Я третий нанесла удар

Сломчинский Мацей

Существовала и другая причина, из-за которой он хотел сегодня пойти в театр. Роль леди Макбет играла Сара Драммонд, и ему просто необходимо было увидеть актрису во время ее последнего в этом году выступления на лондонской сцене. Дело в том, что послезавтра утром он собирался поехать к ней в загородный дом, куда его пригласил Айон Драммонд, муж Сары. Джо не мог признаться, что не видел ее в этом году на сцене, такой поступок обидел бы хозяев.

Айона, Алекса и нынешнего инспектора Скотленд-Ярда Бена Паркера вот уже пятнадцать лет связывали отношения, более чем приятельские. Они были из экипажа бомбардировщика, который, сбросив свой разрушительный груз на один из французских портов, уже над Англией загорелся и рухнул

на землю с высоты шести тысяч футов. Из семи человек только троим удалось выпрыгнуть и раскрыть парашюты. С этого времени они не расставались до конца войны. Мир разлучил их. Драммонд, молодой и способный химик, в военные годы не пожелал служить нигде, кроме фронта, и прибегнул к всевозможным протекциям, чтобы попасть в авиацию, а не сидеть в лаборатории. После победы он возвратился-таки туда и быстро сделал себе громкое имя в мире науки. Алекс стал писателем, автором детективных повестей. Он не чувствовал ни малейшего призвания к этой профессии, но знал, что после пяти лет войны уже никогда не сможет вернуться к карьере чиновника, которую оставил девятнадцатилетним парнем. Не существовало уже ничего общего между ним и тем зеленым юнцом. Начал писать и с удивлением обнаружил, что его повести идут нарасхват. К счастью, он читал слишком много хороших книг, чтобы слава вскружила ему голову. Однако старался писать свои мрачные повести как можно лучше. Именно это и было еще одной причиной его плохого настроения. Маленькая плоская пишущая машинка «Оливетти» стояла открытой на столе, а на вставленном в нее листе бумаги виднелись два слова, напечатанные в разбивку: Часть первая. И все. Две недели этот лист торчал в машинке. Две недели Алекс часами ходил по комнате, подходил к столу, садился, а потом вставал и снова начинал прогулку от стены к стене. Он прекрасно знал, какая должна быть книга, хотя не имел еще даже ее плана. Чувствовал, что замысел великолепный: загадка, поставленная перед читателем, — необыкновенно простая, но помещенная в таком лабиринте с виду ясных обстоятельств, что к ее разгадке можно добраться только единственной узенькой тропинкой, честно оснащенной указателями, скрытыми в темноте.

Алекс вздохнул. Все это не имело никакого значения, поскольку он не мог начать писать. Может, в тихом, расположенном на прибрежных скалах Саншайн Мэнор под сенью старых деревьев и в окружении неназойливого гостеприимства Драммондов он сможет наконец стронуться с места. Знал, что стоит ему начать, и все пойдет хорошо.

Посмотрел на часы, а потом на молчавший телефон. Если Каролина не позвонит в течение пяти минут…

Телефон зазвонил. Алекс поднял трубку.

— Добрый вечер! — это была Каролина.

— Добрый вечер! Я уже начал опасаться, что ты не получила мою записку.

— Получила… — В голосе Каролины послышалось едва уловимое колебание. — Мне очень жаль, но я сегодня уезжаю. — Снова колебание. Джо молчал. — Уезжаю надолго. И звоню, чтобы сказать тебе: до свидания, Джо.

— До свидания, Каролина. Желаю тебе доброго пути.

— Спасибо… — Пауза. — Ты очень хорошо ко мне относился, Джо. Надеюсь, мы еще когда-нибудь встретимся.

— Разумеется! — Из вежливости он придал своему голосу необходимую убежденность. Пауза.

— До свидания, Джо.

— До свидания, Каролинка.

Маленькая спокойная ладонь на том конце провода тихо положила трубку.

Джо Алекс медленно опустил свою трубку, но в ту же минуту снова раздался звонок.

— Слушаю.

— Это ты, Джо?

— Я. А это ты, Бен?

— Да, конечно, я. Что ты сейчас делаешь?

— Что делаю? Я должен бы сейчас огорчаться, но не огорчаюсь и огорчен тем, что не огорчаюсь. Понимаешь?

