Я, следователь. Объезжайте на дорогах сбитых кошек и собак. Телеграмма с того света
Шрифт:
— Не надо, Лара, не беспокойся. Я заберу Барса. У меня к тебе просьба.
Лара подалась вся ко мне:
— Что угодно!
— Я бы хотел, чтобы ты мне отдала завещание Колумба.
Она всплеснула руками:
— Конечно, о чем ты говоришь! Нам это все равно девать некуда.
— Спасибо, Лара, я беру его на время. Когда-нибудь я его верну.
— Да зачем? Возьми его совсем! Для чего возвращать? Нам оно не нужно…
— Да, наверное, — сказал я, помолчал и добавил: — Через несколько лет подрастут твои ребята, и я верну им завещание Колумба. Я мечтаю, надеюсь, я верю, что оно им еще очень понадобится…
23
— Вы и пришли снова, будто вернулись из моих детских снов и мечтаний, — сказала Надя, и смотрела она в сторону, на сбегающую под гору дорогу, будто ждала, что кто-то очень нужный появится в конце бетонной полосы.
— Я мало похож на сказочного принца, — усмехнулся я.
— У всех людей свои сказки, — покачала она головой. — И принцы свои… Я знала, что вы когда-нибудь вернетесь…
— Я вернулся по очень печальному поводу, — напомнил я.
— Нет, Николай Иванович был болен и стар, и все равно — через год или через три — вы приехали бы прощаться с ним, а сейчас он умер в бою с этой нежитью, нелюдьми, приславшими телеграмму с того света. И вы вернулись из моей детской любви к вам, чтобы добить за него эту нечисть. Спасибо.
Я положил ей руку на плечо, повернул к себе:
— Это звучит, как окончание сказки. Мы прощаемся навсегда?
Она посмотрела мне прямо в глаза, твердо сказала:
— Нет. Надеюсь, верю, мечтаю…
24
Мчалась с рокотом и шелестом по шоссе машина. Барс, еще не поверивший до конца, что едет со мной, дышал сзади еле слышно. Лес, обступивший дорогу, в сумерках был совершенно черный, и белые столбы света от фар будто высверливали в этой густой темноте туннель, по которому со свистом летела наша блестящая жестяная коробочка.
С ревом гнал я рыжую машину по серому асфальтовому пространству, неслышно летел во времени и про себя повторял непрерывно, чтобы не уснуть:
«…Наша жизнь ничего не стоит. Дорого стоят только наши дела для жизни остальных людей».