЕЧНО-СОСУДИСТАЯ СИСТЕМА». В первый момент Эдам даже вздрогнул — настолько эти слова, подходившие скорее для больницы или другого медицинского учреждения, диссонировали с общим настроением праздника здоровья, царившим в здании. От «сердечнососудистого» веяло чем-то болезненным, а уж никак не мужественным… но в следующую секунду Эдам разглядел за прозрачными дверями студентов и — в основном — студенток, которые увлеченно бежали, поднимаясь вверх, но оставаясь при этом на том же уровне… О беговых дорожках и тренажерах-лестницах он раньше только слышал, но никогда не видел их воочию. Желание познакомиться поближе с этими диковинными аппаратами (а быть может, и с теми, кто на них занимается) заставило его изменить маршрут и заглянуть в зал… Тренажер под названием «Стэйрмастер» позволял бежать — если, конечно, это движение можно назвать бегом, — не отрывая ног от больших педалей на мощных рычагах. Пожалуй, это движение было чем-то средним между бегом и ездой на велосипеде стоя, не садясь в седло. Впрочем, куда больше, чем тренажерами, Эдам был поражен обилием девушек в этом зале… Некоторые были одеты в бесполые тренировочные костюмы, растянутые футболки, кенгурушки, рубашки и шорты до колен, а обуты в обычные стоптанные кроссовки. Но большинство пришедших в тот вечер в фитнес-центр были одеты как… как девушки. Эдам был изумлен тем, как, оказывается, низко могут сидеть обтягивающие тренировочные брюки на женской… нет, не талии и даже не на бедрах, а черт знает насколько ниже той линии, после которой они вроде бы должны сползти вниз! А чего стоят эти коротенькие, словно снятые с кукол футболочки! А между ними — Эдам чуть не ослеп от обилия того, что увидел: голые, голые, голые животы с симпатичными пупками, а сзади… оказывается, современное искусство кройки и шитья достигло таких высот, что слово «декольте» теперь относится не только к груди, но и к противоположной части тела. Облегающие лосины сидели на бедрах девушек так низко, что над верхним краем оставались открытыми соблазнительные выпуклости и четко прорисовывалась ложбинка между ними… Прямо перед Эдамом давила на педали «Стэйрмастера» высокая блондинка в бледно-сиреневых нейлоновых беговых шортах и донельзя укороченной голубой баскетбольной футболке. На первый взгляд в фигуре девушки не было ничего сверхъестественно привлекательного. Грудь у нее была небольшая, но при каждом нажатии на педаль ее соски словно протыкали изнутри обтягивающий тонкий нейлон, а пупок при этом подмигивал окружающему миру, давая постороннему взгляду точку для фокусирования на бескрайнем пространстве обнаженной, освобожденной от одежды плоти. В том же ряду, через три-четыре тренажера, так же старательно маршировала на месте, поднимаясь по невидимым ступенькам, другая девушка. На ней были черные — лосины?.. трико?.. колготки?.. Эдам не считал себя большим специалистом в области предметов женского гардероба… не просто обтягивавшие, а буквально облизывавшие и обтекавшие каждую выпуклость и впадинку ее тела. Ни дать, ни взять вторая кожа. Дополнением служил спортивный бюстгальтер телесного цвета. Груди у этой девушки были внушительных размеров, и при каждом движении их верхняя часть колыхалась, как желе. Учитывая цвет лифчика, нужно было внимательно присмотреться, чтобы убедиться, что он вообще имеется. Это зрелище не на шутку взволновало и, что греха таить, возбудило Эдама. Его чресла и все детородное хозяйство сначала насторожилось, а затем и вовсе перешло в положение полной боевой готовности… так, на всякий случай… а вдруг что-нибудь случится. Вот, оказывается, что скрывалось под невинной вывеской фитнес-центра… Мозг Эдама, подпитываемый неожиданно выплеснувшимся потоком гормонов, никак не мог смириться с тем, что все это устроено лишь ради занятий физкультурой в традиционном смысле этого слова. Ему казалось, что стоит сейчас дотянуться до выключателя и погасить свет, как все собравшиеся в зале забудут про сердечно-сосудистую систему и, бросившись друг на друга, сольются в невиданной по разгулу оргии…
