Я тебя купил

Победа Виктория

— Не стоит его жалеть, — каким-то неведомым образом прочитав мои мысли, произносит Леша, — он здесь, потому что заслужил, да Миша?

Не сразу понимаю, о чем он говорит, а потом вспоминаю слова брата о том, что он доверился не тому человеку, вот, значит, кто тот предатель. И вся жалость к нему улетучивается в одно лишь мгновение, на смену ей приходит необузданная, дикая ярость. С трудом сдерживаю порыв вцепиться подонку в лицо ногтями. Сквозь пелену накрывшей меня ярости, краем уха слышу движение за своей спиной и какое-то странное, чересчур громкое дыхание. Оборачиваюсь и душа уходит в пятки, двое парней из охраны Графа удерживаются на поводках клыкастых монстров, именно монстров — мощные челюсти, длиннющие клыки, бычья шея, это не просто собаки, это прирожденные убийцы.

К горлу подступает тошнота, когда понимаю, для чего они здесь. Перед глазами встают картины — разорванные тела, кровь, человеческие останки, напоминающие месиво. Перевожу взгляд на Лешу, его каменное выражение лица говорит о том, что сейчас этих троих постигнет та же участь, что постигла двух столичных бизнесменов более года назад. Жаль ли мне Забарского и его прихвостня? Нет! Но отец. Нет, я по-прежнему желаю ему смерти, но не таким диким способом. Смотрю на брата с мольбой, пусть отец и продал меня, такой смерти он не заслужил. Брат, будто уловив мой взгляд, кивает одному из своих людей, до слуха доносится какой-то щелчок и тело отца обмякает на стуле, свет во взгляде меркнет, а по лицу стекает тонкая струйка крови. Он все-таки убил его, отдал приказ ни секунды не сомневаясь, я же в свою очередь не почувствовала ни капли жалости, по отношению к погибшему подонку, которого и отцом-то назвать язык не поворачивается. Наверно садистские наклонности у нас с братом одни на двоих.

— И что дальше? — выплевывает Забарский с напускной смелостью, а в глазах его читается неприкрытый ужас, он понимает, что его ждет и надеется вывести Лешу из себя, чтобы тот обеспечил ему легкую смерть, — твою шлюху моя смерть все равно не вернет, — продолжает он усмехаясь, а я перевожу встревоженный взгляд на Лешу, опасаясь его реакции, нет, эта тварь должна мучиться перед смертью, испытать весь ужас и боль, что испытал мой брат. Но Граф превосходит все мои ожидания, он даже бровью не повел, лишь криво усмехнувшись, Леша поворачивается ко мне и произносит:

— Тебе не стоит на это смотреть, Лисенок, — он говорит спокойно, но в его голосе отчетливо слышатся стальные нотки. Смотрю на Сашу, тот лишь коротко кивает и жестом дает знак Кариму увести меня. Даже не думаю сопротивляться, понимая, что предстоящее зрелище не для слабонервных. Коротко кивнув, разворачиваюсь и выхожу из комнаты, сразу за мной следует Карим.

— Прости, — произношу, когда мы оказываемся в коридоре, — я не хотела, чтобы у тебя были из-за меня проблемы, — опускаю взгляд в пол, нервно комкаю края куртки, не зная куда деть руки.

— Перестань, — улыбается Карим, — Командир прав, я облажался, не переживай, убивать меня Граф не станет, я слишком важен для него, — подмигивает мне мужчина.

Улыбаюсь в ответ, и эта самая улыбка застывает на моих губах, когда до ушей, несмотря на приличное расстояние, доносятся душераздирающие крики и глухое рычание, вздрагиваю от этих звуков, понимая, что сейчас Забарского и его хакера заживо раздирают на части голодные псы Графа. Очередной приступ тошноты не заставляет себя ждать, перед глазами так и стоит картина происходящего, а истошные крики надолго отпечатаются в памяти. Не знаю сколько проходит времени перед тем, как крики наконец затихают и в коридоре показываются брат и Саша.

— Приберите здесь, — командует Граф своим людям, — поехали, — обращается к Кариму и проходит мимо меня. Саша тем временем оказывается рядом, очень вовремя, потому что ноги отказываются слушаться. В последний момент он подхватывает меня и несет к машине, прижимаюсь к нему сильнее, обнимаю за шею и проваливаюсь в пустоту.

Глава 42

— Катя, да твою ж мать, — сквозь окутавшую меня темноту доносятся ругательства Саши. В голову будто песка насыпали. Открываю глаза, не сразу понимая, где нахожусь. Вижу перед собой испуганные лица троих мужчин и постепенно начинаю приходить в себя. Это что же я в обморок грохнулась что ли?

