Я спас СССР. Том V
Шрифт:
Одна радость – внизу на склоне уже с самого утра толпятся бабульки с санками, а там термосы и чугунки, укутанные в овчинные тулупы. В термосах горячее вино с чабрецом и гвоздикой, для детишек компот из брусники и самодельная пастила из нее же. А еще моченые яблоки с брусникой. Самогон у радушных бабулек тоже был, но продавали они его из-под полы и с оглядкой, за это милиционеры гоняли. В чугунках пирожки с разной начинкой, еще горяченькие! Выдают их, завернув в старую газету, – наверное, чтобы руки не пачкались, – но никого это, похоже, не смущает.
А вот дети на санках и лыжники настроения нам точно не добавляют. Мало того, все прибывающий
Задумавшись, я теряю бдительность и налетаю на девушку, которая, скатившись с горы на лыжах, делает в это время крутой разворот… В результате мы с ней оба оказываемся в ближайшем сугробе.
– Ох, ну что же вы по сторонам-то не смотрите! – упрекает она меня, пытаясь подняться.
– Простите! Я правда задумался, – признаю свою вину и бросаюсь ей на помощь.
Сначала помогаю подняться, а потом начинаю отряхивать снег с ее свитера и штанов своей варежкой. Девушка потирает ушибленный локоть и морщит аккуратный носик. Из-под сбившейся лыжной шапочки рассыпаются по худеньким плечам пряди темных волос. Ее лицо кажется мне странно знакомым, я ее точно видел раньше, но где?.. Девушка худенькая, довольно высокого роста и совсем еще молоденькая – лет 16–17 от силы.
– Парень, руки убери! – рядом с нами резко тормозит какой-то заносчивый юнец и окидывает меня злым взглядом.
– Я же только помочь хочу, – оправдываюсь я.
– Помог уже. Меньше ворон считать надо! Слепой, что ли?!
Девушка смущенно вспыхивает. Заметно, что слова грубияна ей тоже неприятны.
– Не надо так, Миш. Он же не специально, правда?
– Правда, – соглашаюсь я и отступаю в сторону. Особой вины я за собой не чувствую – на лыжном склоне все бывает, – но и ругаться с малолетним хамом мне совсем не хочется.
Они уезжают, а я все пытаюсь вспомнить, где же мы с ней встречались. На юге?..
Обедаем снова в одиночестве. Кроме нас в столовой только молодая пара, которую мы вчера не видели и с которой не знакомы. Все остальные наслаждаются солнечной погодой и утюжат местные склоны. Мы же с парнями решаем больше на трассу сегодня не возвращаться. Хватит для первого раза. Отбитая пятая точка просит пощады. А наша спортивная одежда – тщательной просушки. К тому же завтра рабочий день, и уже не будет такого столпотворения, вечером многие уедут. Мысленно хвалю себя за то, что остановился на конструкции сноуборда из начала 80-х, где нет такого жесткого крепления, как на горных лыжах. Иначе освоение доски стало бы для нас еще на порядок сложнее и мучительнее. Нет, рановато пока. Шаг за шагом – и только так. Всему свое время, потом когда-нибудь доберемся и до более поздних и сложных конструкций.
Еще одна головная боль – отсутствие в природе термобелья, горнолыжных комбинезонов и легкой спортивной обуви типа «дутиков». Со склона мы пришли обледеневшие, как снеговики. Нет, непромокаемая болонья в Союзе, конечно, есть, и даже теплые зимние куртки из нее при большом желании найти можно. Но вот о брюках с высокой грудкой и с легким синтетическим утеплителем или о куртках, которые превращаются в теплые жилеты с помощью отстегивающихся рукавов, пока и мечтать нечего. Сейчас предел мечтаний для «продвинутого» горнолыжника – «богнеры» – эластичные штаны со штрипками, благодаря которым брюки плотно облегают ноги и не задираются вверх.
За такие импортные штаны для себя и Димона я выложил солидную сумму Фреду, но еще одних, для Левы, у него, увы, не нашлось. Так что пришлось другу взять их напрокат у кого-то из знакомых. В сочетании с водолазками и теплыми свитерами богнеры выглядят модно, и рассекать в них по склону довольно комфортно. Но это пока нет сильных морозов и температура воздуха не превысила отметку минус пять градусов. А дальше, видимо, будет только один выход – многослойная одежда.
Теплой одежды мы, конечно, с собой набрали много, но как же я ругаю теперь себя за то, что в Японии не додумался пробежаться по спортивным магазинам – хоть и не сезон тогда был, но, глядишь, и нашел бы себе там что-нибудь подходящее для катания на лыжах и сноуборде. И ведь деньги были. Но не сообразил, растяпа… теперь вот жалею. А-а-а!.. Полцарства за простенький горнолыжный костюм и термобелье!
На обед пани Анна подает нам закарпатский борщ. Он ярко-рубинового цвета, сварен на копченостях с добавлением квашеной капусты и грибов. К нему в комплект идут кныши – это такие круглые пирожки из слоеного теста с начинкой из гречневой крупы с луком и шкварками. Бедный Левка, попробовав все это, снова впадает в экстаз.
– Кузнец, мы его теряем! – смеюсь я. – Если пани Анна и дальше будет нас так кормить, этот гурман с нами в Москву не вернется, останется навечно в Славском.
– Конечно, не вернется, этот обжора просто в машину через неделю не влезет! Лёв, тебя что – Мира Изольдовна дома хуже кормит?
– Вы ничего не понимаете, жалкие дилетанты! Закарпатская кухня – это совсем не то, что южноукраинская. Тут скорее сплав польской, чешской и немного от венгерской. Когда мне еще повезет такую вкуснятину попробовать?!
– Да, куда уж нам, лапотным крестьянам… – Димон хоть и ворчит, но сам ложкой орудует не хуже Когана.
Борщ, и правда, зачетный. Голубцы на второе тоже весьма недурны. В их начинке грибы смешаны с луком, рисом и свининой – очень необычно и очень вкусно! Полирнув все это компотом из брусники и выразив нашей кормилице восхищение ее кулинарными талантами, мы отправляемся в номер, чтобы вздремнуть часок. После свежего воздуха и сытного обеда глаза уже сами собой закрываются. Так что заснули мы, едва коснувшись головами подушек…
И в результате проспали не час, а целых два, а проснувшись, обнаружили, что за окном уже смеркается.
– Вот это мы придавили… – зевает Лева. – Слушайте, парни, а может, на ужин в колыбу отправимся?
– Куда? В колыбу? – фыркает Димон. – Что еще за слово такое чудное!
– Ну… колыба – это как бы хижина пастухов в горах, а теперь так рестораны в Закарпатье называют, где Готовят блюда национальной кухни. В дровяной печи причем, колыба без нее и не колыба вовсе.
– Тебя здесь, что ли, плохо кормят?