Сзади за тренажерами для спортивной ходьбы начиналось царство беговых дорожек. Они стояли плотным строем в несколько рядов… широкие черные клавиатуры… зеленые и оранжевые светодиоды. Шум в этой части зала был просто оглушительный. Шеренги парней и девушек бежали и бежали на своих снарядах, кто неспешно, а кто и в весьма бодром темпе. На низкий гул работавших на тренажерах электромоторов, на шелест самих лент дорожек накладывалась разнокалиберная дробь шагов. Учитывая, что вес бегунов варьировался от ста до двухсот с лишним фунтов, их подошвы бились о бегущую ленту с разной силой и частотой. Эдам озирал открывшееся ему великолепное зрелище — бесконечные ряды без устали трудящихся молодых и крепких ягодиц…
Он уже собирался вернуться к выглядевшим более солидно шаговым тренажерам, как вдруг его взгляд упал на роскошную копну длинных кашатновых волос. Чуть в стороне от него по предпоследней, если считать от зеркальной стены, дорожке бежала девушка. Лада, именно бежала, причем с хорошей нагрузкой. Он видел ее со своего места примерно в ракурсе три четверти. На девушке были самые обычные тренировочные брюки — именно обычные, а не открывающие по последней моде половину задницы и врезающиеся в тело лосины, и они так шли ей, так хорошо на ней сидели. А еще — эта линия! Такая линия! Темная полоска влажной ткани образовалась там, где пот, стекавший по спине и пояснице девушки, уходил в ложбинку между ягодицами — туда, в запретный, полный тайн, неведомый мир женских бедер и… В общем, Эдам не мог оторвать глаз от этого ручейка, уводившего… Так, стоп! Кажется, я начинаю повторяться, мысленно оборвал себя он. Но все-таки, какие у нее шикарные бедра! Сделав шаг в сторону он сумел наконец увидеть профиль девушки в зеркале. Он смотрел… смотрел… нет, сомнений быть не могло! Это она, та самая первокурсница, с которой он поцапался в библиотеке, когда ему предстояло провести всю ночь над рефератом для этого кретина Джоджо. Строго говоря, та встреча была не слишком удачной. Все, что Эдаму тогда удалось, — узнать, как зовут девушку: Шарлотта. Но большего выудить из нее он не смог. Если честно, то она просто отшила его или, используя более современное выражение, «чисто отморозилась». И нельзя сказать, что Шарлотта не понимала, что делает. Он хорошо запомнил ее колючий взгляд. Да, эта девушка сможет за себя постоять, если захочет. С того самого дня Эдам нередко вспоминал ее и втайне надеялся на новую встречу. И вот она перед ним. Она — и эта влажная полоска!
Черт, как же к ней подобраться? Шарлотта словно не бежала, а летела, едва касаясь ногами полотна дорожки, и ей явно не было никакого дела, что происходит вокруг. Глаза ее были устремлены прямо перед собой, куда-то вдаль. Впрочем… соседняя дорожка была свободна. Что ж, пожалуй, это шанс. Расстояние между двумя тренажерами не больше восьми дюймов. Эдам не торопясь, чтобы не наделать глупостей, а заодно присмотреться к этим аппаратам, направился по узкому проходу между двумя рядами дорожек в дальний конец зала. Ну и грохот! Но это несомненно Шарлотта. Ее ни с кем не перепутаешь. Такая нетронутая, невинная красота — и при этом такая внутренняя сила! Ну хорошо, вот сейчас он наберется смелости и подойдет к соседней свободной дорожке, а дальше-то что? Начать с того, что Эдам понятия не имел, как управляться с этой чертовой хреновиной, что там за кнопочки и лампочки у нее на клавиатуре, как она вообще включается. Да и сможет ли он пробежать какое-нибудь более или менее значительное расстояние? Или время, если учесть, что это бег на месте? Нет, конечно, так, как бежит она, он не сумеет… но хоть как-то… Эдам даже не мог вспомнить, когда ему в последний раз в жизни приходилось передвигаться бегом. И потом — ну заберется он на этот агрегат, ну побежит еле-еле, а заметит ли она его? Услышит ли в этом грохоте, что рядом заработала еще одна дорожка? И все-таки это был шанс.