Самым испуганным выглядит Саша, кажется, ему уже достаточно потрясений и переживаний за мое состояние.

— Блядь,

к Астахову давай, в клинику, — обращается он к Кариму, занявшему место на водительском сидении. До меня не сразу доходит смысл сказанных им слов, но как только доходит, я в миг прихожу в себя и подскакиваю на сидении. Никаких клиник.

— Не надо, со мной все хорошо, — причитаю, умоляюще глядя на Сашу, — я просто устала и перенервничала, едем домой, — говорю, и Карим, подмигнув мне, заводит машину и трогается с места.

— Котенок, не зли меня, — угрожающе рычит Саша, вызывая у меня тем самым улыбку. Поворачиваюсь к нему, кладу ладонь по верх его и невесомо целую в губы, не обращая внимания на наблюдающего за нами через зеркало брата. А вот Саше эти гляделки оказываются не по душе и он, бросив на брата гневный взгляд, тянет руку к небольшой панели, что-то на ней нажимает, до слуха доносится скрипящий звук и уже через мгновенье возникает перегородка, скрывающая нас от пристального взгляда брата.

Окончательно смелею, перебираюсь с сидения на колени Саши, обхватываю его лицо руками и целую, пока он снова не опомнился и не завел разговор о больнице. Глажу пальчиками его лицо, шею, зарываюсь им в его густую шевелюру и стону от удовольствия, когда его руки проникают под мою футболку. Двигаю бедрами, ощущая твердое уплотнение, упирающееся мне между ног.

— Прекрати, — хрипло произносит от и слегка отстраняется, а меня ведет от его расфокусированного взгляда, от сиплого голоса и сбившегося дыхания.

Повторяю движение, лукаво глядя в его глаза.

— Котенок, не делай так, — рычит он и сжимает руки на моих боках, доставляя легкую боль, — я и так еле сдерживаюсь, чтобы не сорвать с тебя эти джинсы.

— С этим я могу тебе помочь, — подмигиваю ему, целую быстро и перебираюсь обратно на свое место. Саша все это время не сводит с меня глаз, в которых читается безумный голод, но заниматься со мной сексом в машине, когда спереди сидит мой брат, он точно не станет. А потому, не давая себе ни секунды на то, чтобы передумать, касаюсь пряжки его ремня, и прежде, чем Саша успеет возразить, расстегиваю его вместе с ширинкой, ныряю внутрь и обхватываю горячую, твердую плоть рукой. Зашипев и втянув воздух сквозь стиснутые зубы, он перехватывает мою руку в попытке помешать мне, но я лишь сильнее сжимаю ее, двигаю вниз, провожу большим пальцем по головке, размазывая выступившую капельку и он сдается. Наклоняюсь вперед, провожу языком по чувствительно плоти и чувствую, как меня слега тянут за волосы. Отстраняюсь и смотрю непонимающе на Сашу. Не нравится?

— Что ты творишь, ненормальная, — хрипло шепчет он, поглаживая мои волосы, — тебя изнасиловать пытались меньше часа назад, а ты мне минет решила сделать, серьезно? — он говорит рвано, то и дело сбиваясь, выдавая себя с потрохами. Он хочет этого не меньше меня, еще чуть-чуть и его выдержка полетит к чертям собачьим. Облизываю губы, вырывая этим простым жестом очередной стон из его груди.

— Я хочу, — все, что могу из себя выдавить. Сжимаю руку у основания его члена и обхватываю его губами, всасываю головку и провожу по ней языком, ликуя от того, как дергаются бедра мужчины, как он откидывается на спинку сидения, окончательно капитулируя. Хватка на моих волосах усиливается, когда я начинаю скользить губами к основанию и возвращаюсь обратно к головке, лаская ее языком. Слышу его сбивчивое дыхание и ругательства, то и дело срывающиеся с губ, но он сдерживается, позволяя мне ласкать его в моем ритме и мне это чертовски не нравится.

— Не сдерживайся, — прошу, оторвавшись от процесса, — хочу, чтобы ты показал мне, как тебе нравится, — произношу и снова обхватываю губами плоть, рука на моем затылке надавливает чуть сильнее и намотав мои волосы на кулак, Саша двигает бедрами вверх, одновременно насаживая меня на свой член, так глубоко, что приходится дышать носом, но мне это нравится, нравится то, что он делает со мной, нравится, когда он не пытается сдерживаться. Все заканчивается быстро, с глухим стоном он замирает и в горло ударяет теплая, вязкая струя. Вбираю в себя все до последней капли, даже мысли нет о том, чтобы отстраниться, я хочу его всего.