Я связал себе жизнь…
Шрифт:
Сашка, за его почти белый цвет волос, получил прозвище «Сявый», прожил непростую жизнь. Казалось, у него было все, отличные родители, сестра, брат, собственный дом в центре города, недурён собой, эдакий, голубоглазый баловень судьбы. Не дурак, мозги работали в правильном направлении, но в жизни ему не везло. После армии у него жизнь закрутилась не в ту сторону, многочисленные девочки, мотоциклы, вино, драчки. Летом 1976 года, после службы в Армии, Сашка Влас по пьяни, проболтался Сявому, что я перед уходом в армию, законсервировал новенькую «Яву». Об этом знали только Санек Влас и моя мать. Я к тому времени устроился уже на новый срок. Какими-то, только ему известными словами, Сявый убедил мою мать, мол, что я написал ему письмо, где разрешил ему покататься на мотоцикле. Но такого не было и никакого письма я ему не писал и узнал я об этом только через три года. И начал он безобразно рассекать по городу на новенькой «Яве».
Однажды, в мае1976 года, он и пассажир Виктор М, который тоже только что пришёл с армии, покатили с сумасшедшей скоростью на танцы в Жилпосёлок и не вписавшись в поворот на перекрёстке, возле магазина Голубой Дунай, влетели в тракторную тележку. Витя, которого я хорошо знал, погиб на месте, Сашка чудом остался жив и пролежал в сплошном гипсе больше года, его собирали по кусочкам, но выжил и стал инвалидом. Через два года он женился первым из нас, в жёны взял, одну из городских красавиц, Оленьку Кавецкую. Родили двоих детей. И случилось большое несчастье, когда Оленька шла с детьми из детского сада, пьяный водитель сбил её и маленького сына. Дочь она успела оттолкнуть на обочину. Сын погиб на месте, Ольга долго лечилась, перенесла несколько операций, но до конца так и не оправилась. Потом они родили ещё одного ребёнка, но перенесённый стресс не прошёл бесследно, Сашка начал пить! И пить очень крепко. До конца дней он, стыдясь, меня сознательно избегал, дружба перетекла в вялотекущий момент, но я его никогда не осуждал за мотоцикл. Он переехал в Россию, в Тульскую область, в Венёв и там стал пить ещё больше. Сначала умерла от рака мозга его верная подруга Оленька. Тогда он вообще сдался, и стал пить по-чёрному. А когда он, первым из нас, умер в 2011 году, мы приехали на его похороны, отмотав более тысячи километров на Володином «Рено», стояли с Володей у его гроба, я с надрывом орал на него мёртвого: что идиот ты Санек, чёрт с ним с этим мотоциклом, ты мне был дороже. Для него жизнь закончилась! Жаль, очень жаль! Добрый, правильный и надёжный был человек.
Володя Морозов.
А он, как верный муж-одномандатник,
никогда не изменял своей жене…
Познакомился я с ним в далёком 1971 году, когда он пришёл на танцы вместе с Сашкой Трощим. Чуть в отдалении стоял крепко сбитый коренастый блондин. Познакомились и наша дружба тянулась более 42 лет, до самой его смерти в 2013 году. Как оказалось, он приехал из далёкого Уральска после семейной трагедии, все его родители погибли и его 16 летнего пацана отправили к тётке к нам в город. Жил он на улице Интернациональной у тётки, возле места нашей тусовки на улице Садовой. Всем нам было по шестнадцать- семнадцать лет, и жизнь казалась нам бесконечной. Володя сразу выделялся своей серьёзностью и целеустремлённостью, эдакий, суровый, вытесанный из гранитной скалы, парень. Чуть покурил, потом решительно бросил и больше никогда не курил. Пил умеренно и никогда не любил это дело. Мы три Санька были бесшабашные и вообще без тормозов, пили, покуривали, дрались, девчонок портили, Володя в наших междусобойчиках участвовал редко, но никогда не бросал нас ни в драках, ни в походах на танцы, ни в наших праздниках с выпивкой, ни в какой-либо работе, был ответственным и доводил любое дело до конца. С ним было не просто работать, ленивых и неумех он не любил и старался с ними дела не иметь. Всегда был чисто и модно одет, выбрит, носил пшеничного цвета усы и не отличался многословностью. Мы его считали человеком загадкой. Мало о себе говорил, больше слушал и мотал на ус. После семейной трагедии он с трудом, вернулся к нормальной жизни, отогрелся и когда нам стукнуло по восемнадцать лет, закончил местный Политехникум и пошёл работать.