Эдам взобрался на бегущую дорожку, все еще лелея слабую надежду, что девушка обратит на него внимание раньше, чем все-таки придется включить эту адскую машину. Увы — ее взгляд все так же был устремлен вдаль, в какую-то удаленную и абстрактную исчезающую точку. Замечать Эдама Шарлотта упорно не желала. Чтобы сообразить, как включается это устройство, Эдаму потребовалось не меньше минуты — показавшейся в десять раз длиннее. На кой черт резиновой дорожке с валиком столько кнопок и вводимых параметров? Вот, например, вес. Хрен его знает, сколько он весит! Или: желаемый угол наклона — какой еще угол? Какого наклона? Шум в зале по-прежнему стоял такой, что Эдам ощущал себя словно внутри какой-то огромной машины, например гигантского печатного пресса. В итоге он все же нашел рычаг скорости и повернул его на деление «две мили в час», потом две с половиной, потом три… Что ж, не так страшно, на этой скорости можно не бежать, а идти бодрым шагом… три с половиной… Но на четырех милях в час идти пришлось так энергично, что, пожалуй… пожалуй, стоило рискнуть перейти на бег трусцой… Кто знает, может быть, на соседа-бегуна девушка скорее обратит внимание, чем на пешехода… Эдам перешел на бег, но дорожка двигалась слишком медленно для трусцы, так что он перевел регулятор скорости на четыре с половиной. Он бежал и бежал, но Шарлотта по-прежнему его не замечала. Не прошло и полминуты, как слабые легкие Эдама дали о себе знать. Длительные беговые нагрузки явно были непривычны для его организма. Парень инстинктивно наклонился вперед, чтобы опереться руками на панель управления аппаратом. Поняв, что долго продержаться все равно не удастся, он потянулся к регулятору скорости, но, потеряв опору, ошибочно повернул рукоятку не в ту сторону. Ба-бах! «Ой, блин!» Следующие несколько секунд растянулись в сознании Эдама, как в замедленной съемке. Он прекрасно понимал, чт'o с ним происходит, но не смог ничего предпринять, чтобы избежать позора: сначала, выражаясь фигурально, земля ушла у него из-под ног, затем сами ноги устремились вслед за опорой; и в итоге Эдам, едва не задев подбородком панель управления, грохнулся животом и грудью на резиновую ленту дорожки. Аппарат продолжал невозмутимо делать свое дело, и в следующую секунду тело незадачливого бегуна было бесцеремонно сброшено на пол. За тем, что случилось после, Эдам наблюдал, как во сне. Он увидел, как его соседка легко перескочила со своей бешено мчавшейся ленты дорожки на раму аппарата, дотянулась до панели управления дорожки Эдама, нажала кнопку «стоп», затем остановила свою машину и — вот так запросто — присела возле него на одно колено.
— Вы не ушиблись? Как это все случилось?
В ее обрамленном каштановыми волосами лице, таком юном, невинном, почти ангельском, было в то же время и что-то материнское. Прекрасно понимая, что выглядит перед нею полным идиотом, Эдам тем не менее с трудом подавил в себе желание приподняться на локте, прижаться щекой к ее щеке, обнять девушку и прохныкать: «Спасибо!» В конце концов он все же заставил себя ограничиться приподниманием на локте, улыбкой, самокритичным покачиванием головы и кратким выражением благодарности:
— Да вот… большое спасибо.
— А что произошло?
— Сам не знаю… Похоже, ноги решили убежать от меня…
Отшутившись, Эдам попытался было встать, но почувствовал острую боль в бедре. Чтобы не выругаться, он прошипел: «О-о-о-о!» — и вынужден был откинуться назад.
— Где болит? — Ей пришлось почти кричать, чтобы перекрыть грохот машин.
— Да я, видно, бедром ударился! — Он помотал головой, давая понять, что случившееся не представляет опасности и огорчает его лишь потому, что произошло по собственной глупости.
Он вновь попытался встать, и вдруг девушка протянула ему руку со словами:
— Держитесь!
Эдам взял ее за руку, она потянула — отнюдь не символически, — и в результате Эдам, пусть и с некоторым трудом, все же поднялся на ноги. Он понимал, что ничего серьезного не случилось, но ушибленный бок и бедро сильно побаливали, так что первые шаги он сделал, прихрамывая на правую ногу.
— Вы бы присели, — предложила Шарлотта и махнула рукой в сторону гимнастической скамейки, стоявшей у стены зала за рядом беговых дорожек.