Я тебя купил
Шрифт:
— Она свой выбор сделала, я его уважаю, — отвечает он.
— Тогда жду тебя на работе, — киваю и протягиваю ему руку, после чего попрощавшись, выхожу из палаты и быстро спускаюсь вниз.
Глава 44
Авдеев
Три месяца спустя
— Командир, там до тебя Сашка дозвониться не может, — раздается голос вошедшего в комнату Грома. Беру телефон, действительно, батарея разряжена. Странно, и чего Саньке от меня понадобилось в такую рань,
— Одолжи телефон, — прошу Грома.
Набираю номер Саньки, внутри какое-то неприятное ощущение. В последнее время Катя сама не своя, ходит грустная, в себе закрылась, а все мои попытки поговорить заканчивались провалом и ночевкой в разных спальнях.
— Алло, — доносится раздраженный голос дочери из трубки.
— Это папа, Сань, что у вас уже произошло? — спрашиваю улыбаясь.
— О, приезжай сюда, — тараторит она, — твоя будущая жена заперлась в ванной и отказывается выходить.
Блядь, как чувствовал, что обязательно что-нибудь произойдет. Отвечаю коротко, что буду через пятнадцать минут и сбрасываю звонок. Мне еще вчера ее состояние не нравилось, но она с пеной у рта убеждала меня, что все в порядке, а я видел, что ни черта там не в порядке.
А теперь еду туда к ней и в голове только одна мысль крутится: «передумала». Не знаю, что сделаю, если прав окажусь, если она действительно передумала. Ее поведение в последнее время говорило в пользу этого предположения. Гром, видя мое состояние наотрез запретил мне садиться за руль, успел уже Инге позвонить, выяснить причину моего изменившегося в миг настроения. А потому сижу теперь на пассажирском сидении, тереблю ремешок часов, то и дело бросая взгляд на стрелки часов.
Регистрация через шесть часов, свадьбу решили играть на территории небольшой усадьбы в семидесяти километрах от города, чуть умом не двинулся, пока шла подготовка. Что бы она не говорила, а я хотел сделать этот день для нее особенным, чтобы вспоминала, разглядывая фотографии и улыбалась. А теперь что, что я, блядь, буду делать, если она сейчас откажется выходить за меня? Что скажу ей? Не силой же тащить и удерживать возле себя.
— Да не дергайся ты, Командир, — подбадривает друг, когда мы въезжаем на территорию особняка Деминых, — она просто нервничает, это нормально.
Ничего не отвечаю, посмотрел бы я на него, будь он сейчас на моем месте. Он-то предложение сделал и в тот же день женился, не дав жене время на сомнения. Зря я ее тогда послушал, нужно было брать и тащить в ЗАГС в тот самый день, когда она мне в любви призналась.
— Ну наконец-то, — разводит руками Санька, встречая нас на крыльце, — иди, она заперлась в душе в твоей спальне и не отвечает на наши попытки ее вразумить.
Молча, стиснув до боли зубы, вхожу в дом, преодолеваю лестницу, коридор и буквально врываюсь в чертову спальню. Вдохнув побольше воздуха в легкие, стучу в дверь душевой.
— Котенок, открой дверь, — прошу, как можно сдержаннее, хотя у самого все кипит внутри, перед глазами так и стоит картина, как она снимает кольцо и уходит. Мой самый страшный кошмар — остаться без нее.
В ответ получаю лишь тишину и никакой реакции. И что мне с ней делать?
— Катя, — терпение теряется с каждой пройденной секундой, — если ты сейчас же не откроешь эту гребаную дверь, я выбью ее на хрен, — рявкаю так, что весь дом слышит.
Угроза, к счастью, действует. За то время, что мы вместе, она поняла — слов на ветер я не бросаю и, если сказал, что выбью, значит выбью. Слышится щелчок и дверь наконец открывается. Передо мной предстает потерянная и заплаканная Катя, вся злость на нее улетучивается за долю секунды. Обнимает себя руками, губу кусает, нос покрасневший, а из глаз продолжают литься слезы. Блядь. Неужели настолько не хочет за меня выходить? Сердце сжимается внутри от нее такой, боль простреливает куда-то в глубь грудной клетки, воздух вокруг становится вязким и каждый вдох дается с трудом.
— Если передумала, так и скажи, — говорю на удивление спокойно. В ответ она лишь опускает взгляд и сильнее обнимает себя руками. Она ничего не говорит, а я понимаю, что это, мать его конец, мой, сука, конец. Ее молчание говорит красноречивее любых слов, да и не нужны они, слова эти. Мне раньше понять стоило, а не сваливать все на предсвадебный мандраж. Девчонка ведь совсем, в девятнадцать любая привязанность кажется любовью, а я напирал, как танк, кто бы устоял.
— Я тебя понял, Кать, — вздыхаю, — не надо лить слезы, я все отменю, — сам не верю, что смог произнести эти слова вслух, бросаю на нее быстрый взгляд и разворачиваюсь, потому что внутри все горит, от бессилия, от пустоты этой, будто душу вырвали. Не собираюсь больше оставаться в комнате, сейчас нужно решить вопрос со свадьбой, которой не будет, а потом, потом можно дать волю пожирающей изнутри боли. Уже собираюсь выйти из спальни, как в последний момент чувствую хватку на своем запястье, оборачиваюсь и сердце кровью обливается, не могу ее такой видеть. Прижимаю резко к себе, а самому сдохнуть хочется.
— Ну чего-то, малышка, не плач, — успокаиваю ее, глотая ком в горле, глажу ее по голове, чтобы там ни было, а она лучшее, что было в моей жизни, — все нормально, Кать, так бывает, ты молоденькая еще, я все понимаю.
— Ничего ты не понимаешь, — всхлипывает малышка и цепляется пальчиками в ворот моей рубашки, — я дефектная, — добивает меня и начинает рыдать, громко так, окончательно превращаясь в маленького, несчастного ребенка, а я ни черта не понимаю.
— Что ты несешь, Катя? — хватаю ее за плечи и смотрю в зареванные глаза, — что за чушь?
— Не чушь, — всхлипывает в очередной раз и отводит взгляд в сторону, — я забеременеть уже который месяц не могу, другая на моем месте уже бы с пузом ходила, с нашей-то активностью, мы же, как кролики, — бурчит она, а я не могу сдержаться и начинаю откровенно ржать. И все это из-за такой ерунды? Весь этот потоп? Дефектная, скажет тоже.
— Ты нормальная, Кать? — спрашиваю, улыбаясь, — ну, что за ерунду ты говоришь, прекращай себя накручивать.
Я и подумать не мог, что она настолько обеспокоена отсутствием беременности, да, мы проверялись пару раз — все в порядке, у обоих, думал ее это успокоит, а оно вон как вышло.
— Это ты сейчас так говоришь, ты же хочешь детей, я знаю, помню твою реакцию, — произносит она сквозь всхлипывания, — а я, очевидно, не смогу тебе этого дать.
Закатываю глаза, призывая высшие силы даровать мне спокойствие.
— Кать, ну ты же вроде умная девочка, — улыбаюсь ей, — люди месяцами бывает пробую, а то и годами, родить ты мне всегда успеешь, а пока университет закончишь.
— Я там преподавать могу, — бурчит она возмущенно, а я выдыхаю с облегчением, вроде пришла в себя. И стоило столько времени держать это в себе вместо того, чтобы просто прийти и поговорить? Отшлепаю, к чертовой матери. Отпускаю ее ненадолго, закрываю дверь на замок и вернувшись к ней, толкаю ее в сторону кровати. Будем мозги на место вправлять.