Я тебя не вижу

Я ТЕБЯ НЕ ВИЖУ

(Романы для девочек - 9)

Сестры Воробей

Аннотация

Мечты сбываются… Марина знакомится с Митей: высоким, стройным блондином восемнадцати лет, который учится в инязе и занимается карате. Но “прекрасный принц” оказывается незрячим. Это не мешает Марине любить его, но есть ли будущее у этих отношений?

1

– Это просто свинство, – сказала Юля, – ты все время ревешь.

– А ты… – Марина потерла кулаками заплаканные глаза и поднялась с дивана. – А ты…

Юля стояла у окна и, заложив

– Хватит, – сказала она. – Надоело.

– Ах, так! – крикнула Марина уже из коридора. – Прекрасно! Мне тоже надоело.

И, хлопнув дверью, вышла на лестницу.

За окном ветер качал голые ветки. Сначала Марина увидела в свете фонаря две замысловатые тени, а уже потом узнала в них добермана Гектора и его хозяина, худого и долговязого, в клетчатой кепке и с сигаретой в зубах. Борис Петрович курил, а Гектор топтался у его ног. Иногда, как будто вспомнив что-то важное, Гектор садился и, наклонив голову набок, долго и пристально смотрел на Бориса Петровича: «Может, домой, а?»

Уже начался декабрь, но зима никак не хотела наступать, и от этого внутри у Марины поселилось какое-то беспокойное чувство, которое она принимала за одиночество, а на самом деле она просто устала ждать, когда выпадет снег и жизнь наконец изменится к лучшему. Когда выпадет снег, она пойдет на каток (зимой они с Юлей всегда ходят на каток). Но на этот раз Марина пойдет одна, потому что сегодня она снова поссорилась с подругой.

Они были похожи – Юля и Марина. Хотя Юля была блондинкой, а Марина брюнеткой, во дворе их все равно дразнили близнецами, и иногда им самим казалось, что они сестры. Девочки понимали друг друга с полуслова и часто мечтали, как будут жить вместе… «Как давно это было», - думала Марина. Ей казалось, с тех пор прошла целая вечность, а на самом деле – полгода. Но за это время многое изменилось. Она сама изменилась. И Юля тоже. И мама. И даже Александр Иванович. Все.

«Ерунда, – думала Марина. – Жизнь, если разобраться, всегда одна и та же: если у тебя хандра, нужно просто взять себя в руки, и это пройдет».

Действительно, все хорошо. Александр Иванович и ее мама просто созданы друг для друга. Разве не об этом мечтала Марина, когда ушел папа и Елена Викторовна осталась одна? Но одно дело мечты, а другое – жизнь. Когда они поженились, Елена Викторовна переехала к Александру Ивановичу, и три этажа, которые разделяли их квартиры, пропастью пролегли между Мариной и ее мамой. Юля, в свою очередь, перебралась наверх, и теперь они жили втроем: Марина, ее бабушка и Юля.

Долгими зимними вечерами Марина часто вспоминала то лето, когда она уехала с дачи и жила у Юли, – это было здорово… Если подумать, наша память имеет свойство приукрашивать прошлое, а потому, скажем прямо, Марина ошибалась, считая, что все хорошее, что могло с ней произойти, уже произошло раньше – когда-то давно, в другой жизни. Со временем страх за Юлю, чувство вины и, главное, боль утраты – все это как-то забылось, отошло на второй план, и теперь ей казалось, что только тогда, летом, она была по-настоящему счастлива – даже когда у Юли пропал велосипед, даже когда пропала Юля.

В подъезде было холодно. Марина села на корточки и прислонилась спиной к ледяной стене, выкрашенной в унылый зеленый цвет, - наверное, она нарочно хотела простудиться, чтобы целую неделю мама сходила с ума, чтобы все о ней заботились, чтобы жалели. В такие минуты она забывала, что, кроме чая с вареньем, есть еще температура и, главное, этот ужасный насморк, который все испортит, даже если у твоей кровати с утра до вечера будут толпиться родственники, даже если каждый день тебе будут дарить подарки. Нет, насморк – это ужасно. Лучше школа. А в школе что? В школе – Кошка. Это пытка – слышать ее голос, вдыхать приторный запах ее духов…

«Елкин у нас не такой, как другие, – говорит Кошка, и тридцать пар ушей жадно ловят каждое ее слово. – Он у нас гений. – И после паузы, закрыв журнал («Пару?! Елкину?!»): – Максим, я ценю т.вои способности, но домашнее задание существует для всех. Это понятно?»

Марина сама не заметила, как воображение перенесло ее в просторный класс, где по утрам, слегка покачивая бедрами, как будто танцуя, между партами прохаживалась Людмила Сергеевна Кошкина. Порой воображение уносило ее так далеко, что Марина не могла вспомнить, о чем думала минуту назад. Но мысли о школе не принесли ей облегчения: и то и другое было ужасно – Кошка и ссоры с Юлей: а между тем именно из этого состояла ее жизнь: дом школа, школа, дом.

Марина сидела на корточках, закрыв лицо руками, и плакала, как плакала в детстве, когда не давали мороженое или не пускали гулять.

Этажом выше остановился лифт.

– Вот мы и дома, – сказал мужской голос.

У Марины было такое чувство; как будто этот голос доносится с другой планеты. Вообще в последнее время мир казался ей враждебным и каким-то ненастоящим. Она никогда не чувствовала себя так одиноко, но никому не было до этого дела. Даже мама теперь стала для нее чужой.

Наверху звякнули ключи, и женский голос сказал:

– Ну вот! Мы оставили внизу зеркало. Олег, ты слышишь, мы забыли зеркало!

Снова загудел мотор, и лифт тронулся, увозя вниз нового жильца, которого Марина никогда не видела. А у подъезда, мерцая в свете фонаря, стояло забытое зеркало, и в нем отражались голые деревья, доберман Гектор и его хозяин.

«А вдруг зеркала там нет?»– почему-то подумала Марина. Она немного завидовала этим людям: им еще предстоит привыкнуть к новому месту, а пока все вокруг кажется им странным и удивительным. Марина не знала, кто они и как выглядят, но их было трое, потому что женщина сказала:

– Митя, осторожно.

И ей ответили:

– Мама, я сам.

– Хорошо.

Марина услышала шаги. Меньше всего она хотела, чтобы человек, который спускался сейчас по лестнице увидел ее заплаканное лицо. Она подошла к двери и сделала вид, что ищет в кармане ключи.

– Это ты плакала?

Марина обернулась: рядом с ней стоял молодой человек в серых джинсах и красной пуховой куртке.

– Эй! – Он подошел ближе.

На нем были темные очки, и это Марину удивило, потому что солнца не было уже полгода.