Мы вчетвером очень крепко подружились, по большому счету, нам никто больше был и не нужен. Весело проводили все свободные дни у Санька Трощего в саду. Потом наступила эра мотобайкеров. Мы приобрели правдами или неправдами мотоциклы, я упёр Яву для себя и мотороллер «Турист» для Сашки Трощего, Иж-Спорт купил Володя сам, но прав ни у кого не было, да они и не нужны были, на весь город у нас было всего два гаишника. Основательность Володи нам была хорошо известна. Авторитет себе он зарабатывал долго и упорно. Работал как вол, своим домочадцам и нам спуску не давал. Я и Санек Влас это испытали на своей шкуре, когда работали у него в бригаде в ПМК-109. Он прекрасно знал, чем я занимаюсь, но никогда, ни единым словом, не упрекнул меня. Просто говорил, я бы с тобой пошёл в разведку, но на другое не уговаривай. Как-то в один из дней, приятно расположившись в саду, мы лениво цедили холодное пиво, я попросил его помочь в одном щекотливом деле. У него уже была машина «копейка», мне нужно было срочно перевезти десять автомобильных аккумуляторов, украденных с поезда. Он, подумав, сказал, – Санек, мы с тобой на эту тему уже говорили, – голос Володи стал стальным, – такая жизнь не для меня. Ты знаешь, я не трус, просто очень ценю домашний уют, каким бы плохим или хорошим он ни казался, я тебе помогу, но это будет первый и последний раз! Сказал, как отрезал! Больше я старался не посвящать его в свои стрёмные дела.
Он частенько нам говорил, – Так, Санёк и ты Шурик, вы для меня лучшие друзья, но только после работы, а на производстве вы такие же, как все, но из-за нашей дружбы, спрос с вас будет особенный. И мы старались за двоих. Мы работали оба сварщиками, бетонщиками, слесарями, монтажниками, а я ещё прихватывал электромонтажную часть. Пахали в командировках в нечеловеческих условиях, при любой погоде и работа была не нормирована во времени. Отдыхать он нам не давал, если выдавался свободный день-два, мгновенно находил левую работу на стороне, и мы впрягались в новую работу без возражений. В результате деньги у нас были всегда. Но и пили мы всегда, правда в основном пиво и только после работы. Пьяниц он не любил. К тому же, на такой жаре ничего кроме пива, организм не принимал. С его помощью, я получил по блату первую в своей жизни жилплощадь, это была просторная трёшка в посёлке ПМК-109 и стал его соседом. Кстати, Сашка Влас тоже получил там же квартиру не без помощи Володи. Не скрою, мне очень тяжело давалась дружба с этим непростым человеком, порой разругавшись в пух и прах, мы не разговаривали неделями, но Володя, никогда не мог долго сердиться, он первым находил нужные слова, которые на нет сводили все наши обиды. Как-то, в 1983 году решил я купить автомобиль, пепелац так себе, печально известный "Запорожец", но Володя отнёсся к этой покупке очень серьёзно. Мы прикинули свои финансовые возможности, нам основательно не хватало денег, при цене "Запорожца" в пять тысяч четыреста девяносто рублей, мы наскребли всего три с половиной тысячи рублей. На следующий день, рано утром, он пришёл ко мне домой и говорит:
– Давай вставай, одевайся, есть полезная для тебя тема.
– Куда Володя, дай же поспать, неугомонный?
– Так, давай прекращай, тебе машина нужна?
– Нужна, – говорю, – машина решила бы многие мои проблемы!
– Так какого рожна ты праздно разлёгся? Собирайся, едем в Булунгур, в пригород Самарканда, а это семьдесят километров. Делать нечего надо ехать. Он ни за что не отстанет. Володя шутить на эту тему не любил. Приехали, и он там нашёл каких-то родственников жены и занял недостающие деньги. Но четыреста девяносто рублей все равно не хватало, и я поехал к моим новым знакомым, Надежде и Сергею, о них я ещё расскажу, она собирала в шампанской бутылке десятикопеечные монеты, выгребли все, опустошили все три полные бутылки. Тогда у меня ещё с ней ничего не было, но я начал к ней уже присматриваться. Так он мне помог купить первый мой автомобиль. Много лет спустя, в феврале 2013-го я стоял у гроба Володи в Ульяновске и не смог сдержать слёз, – Господи, да что это такое? Я же старше вас, мне должна быть первому уготована крышка гроба. Как это может быть? Вы три моих друга ушли раньше меня! Ка жить дальше? Ужас! Если бы все это произошло где-нибудь в Чернобыле или на поле боя, во время атаки, было бы ясно и главное – было бы горько, но справедливо, а здесь в мирное время, умереть от банального инсульта в 59 лет, просто не укладывалось у меня в голове. Но селяви! Мне очень их не хватает, особенно мудрого и надёжного Володи Морозова! Вот уже около десяти лет, моих друзей нет рядом. Эти люди настолько сроднились со мной, что стали частью меня. Мне никак не удаётся их забыть и садясь за праздничный стол я первый тост всегда поднимаю за них.
