Я стану твоим ангелом
Шрифт:
Но несмотря на это сердце мое пело от счастья.
Бабушка ушла за два месяца до того, как мне должно было исполниться восемнадцать. Ужасные были времена. Ох… столько воды утекло. Остаться одной, в пустом доме, где кроме тебя не было не единой родной души, с кучей долгов по квартплате и обучению.
Безусловно, меня поддерживали все, кто когда-либо знал бабушку Мэри или же моих покойных родителей. Но что тогда для меня значила их поддержка? Дарящие на миг надежду слова сожаления о доставшейся
Когда я уходила в свою комнату и ложилась спать, бабушка Мэри доставала бутылку настоящего шотландского виски, хранящегося в тайне за высоким кухонным шкафом, наливала в кофейную чашку и делала вид, что, читая очередной толстенный сборник Фицджеральда, попивает ароматный горячий напиток. Однажды проводя генеральную уборку в доме, я обнаружила тайник и сразу поняла, почему бабушка так часто засыпала вечерами прямо в кресле, не поднимаясь в комнату.
Тогда бутылка сослужила мне очень добрую службу!
Первый раз в жизни я напилась до состояния полного беспамятства.
Первый раз за последний месяц кожей ощутила чувство долгожданного спокойствия.
– Пап! Я хочу вон того плюшевого мишку! Хочу! Хочу! Хочу! – пискляво голосила с экрана телевизора веснушчатая девчушка в красном комбинезоне. Отец снял с магазинной полки игрушку и, ласково потеребив дочку за пухлую щечку, вложил ей в руки долгожданный подарок.
Обычная предновогодняя реклама магазина игрушек стала для меня последней каплей.
В осеннем пальто, в легких домашних балетках на босую ногу я выбежала на улицу и долго бродила по знакомым кварталам, пока алкоголь полностью не выветрился из моей головы. Я не хотела возвращаться туда, где единственным моим собеседником была тишина и отражение исхудавшей осунувшейся девушки в зеркале.
– Белла! Белла! Куда же ты! Белла! – прокричала соседка, миссис Гретхем, из окна своего дома, но, кажется, тогда я даже не услышала её обеспокоенного оклика и вихрем пронеслась мимо.
– Белла!
Из приоткрытых окон домов сладко пахло праздником, черничным пудингом и семейным уютом, а ко мне, казалось, навсегда пристал запах смерти и слез.
Вместо того, чтобы свернуть в нужный переулок и вернуться обратно домой, я зашла в супермаркет и купила… нет, не очередную бутылку хмельного напитка, чтобы вновь забыться и отодвинуть все свои проблемы на второй план, а обычный пакет пастеризированного двухпроцентного молока. В наследство с большим домом и протекающей на кухне крышей мне достался еще и вредный рыжий кот.
– Детка, - мягко проговорила кассирша, сокрушенно покачав головой.
– Иди домой. Все наладится. На то оно и Рождество. Бог тебе в помощь.
– Компания «Milk Сo» прямо сейчас подарит вам настоящее чудо! Стоит лишь только поверить! Счастья вам и вашему дому в этот светлый праздник Рождества Христова! – прочла я на упаковке молочного продукта и разочарованно хмыкнула, прошагав под сочувствующий взгляд женщины к выходу. Больше идти было некуда, а перспектива жизни на улице мне совсем не прельщала.
– Кот точно поверит.
Дорогу домой мне освещали придорожные фонари, играющие фейерверками на фасадах домов праздничные гирлянды и фары проезжающих мимо автомобилей. В лицо бил сильный припорошенный холодным снегом ветер. Обуреваемая желанием быстрее добраться домой я не заметила, как в одном из безлюдных кварталов за мной увязалась компания изрядно подвыпивших парней. Может, от меня так несло виски, что ублюдки подумали, не несу ли я запазухой еще одну бутылку? Но когда мерзкий свист и громкий топот за спиной приняли недвусмысленный характер, я плотнее запахнула ворот своего пальто и едва слышно всхлипнула от страха.
– Эй, красотка! – кричали они, заливаясь хриплым смехом.
– Подожди! Куда же так спешишь!
Ускорив шаг, я крепко прижала к груди пакет молока, словно это был нож или пистолет, которым я смогла бы в любой момент оборониться от хулиганов.
– Зачем же так быстро! Мы не успеваем!
– продолжал вопить парень, сокращая дистанцию.
«Пожалуйста, только не это», - взмолилась я и, лавируя на заледеневшем асфальте, завернула за угол.
– О, нет, нет, нет!
Левая нога заскользила вперед. Осознав, что падение неизбежно, я громко прокричала:
Господи, помоги!
Выудив из шкатулки еще один сувенир из прошлого - аккуратно вырезанную этикетку из-под пакета молока с пожеланием счастливого рождества, миссис Свон, дрожа от волнения, передала мне её в руки. Выцветшее, с потрепанными краями доказательство произошедших в рассказе событий покоилось на моей ладони. Буквы почти стерлись. Остался лишь контур и общий фон.
А может, и правда, все происходило по-настоящему? – в голову закралась совершенно сумасшедшая мысль, но я спешно прогнала её, как назойливую муху.
Я вскинула на миссис Свон вопрошающий взгляд.
– Почему вы улыбаетесь? – Рассказ о таком тяжелом, трагическом моменте своей жизни вызвал у женщины светлую, даже мечтательную улыбку. – Не понимаю. Вас же могли…
– Вот смотрю на себя сейчас и думаю, мало что изменилось, – захохотала миссис Свон, отмахнувшись рукой. – Что в старости, когда уже ноги не держат, что в молодости. Была неуклюжей растяпой, ей же и осталась. Та ночь навсегда изменила мою жизнь, Ренесми. И эта этикетка на пакете молока! Как же часто мы не замечаем знаков свыше, как же часто…