Я твоя черная птица
Шрифт:
Вблизи город выглядел запущенным, почти год его никто не убирал и не заботился о его красоте. На гладких плитах его площадей скопились пыль и грязь, сосновые иголки и мутные лужи. Но это его не портило, только прибавляло ему щемящего очарования. Гораздо хуже было другое — начисто объеденные болотной мошкой скелеты людей, которые попадались, куда бы мы ни свернули. Прекрасный сон перемежался с кошмаром.
Везде попадались яркие цветные кабинки, похожие на большие капли. Веторио сказал, что это местный транспорт, называется — модули. Когда-то они летали! Я очень удивилась, что у них нет крыльев. В общем-то, надменность
На белых домах и просто на опорах попадались порой темные квадраты и эллипсы. Нам объяснили, что это называется — экраны, и на самом деле они не темные и не плоские, а должны гореть оживать и становиться объемными. Так люди узнавали новости и тенденции моды, узнавали, что им надо делать и что купить. Последнее мне было совершенно не понятно, я не знала, что присутствую в мире вещей: умных, красивых, полезных и, главное, многочисленных.
Вещами здесь были и наши спутники — фанторги. Почему-то. Мы тоже теперь знали, что они сделаны искусственно, но, хоть убей, не могли понять, чем они не люди, мы просто забывали об этом.
Довольно скоро Веторио вывел нас на широкую улицу, к многоэтажному зданию, похожему на отломанный кусок пчелиных сот. Его огромные стеклянные двери были раскрыты, на ступеньках лежал еще один скелет в обрывках переливающейся одежды. Над входом была тусклая бесцветная надпись огромных размеров: "Эвридика". Веторио сказал, что надпись эта должна светиться голубым и красным. Это была гостиница, в которой находился его Салон.
— Заходите! — он развел руками, как радушный хозяин, — мы у цели!
Мы прошли по ступеням в просторный зал и просто попадали от усталости в стоящие там мягкие кресла, сделанные как будто из красной пены. Высокий потолок был разделен на квадраты, и в каждом висела причудливая змейка-светильник. Наш проводник исчез ненадолго, потом вернулся и радостно заявил, что солнечные батареи работают, вода в резервуарах есть, а значит, скоро у нас будут все удобства. Про какие удобства он говорил, мы тогда не имели понятия.
Первый день ушел на отмывание, отскребание и отсыпание. Веторио увел с собой мужчин, а нас с Корнелией забрала Лаиса. Разместились мы, впрочем, рядом, сразу на втором этаже, чтобы не потерять друг друга.
Комнаты были просторны, мебель не из дерева, а как будто из прозрачного стекла, кровати мягкие, принимающие форму тела, занавески на окнах — живые, послушные коробочке с кнопками. Такие коробочки были для всего, для всех их умных вещей, назывались — пульты. Это удивило, но не так, как помещение для мытья и надобностей, которое было в каждом номере и даже не одно!
Там внутри всё сияло! Стены и пол были выложены цветными плитками с рисунком, лично у нас были рыбы и водоросли. Ванны для мытья были гладкими, просторными как маленькие бассейны. Вода текла в них сама из золотых трубочек с запорным устройством. Проточная вода меня изумила и обрадовала, я вообще обожала купаться! Но больше всего меня, да и Корнелию тоже поразили нужные сиденья. Проклятье всех замков — вонь из туалетных комнат — здесь отсутствовало. Как бы ни были у нас роскошны кресла и горшки под ними, даже комнаты приходилось менять два раза в год, чтобы проветрились. Здесь всё было чисто и просто, всё делал какой-то утилизатор, быстро и бесшумно.
Всё для нас было ново и непривычно: и одежда, которую нам пришлось надеть, пока наша не выстиралась, и блюда, которыми нас накормили наши гостеприимные хозяева, и развлечения, которые они нам с удовольствием показали. Стоило ползти две недели по болотам, чтоб увидеть столько интересного!
Мы узнали, что люди будущего, как боги, умеют делать не только умные вещи и фанторгов, но еще и целые иллюзорные миры. Они игрались в эти миры, как дети, они развлекались ими, как мы книгами и спектаклями, они использовали их для исследований реального мира.
К вечеру каждый нашел развлечение по себе. Леонард увлекся какой-то игрой и охотился за инопланетными тварями. Твари были иллюзорные, а орал он по-настоящему, причем, на всю гостиницу.
Конрад в последнее время полюбил книги и знания, поэтому предпочел общаться с искусственным разумом, который как в сказке был запрятан в шкатулочку с экраном и отвечал на все его вопросы, показывал ему страницы книг, схемы и картинки. Такие шкатулочки были почти во всех комнатах.
Корнелия же увлеклась музыкальным инструментом, который стоял в обеденном зале возле сцены. Он мог звучать совершенно по-разному, и даже одна нота неизвестного тембра могла заворожить. Лаиса назвала его "Синтезатор" и показала, как с ним обращаться. Она, как мать-наседка, поглядывала за всеми, особенно за Леонардом, а мы с Веторио спустились на первый этаж и зашли к нему в Салон.
Там стояло всего несколько кресел напротив многостворчатых зеркал, было много пространства и света. Он протянул мне альбом с фотографиями, тогда я думала, что это такие картины, и была изумлена, как тонко они нарисованы. Женщины в альбоме были прекрасны на любой вкус и одеты роскошно, мне показалось, что каждая не меньше, чем принцесса.
— Это все твои клиентки?
— Не все.
Я почувствовала легкий, но досадный укол то ли зависти, то ли ревности. Я ведь ничего не знала о его прежней жизни.
— А тебе нравилась какая-нибудь особенно?
— О чем ты? Выбирал не я, выбирали меня.
— И многие… тебя выбирали?
— Я не считал.
Он был одет во что-то жемчужно-серое с ремнем и закатанными рукавами, волосы вымыты и тщательно причесаны, он был хорош как никогда, его хотелось терзать, кусать и тискать, любить и ненавидеть!
— Это тоже входило в твои обязанности? — спросила я презрительно.
— Послушай, — он нисколько не смутился, — не забывай, что я не человек, и ваши понятия о приличиях и достоинстве меня не касаются. Видела компьютер? Считай, что я то же самое. На какую кнопку нажмешь, то и получишь.
Я вспыхнула как сухая бумага, швырнула альбом с красотками на пол и вышла из Салона. Я ему не верила. Он был не таким, но почему-то играл в эту игру по этим правилам.
Ночью усталость взяла свое, я сразу уснула, не дожидаясь, пока придут Корнелия и Лаиса. Мне снился утес: как я подлетаю к нему, кружу над ним, а он всё заманивает меня к себе, затягивает невидимой петлей, и вот уже я лезу на стену, раздирая пальцы и скрипя зубами, сердце мое бешено колотится от волнения и надежды, только я уже не я, я не Веста, а Филипп. Я Филипп, барон Карсти, я ничего не боюсь, мне ничего не нужно, кроме этого утеса, этой расщелины у кривой сосны. Мама, мамочка, жди меня, я уже рядом, я почти дошел!