Сашка Борода
Машина мчится по ночной, мокрой загородной трассе, на спидометре около сотни. За рулём «Нивы», чуть подавшись вперёд и неестественно ровно выпрямив спину, сидел ещё один мой друг детства, Сашка Борода. С ним я познакомился ещё до встречи с моими тремя друзьями, когда нам было лет по двенадцать. Он смотрел на мелькающие в свете фар толстые стволы карагача, похожие на спины крепких мужчин, облачённых в тёмные телогрейки, на блестящую от дождя дорогу и лениво провожал взглядом судорожно дёргающиеся по лобовому стеклу щётки очистителей. Время от времени он отрывал руку от баранки и прикасался ею к глазам, ночь была – хоть глаза выколи. Часы показывали половину второго ночи. Редко попадались встречные автомобили. Слепящий свет встречных машин лишь чуть разрезал ночную мглу и на недалёкое расстояние прорывал стену дождя. Санек увидев сполох света, предупредительно убирал дальний свет, но скорость при этом не сбавлял. То же делали и водители встречных машин. Он от рождения был неразговорчив и редко болтал по пустякам. Это качество характера многим не нравилось, но мне, вот уже много лет, нравилось это редкое качество. Он как бы своим поведением утверждал, что не надо лезть в душу человеку, у которого и так на душе кошки скребут. Воистину, люди ночью становятся обходительными и малоразговорчивыми, страх темноты притупляет до рассвета желание хамить и ссориться. Санек Сажнов никогда не страдал словесным поносом. Говорил редко, но всегда прямо без обиняков и только по делу. Если он сказал моей жене в 1991 году, что больше с ней за один стол не сядет, так и не садился до конца своей жизни. Вызывал всегда меня по телефону, но домой к нам больше не заходил.
Жена никогда не понимала моей дружбы с этими ребятами, ей было неведомо, что друг или подруга – это универсальная отдушина, где все мы могли общаться на равных. Она никогда не понимала, что если твой муж с кем-то дружит кроме тебя, не надо на него обижаться и ставить вопрос ребром, я или они! Это не значит, что я относился к ней хуже, это значит, что у меня широкая и добрая душа. И там хватит места для всех и в частности для жены! Я пытался ей помочь разобраться в себе и в наших отношениях, но уперся в глухую стену. Я пытался ей дать понять, что если у меня есть настоящие и верные друзья, то их необходимо беречь. Ведь настоящая дружба, в нашей жизни, к сожалению, огромная редкость. И если мне посчастливилось её обрести, я не буду её обижать, предавать и тем более терять. Настоящих друзей долго ищут, с трудом находят и их очень трудно порой сохранить. Не удивляйтесь часто упоминаемому имени Александр, в пятидесятые годы прошлого столетия, это было самым модным и популярным именем в СССР, в частности у меня было три друга Александра, я сам Александр, тётка тоже была Александрой. А после песни «Катюша» написанной Матвеем Блантером во время войны, Екатериной звалась каждая пятая девушка в СССР.
Лето.1973г. Бизон.
Целый вечер я провёл в тягостных раздумьях, кого же пригласить поучаствовать в нашей авантюре, у одного жена на сносях, у другого мать больна, у третьего духу маловато для таких подвигов. Невольно я бросил взгляд на моего кумира штангиста Юрия Власова и тут меня вдруг осенило, а почему бы и нет? Семьи у него нет, только старшая сестра, ему 30 лет, здоров как бык, немногословен, правда внешность сильно подкачала, но мы же не на конкурс красоты собрались, тем более, что он родом откуда-то из Сибири и к сумасшедшим холодам, и немыслимым передрягам сибирского климата, должен быть привычен. Все решено – беру Виктора Хромова, по прозвищу Бизон. Я с ним когда-то работал в ПМК-109, монтировали теплицы. Мы уже тогда поражались его силище, однажды он, схватив за задний бампер Жигули нашего бригадира Володи Морозова, попросту поднял их на пол метра и играючи развернул на 180 градусов. В день он мог сказать всего лишь пару-тройку слов, да и то, когда его спросят. Но у него был один серьёзный изъян, он очень любил женщин, что не удивительно, такому страшилищу мало кто решался отдаться добровольно.
Но если это происходило, то женщины, как правило, после соития бежали от него, как от прокажённого. Недавно, в весьма тёплой компании, мне рассказали забавную байку, что как-то Бизон и его глухонемой товарищ, с которым у него получалось общаться лучше нас, решили сходить по бабам. Было лето и надобность вести куда-то девушек в тёплое место не было необходимости, это дело можно было сделать под любым кустиком. Накануне прошёл сильный летний ливень и все дороги развезло так, что всем пришлось надеть резиновые сапоги. Место они выбрали довольно странное, примыкающая к лесочку огромная куча брёвен у лесопилки, надёжно скрывала их от посторонних глаз, но почти нигде невозможно было перейти в горизонтальное положение.