— Понимаю. Или ты думаешь, что полицейские не испытывают огорчений?

— Не уверен… — буркнул Джо. — Может, зашел бы ко мне? Я иду в театр и…

— Следовательно, у тебя есть два билета на «Макбет» и ты не знаешь, что

делать со вторым билетом?

— Примерно так… — сказал Джо и внезапно встрепенулся: — Откуда ты знаешь, что на «Макбет»?

— Просто угадал.

— Хм.

— Что «хм»?

— Ничего. А ты хочешь пойти?

— Не знаю. Я сегодня одинокий полицейский, — ответил Бен Паркер. — Полицейский, одетый в самый что ни на есть вечерний костюм. По правде говоря, я хотел вытащить тебя из дома. Знаю довольно приличный ресторан, который стоит посетить. То есть объединить полезное с приятным. Но это не горит. Так, профессиональная привычка. Но раз у тебя есть билеты на «Отелло»…

— На «Макбет».

— Вот именно! Эта пьеса мне решительно подходит. Есть преступление, есть мотивы и есть тщательный анализ психики преступника. Я мог бы кое-что дописать, если бы владел белым стихом.

— Значит, хочешь пойти?

— Да. Потом мы могли бы выпить где-нибудь по рюмочке. У меня есть к тебе небольшая просьба.

— Личная?

— Нет.

— Интересно. — В голосе Джо Алекса прозвучало удивление. — Осталось двадцать минут до начала представления, а я должен еще по дороге купить цветы. Куда за тобой заехать?

— Никуда, — прозвучал спокойный ответ. — Я сижу в баре напротив твоих окон, а если раздвинешь занавески, то увидишь перед баром черный автомобиль. За рулем сидит круглолицый молодой человек в серой шляпе. Его фамилия Джонс, и он — сержант.

— Значит, ты сейчас на службе, верно?

— Я всего лишь слабый человек, — рассмеялся Паркер.

Но они слишком давно были знакомы, и Джо знал, что Бен скорее пустит себе пулю в лоб из служебного пистолета, чем возьмет служебную машину для личных целей.

— Сейчас выхожу! — Он положил трубку, поправил перед зеркалом прическу и вышел в прихожую, размышляя, откуда Бен знает, что сегодня он идет в театр на «Макбет», что Каролина не пришла, что…

Он плотнее запахнул плащ — вечер был холодный. Чувствовал легкое возбуждение. Плохое настроение исчезло.

II

Спасите их!

В заполненном до предела зрительном зале стояла ничем не нарушаемая тишина. Сара Драммонд поднесла руку к глазам. Алексу показалось, что в круге света от прожекторов, размещенных вверху, он действительно видит кровь на ее ладонях.

— Это запах крови! — тихо и почти спокойно сказала актриса. — Все благовония Востока не смогут изменить запах этой маленькой ладони. О! — Восклицание прозвучало с тихим удивлением и одновременно было преисполнено такого безумия, что Алекс протер глаза. Он даже не предполагал, что все тома психологии, всю человеческую муку и отдаление безумного мозга от реального мира можно воплотить в единственном, ничего не значащем слове, сказанном к тому же столь тихо, что, если бы в зале не господствовала абсолютная тишина, никто бы, пожалуй, его не услышал. Он искоса взглянул на Паркера. Инспектор сидел, слегка наклонившись вперед и прищурив глаза, а на лице отражалась сосредоточенность, словно он был ученым, исследующим явление, от которого зависела судьба всех его изысканий. Тем не менее Бен почувствовал взгляд соседа и медленно повернул голову. Алекс с удивлением заметил в его глазах не восхищение, а как будто бы беспокойство.

Когда занавес опустился и наступил небольшой перерыв перед последним актом, Паркер коснулся Алексовой руки.

— Ты хочешь остаться до конца? Леди Макбет мы уже не увидим, а продолжение и так знаем из школы. — Он улыбнулся. — Я всего лишь полицейский, но мне кажется, что жаль тратить час нашей жизни на остальных актеров. Удивительный спектакль! Эта женщина так явно завладела всем, что меня, честно говоря, совершенно не трогает судьба ее мужа.

— Хорошо, — сказал Джо, — идем.

Через несколько минут черный лимузин остановился перед его домом. Инспектор оторвался от своих мыслей и воскликнул: