Я твоя тень

Дэнс Натаэль

— А почему Нильс не пошёл с тобой?

— А почему он должен? — спросила она, вновь беря меня за руку, и направляясь по тротуару. — Не против перекусить? Мне кажется, я высмеяла весь сегодняшний обед.

— Да, конечно, — я поспешил за ней следом. — Нильс же твой парень?

Лайк засмеялась.

— С чего ты взял? Мы просто друзья, — она немного помолчала. — Ну, он за мной ухаживает, но я не соглашалась становиться его девушкой.

Я хотел было спросить «почему», ведь Нильс такой крутой, всем заправляет в группе наравне с тобой, а, может, и больше. Имеет привлекательную внешность, которая, уверен, не даёт покоя многим девушкам: высокий, широкоплечий, блондин, да ещё и при

всём этом рок-музыкант. Как может быть, чтобы ему отказала девушка? Но я не спросил. Побоялся, что Лайк примет меня за человека с не просто праздным интересом. А когда она сказала, что пока не готова встречаться и любит решать всё сама, а не соглашаться на то, что предлагают, я порадовался, что вовремя прикусил язык. Пусть думает, что я не навязчивый и лучше Нильса.

Мы зашли в KFC и заказали по стакану колы и по порции куриных крылышек. После того, как мы уселись за столиком друг напротив друга, и Лайк немного поиграла этими самыми крылышками, изображая, что они летают из её коробочки в мою и обратно, я спросил:

— А у вас уже давно эта группа?

— Братские узы? — переспросила Лайк, откусывая солидный кусок крылышка. — Мы с Моной присоединились в сентябре, в то время она уже как бы существовала. Но ребята считают, что официально мы с осени.

— Почему как бы? — я тоже принялся за свою порцию. Курица показалась мне слишком сухой и пережаренной, но я не хотел показывать свою привередливость в еде, поэтому изобразил восторг.

Лайк засмеялась с полным ртом и стала похожа на маленькую хомячиху.

— Нильс же с Ференцем вечно в творческих разногласиях. Один хочет музыку без рифов, понятную только эстетам, другой — что-то более народное, как он выражается сам. На чьей стороне Росс, не спрашивай, потому что он в таких спорах не участвует. Карму бережёт, — Лайк снова захихикала и запила курицу колой.

Я попробовал сделать так же, но пузырьки вдруг резко ударили в нос, я закашлялся и чуть не вывалил на стол не дожёванное крылышко. Пришлось даже закрыть рукой рот, чтобы не случилось это ужасное, от чего бы Лайк, по идее с приступом отвращения должна бы была убежать из кафе. Когда я почувствовал, что могу дышать нормально, посмотрел на Лайк. Она так заразительно улыбалась, что я не смог не ответить ей тем же.

— Ты смешной, — сказала она.

Мы справились с едой за полчаса, а потом пошли гулять. Точнее, просто бесцельно болтаться по городу, как сказала Лайк.

— Можно задать тебе глупый вопрос? — спросил я.

Мы проходили какой-то большущий сквер — наиболее удачное, на мой взгляд, место для глупых вопросов. Если что, можно начать тыкать пальцами в сторону какой-нибудь скульптуры и шустро менять тему разговора.

— Конечно, я как раз умные вопросы не люблю.

— Ференц и Френсис — это же один и тот же человек?

— О, это далеко не глупый вопрос, — ответила Лайк и пошла в сторону законсервированного на зиму фонтана, в самом центре сквера. — Фер говорил, что поменял имя, но я не знаю, правда ли это. Никогда не видела, чтоб кто-то менял имена. Ну, такое, наверно, бывает, но… Это ведь так странно?

Я кивнул. Не то, чтобы я был полностью согласен с Лайк, но нечто таинственное в твоём поведении было, это точно. Так что, если ты и на самом деле поменял имя, то точно не просто потому, что тебе разонравилось имя Френсис.

После того, как Лайк прошлась по ограждению фонтана, балансируя на самом краешке, мы обошли сквер по периметру и вышли к дороге. Разговор со смены имени перетёк на наши с тобой отношения.

