Я спас СССР! том 1
Шрифт:
— Столкнулись у входа в универ. Ты не против?
— Я то не против. Но Дим, ты же понимаешь, что эта столичная штучка… — я замялся.
— Ну давай, договаривай — Кузнецов набычился — Не для меня??
— Что ты, что ты! — я поднял руки — Вы отличная пара. Были бы…
— Если?
— Если бы не ее высокомерие. Гонор. Заносчивость. Апломб. Спесь.
— Все, все, я понял. Словарь синонимов, страница 46-я.
— Тебя жалко. Три года ты за ней гоняешься. Как в том анекдоте.
— В каком?
— Бежит петух за курицей и думает "не догоню, дак хоть согреюсь! " — Курица бежит и думает: "не слишком ли быстро я бегу».
Димон грустно улыбнулся.
— Только вот Юлечка похоже вообще ни о чем таком не думает. Это такой тип девушек — ёлок.
— Как ты сказал?
— Ёлок. Все вокруг нее должны водить хоровод и складывать у корней подарки. Ты и правда, хочешь всю жизнь так прожить? — я оглянулся убедиться, что нас никто не слышит — Ты приоделся после экса, ведешь себя уверенно, вечеринка наметилась… Вот она и среагировала.
Димон задумался.
— Ладно, пошли к нашим — я хлопнул «богатыря» по плечу — Может я и не прав. Время покажет.
В квартире мы сначала осмотрелись. Вика потрогала никелированные шары на кровати, Лева достал пару книг по ботанике из шкафа, полистал.
— Как-то все странно — Юля провела рукой по слоникам из белой кости на бюро — На мебели инвентарные номера, чистота и порядок как в гостинице…
— Друг моего отца — человек особенный — я со значением посмотрел на парней, те незаметно кивнули мол «поняли, не дураки» — Он тут и раньше особо не жил, а теперь и вовсе надолго уехал. Оставил ключи.
— Ой, проигрыватель! — Лена первой заметила неплохой черный Грюндиг в углу на журнальном столике — И пластинки.
— Ого! — Лева отложил книги, взялся за конверты — Чак Бэрри! Марк Бернес!
Пластинки в квартире были на любой вкус. Хочешь рок-н-ролл танцуй, хочешь хоровым пением с Зыкиной занимайся. Лева включил «Джонни Би Гуд» и под задорное «Гоу Джонни Гоу» мы начали накрывать на стол. Скатерть нашлась среди постельного белья в комоде, посуду и бокалы достали из серванта.
Девушки отправились на кухню резать салаты, мы открыли бутылки — дать вину «подышать». Поболтали про учебу, зачеты…
— Парни, тут Муслим Магомаев есть. "Лучший город Земли"! — Димон вытаскивает из кучи пластинок одну с большим скрипичным ключом на конверте и фотографией Муслима.
— Оу, йе! — Лева выскакивает на середину комнаты, делает пару зигзагообразных движений ногами — Мы танцуем твист!
Входят девушки с салатами и Лева тут же всех организует. Мы встаем в круг и дальше как в «Кавказской пленнице» — «Носком правой ноги вы давите первый окурок, теперь носком левой ноги вы давите второй окурок. А теперь обеими ногами».
Муслим заходит хорошо, девушки раскраснелись и становятся еще более очаровательными. Особую пикантность танца придает пара Коган-Антонина, которые твистуют рядом. Подруга Вики на полголовы выше Левы и это создает некоторую комичность.
Наплясавшись, мы садимся за стол. Тут пока только салаты и закуски — но нам хватает. Первый тост поднимаем за прекрасных дам. Между первой и второй — перерывчик небольшой. Лева поднимает тост за меня и за поэзию в целом. Друзья хвалят, Юля с любопытством на меня посматривает. Черт! Как это не вовремя. Мне еще не хватало ревности Димона. Переключаюсь на Вику, та смотрит просто влюбленными глазами. Просит почитать стихи. Выдаю Высоцкого.
От границы мы Землю вертели назад — Было дело сначала. Но обратно её закрутил наш комбат, Оттолкнувшись ногой от Урала…— Но как!! — Лева просто стонет — Почему раньше не говорил, что пишешь такие стихи!
— Стеснялся — я пожимаю плечами — На до мной в армии старослужащие смеялись. Надолго отбили желание читать свои стихи.
Народ объяснением удовлетворен. Но тут же вспыхивает спор. Его провоцирует… да, я даже не сомневался… Юля.
— Далеко пойдешь. Есть в тебя какой-то бунтарский дух. Но сейчас многие стали бунтарями. Посмотрела бы я на вас в 37-м…
— Поэт в России больше чем поэт — я дипломатично пожимаю плечами, не желая поддаваться на эту примитивную провокацию.
— Отец рассказывал про 20-й съезд Партии — Лева тоже понимает момент и уводит разговор в сторону — Когда Хрущев дочитал свой доклад о культе личности Сталина и о репрессиях, из зала крикнули: «А вы почему молчали?»
— Кто спрашивает?
Тишина.
— Еще раз — Хрущев покраснел — Кто спрашивает? Встаньте!
Никто не встает.
— Молчите? Боитесь? Вот и мы молчали».
Лева смотрит на нас с толикой сокровенного знания в глазах.
Нет, надо срочно менять тему! Вика тонко улавливает момент, встает и ставит в проигрыватель какой-то медляк.
— Белый танец! Дамы приглашают кавалеров!
Умничка! Не хватало нам тут еще политических споров.
Я обнимаю девушку, мы начинаем покачиваться в легком танце. Другие пары тоже разбились ожидаемо — Юля с Димой и Лева с Леной.
— Я практически ничего о тебе не знаю — шепчет мне на ухо Вика. От нее приятно пахнет духами, я млею.
— У тебя до меня ведь кто-то был?
Перед глазами вспыхнуло большое табло. На нем было написано огромными буквами "Тревога".
— Это важно?
— Важно!
Черт! Я не то, что под огнем, я под артиллерийским обстрелом!
— Ты единственный человек, который меня интересует. К которому у меня… серьезные чувства!
Вика испытующе на меня посмотрела.
— Это не ответ, Леша.