— Мне иногда кажется, — сказала Лайк, — что Фер что-то задумал насчёт тебя. Ну, не то, чтобы я была параноиком, но это так странно, что он привёл тебя в группу, а теперь

почти не общается с тобой. Я понимаю, что вы мало знакомы, и ты для него в первую очередь музыкант, а не друг, и твои способности и навыки важнее личных качеств и всё такое, но… Тебе не обидно оттого, как он с тобой обращается?

И это был первый раз, когда кто-то сказал подобное о тебе. Потом были и другие.

Я несколько опешил от такого вопроса и с трудом заставил себя не останавливаться посреди дороги. Мы как раз проходили мимо какого-то отеля, возле которого торчало несколько машин такси. Можно бы было заскочить в одну из них и быстро исчезнуть от необходимости признаваться в более тесном знакомстве с тобой, о чём не знала Лайк.

— Я… я никогда не думал об этом. Не обращал внимания, — ложь далась мне просто, Лайк с таким аппетитом проглотила её, что мне даже стало стыдно.

— Да, конечно, — поспешно проговорила она. — Это, наверно, мне со стороны кажется всё. И ты же парень, вы на такие вещи не обижаетесь, совсем забыла.

Лайк повернулась ко мне и, запрокинув голову, так как была существенно ниже меня, и скорчив на своём миленьком личике гримасу извинения, посмотрела мне прямо в глаза. Не знаю, для чего это было: просто, потому что она такая забавная или потому что подозревала, что я соврал. Но я ничем не выдал себя, потому что зациклился только на том, какого необычного цвета у девушки глаза: зелёные, со светло-серым кольцом вокруг зрачка и тёмными крапинками на радужке. Ничего подобного раньше не видел. У Джеммы глаза самого обыкновенного цвета, серого. Интересно, у Моны такие же глаза, как у сестры?

Знаешь, а я ведь так и не узнал этого.

Я заметил по левую руку Бруклинский мост и жестом предложил Лайк пойти туда, она не возражала.

На мосту завывал холодный и, наверняка, северный ветер, дующий прямо с моря и желающий свалить с ног. Может, даже за перила. Я слышал, что в Нью-Йорке нет ни одного моста, с которого бы хотя бы раз не сиганул в воду какой-нибудь бедолага. Я спросил Лайк, не представляла ли она, как её ноги отрываются от асфальта, а она сама летит головой вниз прямиком в холодную воду. Кто угодно другой в ответ на такой вопрос покрутил бы пальцем у виска или посоветовал бы сходить к психиатру, но я чувствовал, что Лайк не такая. И, хотя я очень редко угадывал истинную сущность людей, потому что, как пришелец с Плутона, совершенно их не понимал, сейчас я не ошибся.

— Нет, но я часто представляю то же самое, когда смотрю из окон высотных зданий. И надеюсь, что ветер подхватит моё тело и унесёт далеко-далеко, а когда ему надоест, бросит на стог сена.

— А мне кажется, если я упаду в воду, то погружусь к самому дну и обзаведусь жабрами и плавниками. А потом встречусь с морским царём и попрошусь в его владения на пмж.

Лайк обернулась и совершенно необидно хихикнула.

— Что?

— Представила тебя с русалочьим хвостом.

Мы оказались так близко друг к другу, на мосту, с которого открывался роскошный вид на скрывающееся на горизонте солнце, совершенно одни. Мне стоило наклонить голову и наши губы бы соприкоснулись. Наверное, если бы мы были героями фильма о любви, то всё так бы и случилось. Но я никогда не знал, в какой момент и что я должен делать, никогда не умел угадывать мысли других. Я даже не понимал, упущен ли момент или его вообще не было. Лайк вдруг развернулась и с радостными криками, закинув руки к небу, побежала вперёд. Я постоял несколько секунд, сначала глядя ей в спину, потом представляя её реакцию, если бы она обернулась, а мне нигде нет. Стала бы искать меня на дне залива? Но ветер свирепствуя, стал задувать в уши, намекая уже идти догонять не свою девушку, и я побежал вперёд.